Страница 7 из 14
Ну и не сильно он и погибал в этот момент! Больше от неожиданности орал. Заметив приближение завуча и обратившиеся взоры, я отпустил руку и сделал вид, что помогаю подняться поверженному громиле.
— Братанчик... ой, товарищ! Давай помогу встать? Мож где болит, что поправить? — затараторил я.
— Ты сейчас Родин..., — двинулся на меня Костя, но вовремя заметил приближающуюся беду. — Давай поможем, Серега нашему товарищу, — резко переобулся он.
— Бардин и Родин, опять драка? Я не посмотрю, что вы уже здоровые лбы. Уши оторву, если узнаю за ваш очередной мордобой! — грозила завуч, тыча в нас по-очереди своим указательным пальцем.
— Все хорошо, Вилора Брониславовна. Мы друзья..., — начал оправдываться я, но бойкая тетка заняла доминирующую позицию.
— Родин, помалкивай. Ваши стычки до добра не доведут. Что или кого не поделили? — не унималась завуч.
— Да что нам делить с ним?! — сказал Костя. Звучало это пренебрежительно в мою сторону. Типо, куда ему до меня, мистера «три волосни из бороды». Я ж солидный парень. Вероятность, что Сережка Родин где-то мог ему — Бардину, дорогу перейти, исключена!
— На занятия марш. И причешитесь! — бросила нам вслед завуч и быстро зашагала в сторону угла здания.
В моей голове этот маневр Вилоры Брониславовны объяснялся желанием поймать парней за сигареткой.
Внутри школа ни чем не отличалась от моей. Бетонные полы выкрашены в коричневый цвет с немногочисленными узорами. Стены синие, переходящие в побеленный потолок. Гордо расхаживающие старшеклассники с красными повязками дежурных, словно патрульные на улицах городов. Огромный стенд с фамилиями, закончивших школу с золотой медалью и доска расписания. Всё от руки написано и красивым каллиграфическим почерком. А стен-газеты — вообще отдельный вид искусства. Как они это без фотошопа и цветного принтера делают?!
— Серый, как такое произошло вчера? Курин до сих пор в ярости, — подбежал ко мне парень, усыпанный веснушками.
— Да не помню, Мишка! Отстань, — отмахнулся я. Вот имя его вспомнил, а что ж там произошло и не вспоминается. Самому уже интересно, чего я там натворил. Кроме того, что летал и не помню ничего.
Кабинет нашёл не сразу. Пришлось напрягать память. Предполагал, что сразу смогу пользоваться всей информацией своего предшественника, но тут ещё копать и копать. Когда вошёл в класс, ко мне подлетела девушка.
Большие зелёные глаза, пухлые щечки, маленькие нос и подбородок, длинные ресницы и изогнутые брови, каштановые волосы. Та самая Аня Краснова во всей своей красе. Фигура на все шесть баллов. Я чуть не присвистнул, увидев её. Глазами пробежался сверху вниз, оценив объем форм и стройность ног. Жаль, что у Родина с ней исключительно «деловые» отношения. Хотя, что мешает их трансформировать в более «деловые»?
— Серёженька, ты как? Вчера к тебе приходила, ты спал. Баба Надя сказала, что как привели тебя, так спишь. Голова как? — спросила она, приложив руку к моему лбу и осматривая шишку. — Большая такая! Болит?
«Чешется! Там такой рог вылез, который, конечно, болеть не может!», — подумал я. Её руки пахли сладким ароматом ванили. Так приятно, когда тебя жалеет девушка. Иногда хочется дать себе слабину.
— Пошли на место, звонок же скоро, — сказала Аня и потащила на средний ряд за парту.
Дипломат поставил рядом и стал осматривать интерьер аудитории. Моë зрение зацепилось за огромный транспарант над чёрной доской «Комсомолец, имя крепи делами своими!». По всему классу развешаны портреты великих математиков и партийных руководителей. Плакаты с формулами и теоремами выглядят, как новые.
— Ты чего не раскладываешься? Сейчас же ГПС придет. Он не любит, когда не готовы к уроку.
— А это что такое, ГПС? — спросил я, пытаясь подобрать хоть какие-то слова под эту аббревиатуру, но фантазии не хватало.
— Хорошо ты вчера ударился. Григорий Павлович — учитель геометрии. Он очень не любит, когда на столе порядок отсутствует.
В этот момент новые воспоминания включились в работу и напомнили, что ГПС — «где порядок на столе?». Эту фразу учитель алгебры и геометрии повторял за урок множество раз, вот и приклеилось к нему прозвище.
— Серëж, а что там с самолëтом? Сильно ты его разломал?
— Чего!? — вскрикнул я.