Страница 15 из 41
Я сжала зубы, закипая от злости. Даже на того, кто толкнул меня в пропасть, я не злилась так, как на проклятого Антуана. Что же теперь делать?
Глава тридцать первая.
— Дочка, ты не знаешь, что предпочитает твой муж? Мореный дуб или красное дерево? — задумчиво пропыхтел отец, открывая дверь в мою комнату и перелистывая каталог антикварной мебели. — Я тут наткнулся на чудесный комод позапрошлого века. И почти не погрызен крысами… И все родовые проклятия с него уже… а, нет, осталось ещё то, которое превращает любую открывшую его женщину в змею… Что-то от брошенной жены. Или свекрови?..
Я меланхолично наблюдала, как отец, не отрываясь от каталога, огибает все встречные углы. У него был талант – не отвлекаясь от работы, он мог легко обойти весь дом, сад и половину города, ни разу ни на что не наткнувшись.
Наконец, добравшись до, собственно, меня, папа поднял глаза и нахмурился.
— Что-то случилось? Ты какая-то…
— Вот, — дрожащей рукой я протянула ему письмо, а сама прижала запястья к груди, понимая, что сколько веревочке не виться... — Пап, он, кажется, что-то задумал.
— Негодяй! — возмутился отец, комкая в руках письмо с конвертом. Он хотел было в негодовании отбросить и каталог, но в последний момент передумал и просто бережно отложил на стол. — Я его убью!
— Папа, не надо! — воскликнула я, бросаясь к родителю, видя воинственный вид господина Мьёра. — Мы что-нибудь придумаем!
— Что придумаем? Мы ведь отдали уже больше половины! — отец, в принципе, озвучил мысль, которую я усердно гнала все это время. — Мия, мне кажется, он от нас не отстанет и будет тянуть деньги всю оставшуюся жизнь... Люди всё равно рано или поздно узнают... Сколько бы мы ни скрывали...
— Должен быть выход, — глотая слёзы, я схватила отца за руку. — Мы обязательно что-то придумаем!
Какое-то время в комнате стояла тишина, а потом разговор свернул в очень неожиданную сторону.
— Не думаешь, что будет лучше рассказать твоему дознавателю? — вдруг предложил отец, а я вздрогнула. И тут же отрицательно замотала головой.
Я не хотела, чтобы Доминик знал. Не могу объяснить почему... Может, потому что он мне нравился... А моя тайна — не самое прекрасное, что можно узнать о девушке.
Да и как он отреагирует? Наверняка как-нибудь вроде: «Я знал, что от тебя одни неприятности. То во сне ходишь, то со скалы тебя спасай…». Нет, определённо ему лучше не знать.
— Мия, я уже смирился, что останусь без внуков. Но я же люблю тебя, — прошептал отец, поглаживая меня по голове... — И я уверен, что, может, найдется и тот, кто смирится жить без детей...
Глава тридцать вторая. Пустой дом
— Нет таких, — тихо отозвалась я, склонив голову отцу на плечо, — ты же знаешь...
Отчего-то в этот момент в голове чётче прежнего встал образ Доминика: тёмные волосы спускаются до плеч, породистый аристократичный профиль и загадочный жутковатый шрам. Интересно, что ждёт нас с ним дальше?
Я тут же помотала головой, как будто разгоняя неуместные мысли. С чего я взяла, что есть какие-то «мы»? Он ведь не говорил ничего о себе – вдруг у него в столице есть дама сердца? И почему я каждый раз так легко позволяю себе забыть, что весь наш брак — это спектакль и игра? — Ну-ну, не надо плакать, — произнес папа таким тоном, каким в детстве жалел разбитую коленку, — мы обязательно что-то придумаем! И снимем это проклятье! Тем более что у тебя будет двести тысяч золотых! Мы сможем позволить себе столичного мага!
Да. Верно. Как там Доминик это назвал? «Приданое»? — А этот урод получит по заслугам! — с напускной бодростью ответила я, с ненавистью глядя на мерзкий конверт, и попыталась изгнать бывшего жениха хотя бы из своих мыслей: — Так что ты там говорил про морёный дуб?
В итоге с выбором мебели мы провозились до самых сумерек. Я слегка отвлеклась, хихикая над некоторыми вещами из каталога. Повеселила позолоченная люстра, переплавленная из бывшего артефакта истины, которая при виде человека сразу же начинала выдавать его секреты, и кухонный гарнитур, так привыкший к бывшей хозяйке, что критиковал любое приготовленное не ею блюдо.
Обратно в поместье я с собой захватила сундук с личными вещами. Вряд ли Доминик будет совать нос в моё нижнее бельё, в конце концов, под платьем буду носить что хочу.
По приезде меня ожидал сюрприз, и не сказать что очень приятный. Не горело ни одно окно, тишина тоже намекала, что дом пуст.
А как же «возвращайся к ужину»? Или он правда не дождался и поехал за мной сам? Да нет, вроде бы другой дороги, достаточно широкой для экипажа, к моему дому нет.
Я попросила кучера отнести сундук в спальню. Похоже, вид смущённо опустившей глаза, слегка покрасневшей девушки его растрогал, и он дружелюбно кивнул, поклонившись.
Знал бы кучер, что я смутилась от того, что не помню его имени.
Первым делом я наведалась на кухню, но никаких признаков ужина не нашла. Разве что считать за ужин свивших над карнизом гнездо стрижей.
Следом отправилась в гостиную, затем в спальню, где не увидела на этот раз даже крысы.
Я покусала губы, огляделась и поняла, что не проверяла кабинет, тот самый, где Доминик говорил с моим отцом. И на подходе поняла, что, кажется, угадала – дверь была чуть приоткрыта.
Я ускорила шаг. Не то чтобы мне так уж сильно хотелось увидеть мужа, но в надвигающихся сумерках дом казался намного мрачнее. Сгустились в углах тени, завывал ветер в щелях, то и дело что-то скрипело, стучало и проседало под ногами.
Я взялась за приоткрытую дверь и уже хотела постучать для приличия, но протянутая рука замерла в воздухе.
Доминик лицом вниз без движения лежал на ковре посреди комнаты.
Глава тридцать третья. Первый подозреваемый
— Доминик! — взвизгнула я и тут же бросилась к дракону. В первое мгновение показалось, что он не дышит. Все манеры, нужные обращения и правила поведения растерялись, испугавшись моего визга, и я, пачкая уже второе по счёту новое платье, рухнула на колени.
— Давай же! Ну! — пыхтела я, стараясь перевернуть мужа на спину. Он оказался очень тяжелым! Просто неимоверно! Складывалось ощущение, что я стараюсь сдвинуть одну из прибрежных гор. Или что он даже в человеческом облике весит как дракон.
Муж тихо застонал. Странно было слышать этот практически беспомощный звук от внушающего страх одним своим присутствием человека. И именно этот стон отчего-то заставил сердце дрогнуть.
— Какое счастье! — совершенно искренне выдохнула я с облегчением, стараясь перевернуть Доминика с удвоенной силой. — И р-р-р-раз!
Наконец он оказался на спине, на холодном полу, раскинув руки. На виске была огромная ссадина, а лицо, по-прежнему аристократично красивое, действительно выглядело… человеческим.
Я схватила руку мужа и прижала к груди. Не знаю зачем... Но именно этому, человечному, Доминику мне хотелось помочь всей душой.
— Мадам? — позвал дракон, а я подползла на коленях ближе, не заботясь о пыльных полах, по которым, строго говоря, и в сапогах-то было ходить неприятно, дорогом платье и что потом ни один магический порошок этот слой грязи не выведет.
— Я здесь, — прошептала, протягивая руку к лицу мужа. Он хмурился, между бровями залегла упрямая складка.
— Прошу прощения... что лежу в вашем присутствии, — выдохнул Доминик и поморщился. — Встать и поприветствовать возможности не имею.
Уголок рта мужа едва дернулся в улыбке, а мне захотелось его стукнуть! Я же так испугалась!..
Наши взгляды на секунду встретились: его – расслабленный и слегка растерянный, и мой – наверняка жалобный и испуганный. В этот момент между нами будто бы натянулась невидимая струна. Лицо Доминика разгладилось, а я почувствовала неожиданный прилив энергии.
И в следующую секунду всё бездарно разрушил оглушительный в наступившей тишине хлопок двери.
— Доминик! — раздалось снизу, давая понять, кто за этим стоит. Столичный гость моего мужа только что зашел в дом. — Доминик, я вернулся! С новостями. И они тебе не понравятся.