Оружие Вёльвы

Проснувшись, Снефрид сначала вспомнила сон, а уж потом – вчерашние события. Мне снилась сама спе-диса Эйрика, поняла она. В облике Хравнхильд, чтобы ее легче было узнать. Хравнхильд призвала ее при рождении Эйрика, и та похожа на нее, только не стареет. Как красива была в молодости тетка – в те дни, когда ее пригласили в усадьбу Тюлений Камень, к первым родам молодой госпожи Алов. Сон этот принес Снефрид большое облегчение: она не одна, ее не оставят без помощи и совета. И какое счастье, что ей удалось истребить ту противную старуху и отомстить за Хравнхильд! Диса поддерживает ее, а значит, вчера она приняла верное решение, когда прикинулась своей теткой, да еще и согласилась сопутствовать Эйрику!

«Ты никак помешалась! – шепотом причитала Мьёлль, которой Снефрид еще вчера тайком все рассказала. – Он живо разглядит, что ты вовсе не Хравнхильд. Разве ты можешь и умеешь то, чему она научилась за всю жизнь? Да и куда ты с ним собралась! Он же воюет с конунгом! Его войско разобьют, его самого убьют, и куда ты денешься? Ты погибнешь! Не ходи никуда! С твоим приданым, да такая молодая и красивая, хорошего рода, ты живо найдешь другого мужа! Может, даже сам хёвдинг польстится, как сообразит, что у тебя теперь приданого два хутора, да еще те деньги…»

«С чего это его разобьют? – из всей этой речи Снефрид услышала только одно. – Эйрик – удачливый человек, по нему это видно! Если бы ты его видела, не сомневалась бы. И к тому же у него есть я! Хравнхильд сама выбрала меня и много лет уговаривала, значит верила, что я справлюсь!»

В тот же знаменательный день Снефрид объявила Фридлейву, что продает Оленьи Поляны и хочет получить деньги сейчас же. После этого она, дескать, думает остаться у госпожи Алов, поэтому ей нужно съездить домой и приготовить хутор к переходу в новые руки. Фридлейв несколько удивился такой поспешности, но согласился выплатить ей деньги, тем более что ради быстроты она немного сбавила цену.

Но вышло не совсем так. Вечером в Лебяжий Камень примчалась старая вдова Вефрид, по прозвищу Скади-Воительница. Вефрид было под шестьдесят, однако, сухощавая и подвижная, она летом бойко скакала верхом, а зимой ходила на лыжах. Овдовев лет тридцать назад, она одна вырастила шестерых детей. Теперь ей требовался хутор для отселения троих старших внуков, уже взрослых и буйных нравом, которые, как она рассказала Снефрид, до смерти ей надоели. Она предложила на тридцать эйриров больше и тем убедила Фридлейва отказаться от покупки. Деньги Вефрид привезла в седельной сумке, и сделка свершилась. Снефрид тайком вздыхала, думая, что в доме ее родителей вот-вот водворятся трое буйных парней, а потом и три вздорные жены, которых они непременно приведут, но для нее, пожалуй, дело обернулось удачно.

Увиденный сон развеял последние сомнения. Она одолела противницу Хравнхильд – старую Бьёрнову вирд-кону, а к тому же у нее есть помощница из живущих у Источника Норн.

До Оленьих Полян Снефрид и Мьёлль проводили два человека, и Снефрид попросила их приехать за нею снова через два дня. На хуторе были Коль и Барди, злодей убийца не застанет их врасплох, если вдруг вернется.

На самом деле Снефрид покинула родной хутор в тот же день. Она собрала в прочный ларь все имеющиеся деньги – вышло четыре с половиной сотни серебра, – свои украшения и лучшее платье. На дно запрятала загадочный ларец, причинявший столько беспокойства, зашив его в мешковину. Они с Мьёлль взяли Ласточку и Рандверова коня, нагрузили их пожитками и уехали в Каменистое Озеро. Зачем хозяйке и рабыне на теткин хутор, работники не знали, Снефрид не пускалась в объяснения. Когда Фридлейв начнет ее искать, она будет уже далеко. Возможно, никто в ее родном краю так и не узнает, куда же она подевалась. Но знать никому не надо: Вегард похож на человека, способного гнать добычу до самого Утгарда, и нельзя наводить его на след.

Чтобы больше походить на свою тетку, Снефрид забрала с Каменистого Озера некоторые ее старые вещи, которые не стала класть в могилу – повседневные платья из некрашеной шерсти и льна, грубую накидку. За годы они несколько приспособились к очертаниям тела Хравнхильд, и Снефрид надеялась, что они изменят ее слишком молодую фигуру. Прихватила и ту голубую шубу, которую подарила тетке госпожа Алов: это усилит сходство, хоть сейчас и не время ее носить. Однако с лицом Снефрид ничего не могла поделать, и пока приходилось оставаться в маске. Не могла же она изваляться в золе, чтобы никто даже не хотел ее разглядывать!

Когда они с Мьёлль приехали на Каменистое Озеро, Эйрик уже ждал там. С ним было пять человек и две лошади – видимо, раздобыл их где-то в жилье на Бычьем заливе, – так что своих Снефрид смогла оставить на попечение Кари. Эйрик ничуть не удивился, что у его вирд-коны есть служанка и пожитки, и велел своим людям погрузить все это на своих лошадей.

– Привет и здоровья тебе, Хравнхильд, – вежливо сказал он.

– И тебе, конунг. – Снефрид уже почти привыкла, что ее называют именем тетки. – У меня для тебя есть новость. Я говорила с твоей спе-дисой. Она сообщила, что старая вирд-кона твоего деда наконец мертва.

– Что? – Эйрик подался к ней. – Мертва! Ты убила ее? Да ведь ей же было лет сто!

В голосе его звучало восхищение, и Снефрид ощутила нечто вроде тревожной гордости: она совершила деяние, которое воин мог оценить по достоинству.

– Мне пришлось… схватиться с нею.

С непривычки Снефрид была скорее смущена своим подвигом, хоть и понимала его необходимость: если бы она не отомстила за Хравнхильд, в дальнейшей борьбе ей было бы не видать удачи.

– Это она наслала на тебя желание приехать в Уппсалу к Середине Лета, и вот ты здесь. Она плела чары, чтобы лишить тебя удачи, твою дружину – силы и отваги, ваше оружие – остроты. У меня не было иного выхода, чтобы остановить ее.

– Но это значит, что у старика больше нет вирд-коны? – Эйрик даже оживился.

– Есть. Когда одна умирает, другая перенимает нить. У нее были наследницы, и даже не одна. Однако новая Бьёрнова вирд-кона молода и неопытна. Она слабее меня, однако честолюбива и не оставит попыток навредить тебе. Ты говорил, что твой дед предложил перемирие? Не пора ли его заканчивать? Я не советую тебе, что делать с войском, я лишь сообщаю, что происходит у корней Ясеня.

– Случай был бы подходящий, но не в эти дни, – Эйрик указал на солнце. – Середина Лета. Завтрашняя ночь – самая короткая, и это время не для войны. Мы только завтра, может, к самому вечеру и доберемся до Ольхового острова, где войско.

И вот Снефрид сидит на корме двадцативесельного корабля и смотрит, как скользят мимо каменистые, поросшие сосняком и ельником берега, а нечастые домишки словно прилепились боком к отвесной скале и держатся чудом. Перемены в ее спокойной жизни произошли так стремительно, что Снефрид самой в них не верилось. Мысленно оглядываясь, она видела все на прежних местах – отца в Оленьих Полянах, живого и здорового, режущего благие заклятье на кусках кости и рога, Хравнхильд в Каменистом Озере. Почему же она сама покинула их и влечется куда-то в море, в обществе совершенно незнакомых мужчин, возглавляемых «морским конунгом»? Это казалось нелепым сном. Но потом вспоминались две свежих могилы – даже три, – и Снефрид понимала: другого выхода у нее не было. Хравнхильд, отец, Рандвер – смерть косила ее род и всех, кто ей близок. Останься она на месте – та же участь постигла бы и ее. Дико было думать, что родной дом, где прожили всю жизнь отец и мать, ей больше не принадлежит и вскоре туда вселятся три внука Вефрид Воительницы. Если бы не ларец, она могла бы остаться… Может быть, Фрейя послала бы ей какого-нибудь мужа…

Но зачем какой-нибудь, когда у нее есть Ульвар, тот самый, который привез домой этот загадочный ларец и обрек ее на все эти беспокойства? Денежный долг Фроди и Кальву! Война между Бьёрном конунгом и Эйриком! Не совершив сама никакой ошибки, Снефрид оказалась прочно впутана во все эти беспокойства. Три петли, три несчастья обрушились на нее разом, не оставив иного выхода, кроме бегства.