Страница 17 из 41
Между тем Бубенцов отдал команду, и разбойники бросились на нас. Закипел жестокий бой. Раздались пистолетные выстрелы, но пули никого не задели. Сразу двое здоровенных бородатых мужиков попытались проткнуть меня пиками. Ловким движением я увернулся от удара пики, а в ответ моя сабля вспорола живот державшего её человека. Он выронил пику и упал на землю, завывая от боли, истекая кровью.
Второй пикенёр не успел нанести мне повторный удар, так как расстояние между нами было для этого слишком маленьким, зато мне удалось рубануть его клинком по лицу. Он издал ужасный вопль, бросил оружие и схватился руками за страшную рану.
Оглянувшись, я увидел, что Кондрат подобрал пику, и теперь умело отбивается от Бубенцова и его приятеля, а Яков в это время вонзил топор в плечо одного из напавших на нас мужиков, а потом отскочил, чтобы не попасть под удары его приятелей.
— Бубенцов! — громко закричал я.
Услышав мой крик, Бубенцов оставил в покое Кондрата, и направился ко мне. Он был совершенно невредим, а его лицо стало суровым и сосредоточенным. Он со злобой смотрел прямо мне в глаза, видимо, пытаясь меня таким образом запугать. Зря. Видели мы и более грозных соперников.
Выждав, когда господин в сером сюртуке приблизится на достаточное расстояние, я нанес свой коронный удар, но мой противник его ловко парировал и в свою очередь пытался достать меня высоким диагональным ударом справа. Этот прием у него, видимо, был хорошо отработан, так как только в последний момент я сумел уклониться. Клинок просвистел в половине вершка от моей груди.
Мы оба стали в высокую позицию. Дыхание у меня было ровным, как впрочем, и дыхание у моего противника. Судя по всему, Бубенцов фехтует неплохо, даже хорошо, но это меня абсолютно не пугало. Наоборот, я радовался, что встретил достойного противника, тем более, что мне уже давно не приходилось рубиться на саблях.
Во мне вдруг проснулся воинственный дух, утраченный, как мне казалось, после ухода с армейской службы. Я не стал больше играть с Бубенцовым, а просто пошел в атаку, сделал подряд два финта. На первый финт он сумел правильно отреагировать, за что надо отдать ему должное, конечно, но второй финт его обманул, и я спокойно справа ударил его в плечо.
Удар получился хорошим. Бубенцов, непроизвольно схватившись рукой за рану, выругался как завсегдатай самых злачных трактиров. Из раны сильно потекла кровь. Однако саблю он не выпустил.
Я приготовился нанести своему противнику ещё один удар, но мне помешал его приятель, внезапно появившийся передо мной, чуть ли не как черт из табакерки. К моему счастью, Ахрамеев владел саблей заметно хуже Бубенцова, поэтому мне не пришлось долго с ним возиться. Я опять сделал двойной финт, а потом нанес ему укол в грудь с прямой линии. Лезвие легко и глубоко вошло в его тело. Тут же я вынул клинок из тела Ахрамеева, а он опустил голову и непонимающе посмотрел на рану, из которой тонкой струей начала вытекать кровь. Он хотел что-то сказать, но не сумел, а вместо этого медленно осел на землю.
Я оглянулся в поисках господина в сером сюртуке, но его нигде не было. По дороге в направлении Москвы быстро удалялся экипаж. Это была карета, на которой приехал Бубенцов со своим приятелем. Мгновенье, и она скрылась за поворотом.
***
Преследовать Бубенцова я не мог, ведь сражение с разбойниками не закончилось: на ногах оставалось ещё трое из них. Они вяло отбивались от атак Кондрата и Якова, а после того, как я опять присоединился к схватке, они побросали оружие и побежали в лес. Их не преследовали.
Сражение длилось не более десяти минут. И хотя нападавшие имели заметное численное преимущество, они потерпели сокрушительное поражение. Бубенцов просчитался. Но надо отдать ему должное: он неплохо рубился и вовремя почувствовал, что настал момент для бегства. Рана у него была, как мне кажется, довольно серьезной, так что без помощи врача ему не обойтись. Если, конечно, он до этого не истечет кровью.
— Слава Богу, отбились. — Кондрат сел на землю, облокотившись спиной о колесо кареты.
Якова, как оказалось, ранили в бок. К счастью, рана была неглубокой. Кондрат её ловко перевязал и ямщик после этого занялся своими лошадьми.
Мы легко выпутались из этой истории. Могло быть значительно хуже. А вот нападавшие жестоко расплатились за свое коварство: семь убитых, в том числе и Ахрамеев, приятель господина Бубенцова. Я обыскал его, но ничего интересно не обнаружил. Разве что в кошельке лежало пятьсот рублей ассигнациями — довольно большая сумма денег. Зачем он держал её при себе? Может быть, ему заплатили за мою жизнь? Все найденные ассигнации я отдал Кондрату и Якову, которые разделили их между собой поровну.
— Это что же такое получается, Владимир Сергеевич? — обратился ко мне Кондрат. — Зачем эти господа так некрасиво поступили? Вместо благородной дуэли, как приличествует вашему сословию, они заманили вас в засаду. Слава Богу, мы с Яковом оказались тут, а то худо ведь могло быть.
Я и сам хотел знать, почему Бубенцов устроил мне засаду. Видимо, это трусливый по своей сущности человек, хотя он хорошо владеет саблей. Страх за свою жизнь заставляет человека совершать самые подлые поступки.
— И среди дворян бывают нечестные люди, Кондрат, — пожал я плечами, так как больше мне ему сказать было нечего.
Я сел в карету, велев возвращаться в Москву. Начинало темнеть. Позади нас осталась поляна, почти вся усеянная телами убитых.
Глава 11
Той ночью уснул я очень поздно. Я лежал в постели, мысленно ругая себя за то, что не смог рассчитаться с Бубенцовым за его подлость. Что ж, не всегда случается то, чего очень хочешь. Вернее, слуается такое далеко не всегда. Видимо, больше мне уже не придется с ним свидеться. Ищи, догоняй теперь его, как ветер в поле. Конечно, мир тесен, но почему-то только не тогда, когда очень хочется кое с кем поквитаться.
Проснувшись, я несколько секунд соображал, уж не приснилось ли мне вчерашнее сражение. Ссадина на правой скуле и заплывший от удара левый глаз свидетельствовали, что нет, не приснилось. Я неохотно поднялся с постели, умылся, оделся и позвал Кондрата. Он явился сразу же. По его внешнему виду, в отличие от меня, нельзя было сказать, что он вчера участвовал в ожесточенной схватке.
— Посмотри сколько времени.
Кондрат достал из сундука мои золотые часы, которые он охранял как зеницу своего ока.
— Почти восемь часов утра, Владимир Сергеевич. Может, чайку принести, а?
— Ладно, давай чайку. Только один чай, будь добр. Пряников и бубликов не надо.
Есть не хотелось, хотя, конечно, следовало подкрепить силы перед дальней поездкой. Кондрат по какой-то своей странной крестьянской привычке считал, что чай впустую пить нельзя: к нему обязательно следует подавать варенье, причем лучше всего сразу несколько видов варенья, а также бублики, пряники или сладкие булки.
Вскоре к трактиру подъехала карета, запряженная четверкой вороных жеребцов, из нее вышел Александр Белевцов. Он что-то сказал своему слуге, сидевшему на козлах, тот зашел в трактир, а вскоре в дверь моей комнаты постучали и сообщили, что меня ждет господин Белевцов.
Я отдал распоряжение Кондрату, чтобы он уложил в карету вещи, а сам спустился на первый этаж и вышел на улицу.
Мы поздоровались с Белевцовым, обменялись ничего не значащими фразами. Он конечно сразу же заметил следы ударов на моем лице, но как благородный человек ничего не сказал. Я тоже был не в настроении описывать вчерашнюю историю, поэтому мы просто уселись в экипаж, дождались, пока слуги уложат мой багаж, и минут через двадцать отправились в Санкт-Петербург.
***
Нельзя сказать, что мне доставляло удовольствие ехать в одной карете с Белевцовым. Наоборот, при иных обстоятельствах я, конечно же, предпочел путешествовать в одиночку, тем более, что этот господин мне не очень был по душе. Однако мне нужно было поближе познакомиться с ним, узнать как он относился к отцу своей невесты, и так далее и тому подобное. Убийство Старосельского оказалось таким запутанным, что я вовсе не исключал, что в нем замешен жених Елены.