Страница 3 из 14
Глава 2
Голова немного кружилась, но фокус уже настраивался. Живой! Мать вашу, я живой! Удалось, все-таки, вытащить меня с того света нашим военным специалистам скальпеля и зажима.
При встрече каждого врача и медсестричку расцелую!
Кстати, где они? И почему в больнице пахнет сырниками, а не лекарствами? Живот громко заурчал на запах вкусностей, которые я ел крайний раз... а хрен его знает когда. Давно это было.
Пока единственное, что было мне знакомо — головная боль. Отключился с ней и очнулся тоже с ней. Однако шишка, которую я обнаружил в волосах, была крупная.— Волосы? — вновь удивился я, попытался попробовать оторвать парик с моей роскошной лысины. Ни в какую!
На «Суперклей Момент» что ли додумались приклеить? Хотел бы я посмотреть на того смельчака, которому пришла идея так надо мной подшутить. Увесистый шмоток прилепили! Целую копну! С юмором у меня бойцы в отряде.
— Сережка, вставай. Опоздаешь ведь, — вновь донесся голос женщины.
— Медсестра! — громче сказал я вслух и откинул в сторону одеяло. На мне были надеты семейные трусы в горошек. Чересчур длинные, как игровые шорты баскетболистов и до колен прикрывают тонкие ноги. Чего они такие тощие, как у балеронов? Исхудал после операций?
Я встал с кровати слишком резко, отчего, слегка пошатнулся. Сделав пару глубоких вдохов, дурнота отступила. Обзор помещения позволил сделать неутешительный вывод — это явно не госпиталь. Стиль оформления комнаты уж слишком винтажный.
На деревянном полу расстелен тёмно-зеленый тонкий палас, края которого изрядно махрились. При каждом моем шаге раздавался ужасный скрип. Большой лакированный шкаф, открыт настежь. На его дверцах висят синие брюки и пиджак. На левом рукаве нашивка в виде открытой книги.
У деревянного окна, что тоже нонсенс, стоял большой письменный стол тёмно-бордовой расцветки. Три выдвижных ящика с железными ручками. Этот, видимо, «родственник» моего стола, который был у меня в начальных классах.
— А где люстра? — сказал я, обнаружив на потолке небольшой цилиндр зелёноватого цвета, свисавший на проводе.
И кто в наше время вешает ковры на стену? В СССР это был признак хорошей жизни. Самые умные считали, что это дополнительная звукоизоляция. Будто у всех соседи шумные были в Союзе, что от них покоя не было.
Я решил посмотреть, что в шкафу. Он выглядел мощным. Такой прибьёт и не развалится. На двери бумажная этикетка, указывающая, что страна производитель Югославия. Страны, к сожалению нет, зато мебель есть.
Внутри — аккуратно сложенная одежда на нескольких полках. И не вся мужская. Есть и не одежда вовсе. В общем, хранилище всех тряпок.
Дверь комнаты была распахнута, и я вышел в коридор, в поисках женщины, что звала меня.
Двигаясь по небольшой двухкомнатной квартире, сделал вывод, что хозяева здесь — поклонники советской моды. Зал был просторный и обставлен, довольно, скромно. Сервант с фарфоровым сервизом, диван-книжка с клетчатой накидкой, какой-то ящик с большими регуляторами громкости и настройки частоты, а также эмблемой то ли «Алиса», то ли «Арфа».
— Умная колонка новая, что ли? — спросил я вслух. — Алиса, какая погода сегодня?
Ещё пару раз повторил погромче, чтобы девайс начал работать, но ничего не происходило.
«Ну, может интернет отключили», — подумал я и направился ещё к одному приспособлению в комнате. В углу стояла ещё одна огромная коробка, стилизованная под ламповый телевизор с надписью «Фотон» с кучей кнопок и серым экраном.
«Ну и крутые же штуки у местных ребят! На Алиэкспресс заказывали, видимо», — решил я, пока не встретился со своим отражением.
— Какого Высоцкого! — заорал я, увидев себя в большом зеркале на двери шкафа.
В нем отображался худощавый подросток с густыми волосами медового оттенка.
«Все-таки на мне был, не парик. Волосы выглядят, как настоящие», — подумал я, проведя рукой по густой шевелюре вместо моей залысины.
У паренька глаза серо-голубые, нос ровный, шрамов на лице нет. Возраст точно не скажу, но лет семнадцать точно есть. А мне тридцать три было несколько минут назад. И прибило меня на войне знатно. А тут живой, без ран и на своих двоих.
Стою в шоке и рассматриваю себя нового. Предположений, что могло со мной случится не много. Либо я в глубокой коме и мне все снится, либо я конкретно попал. Вопросы только: Куда? Во что? И как сильно?
Может я прошëл через реинкарнацию? Переселение душ? А если Вачовски что-то знали и сняли «Матрицу», как документалку? Щас меня ещё агенты найдут и отключат.
За спиной послышались шаги, и в комнату вошла женщина. На вид чуть больше пятидесяти лет и явно не агент Смит. Небольшие мешки под глазами, кожа кое-где с морщинами. Волосы медового цвета, скручены в подобие шайбы и слегка тронуты сединой. Выстиранный синий халат с повязанным фартуком, давно потеряли яркость своих красок.
Главное — выражение лица у неё доброе, будто она готова тебя обнять и прижать к себе.
Не знаю, кем она приходится пареньку, которого я захватил? Или в плен взял? Попал, в него в общем! Эта добрая на вид женщина — явно приходится ему близкой родственницей, коих у меня отродясь не было.
«Близкая для этого задохлика, но не для меня», — подумал я, ведь мои родители давно погибли, а воспитывал меня дядя.
— Ты чего кричишь? Привиделось чего? — спокойно спросила женщина.
— Это... категорически приветствую вас, женщина, — сказал я, перебирая в голове доступные фразы для первого знакомства.
— Сережка, ты сильно головой ударился. Память отшибло? Не помнишь ничего? — спросила женщина, подошла ко мне и стала осматривать. Еë руки пахли творогом, а от халата исходил приятный запах жаренного. Запах сырников обеспечила именно она.
— А что произошло? — спросил я, хотя мне это совершенно не интересно. Просто, что-то ж надо говорить.
— Ой, да как всегда у тебя. Всё не по заветам, сам знаешь кого. Хоть помнишь, какой на дворе год?
И вот именно сейчас, я понял, что не хочу знать ответ на этот вопрос. Сразу вспомнились фильмы о временных перемещениях. Фантазия у меня не на шутку разыгралась, что я, в советскую квартиру попал. Да еще в боксёрском весе Паши Воли.
— Високосный, что ли?
— Ох, ну слава Богу. Уж думала, ты совсем умом тронулся. Бабушку Надю свою не признал, — улыбнулась она.
Теперь мне стала известна ее родственная связь с этим худосочным.
— Так, баб Надь, — сказал я и спокойно убрал ее руки. Сырники пахли очень вкусно, что в животе засосало нещадно. — Это всё замечательно. Давай уже завтракать.
— Вот и я ж про тоже. Опоздаешь ведь в школу, — сказала она и заспешила из комнаты.