Близкие враги

– Что значит «испариться»? Разве нотариусы не обязаны завещание регистрировать и текст в общую базу отправлять?

– Обязаны. Не все так просто, как вы описали, но суть верна, – активно кивая, согласился нотариус. Если он сейчас ничего дельного не предложит, за то, что он меня о новой воле Руслана не предупредил, я засуну ему в глотку бутылку коньяка, хрен потом вытащит. – Марат Александрович, уверяю вас, я профессионал и у меня сбоев в работе не бывает, но за всеми не уследишь. Помощница моя, курица тупоголовая, в папку завещание вашего брата положила и благополучно забыла. То есть старое завещание не аннулировала, новое не зарегистрировала и никуда не отправила. Я, когда понял, что сделала эта недотепа, хотел все исправить, а потом подумал, а может, и к лучшему…

– Хватит. – Надоело мне слушать вранье. Не было никакой недотепы, завещание брата Лев Николаевич припрятал намеренно, смекнул, хитрая сволочь, что пахнет наживой. – Сколько?

– А сколько вы потеряете, Марат Александрович, если завещание всплывет? Вот от этой суммы пятнадцать процентов, – изъявил свое желание Шустов.

– А ты, часом, не охренел?! – рявкнул я, поднялся, подошел к Шустову и, схватив его за ворот рубашки, тоже заставил встать. – Ты вроде как дом на побережье хотел, а не собственный остров, и бабу одну, а не целый гарем. Я сам назову сумму, и ты ее не торгуясь возьмешь. А прямо сейчас ты поползешь в свою конуру и в зубах притащишь мне оригинал завещания. А нет – я буду тобой очень недоволен, и ты не только бесплатно мне все отдашь, но еще и поблагодаришь, что я взял.

Анастасия

Вчерашний вечер без двери показался мне сущим кошмаром. Дыру я завесила простыней, но мне постоянно мерещилось, что ткань кто-то отодвигает и подглядывает за мной. А один раз так и случилось, когда горничная убирала в коридоре возле моей спальни, не удержалась и продемонстрировала мне свой любопытный глаз и половину лица. Девушка, конечно, извинилась и пообещала, что впредь такого не повторится, но… она же не единственный человек в доме.

Поэтому утром следующего дня я задалась целью во чтобы то ни стало вернуть дверь на прежнее место. Первым делом позвонила в агентство бытовых услуг, естественно, уже в другое. Заявку мою охотно приняли и отправили мастера, но охрана его машину дальше ворот не пустила. Воронцов распорядился – чужим на территорию дома вход запрещен. Пришлось извиняться и оплачивать ложный вызов.

Раз чужие не могли установить дверь, я решила обратиться к своим. Но и тут напоролась на неприятный сюрприз в виде очередного приказа Марата – с дверью мне не помогать. Когда мне отказал один из охранников и объяснил почему, к другому пытать счастье я уже не пошла, посчитала, что не стоит мой комфорт увольнения человека.

Оставался один вариант: разговаривать насчет двери с Маратом. Начиная с шести часов вечера я ждала упыря, но он как назло не спешил домой возвращаться.

Из-за наглой хари несколько часов подряд просидела на стуле возле окна, наблюдала за воротами дома, и открылись они, лишь когда за полночь перевалило. Да, час поздний, и вполне вероятно, Воронцов попросту откажется со мной говорить. Это из минусов. А из плюсов – ночь гарантирует мне, что Оксана не побежит Марата встречать. «Звезда» давно уже мирно сопит. Девушка не раз и не два хвасталась, что ложится спать в десять, чтобы утром на съемках выглядеть свежей.

Я спускалась на первый этаж, и в голове промелькнула мысль: «А почему Марат выходил из авто со стороны пассажира? То есть мужчина воспользовался услугами водителя, хотя до этого предпочитал управлять машиной исключительно сам». Но мысль как пришла, так и ушла. Задумайся я над вопросом чуть дольше, возможно, у меня хватило бы ума развернуться и уйти к себе.

Воронцов нашелся в гостиной. Накидал в камин дров и теперь гигантской спичкой поджигал сооружение.

– Замерз, погреться решил? – поинтересовалась я, подходя ближе к мужчине.

– Почти, – не оборачиваясь, ответил Марат и, убедившись, что костер не потухнет, занял кресло напротив камина.

– Ты не против, если я тоже здесь посижу? – положив ладони на спинку соседнего кресла, спросила я и, получив от него согласный кивок, удобно устроила свою пятую точку. – Марат, а ты знаешь, что камин неисправен? Раз на раз не приходится, дым иногда, как положено, уходит в трубу, а иногда валит в комнату.

– Побоку… Мне надо кое-что сжечь, – заявил Воронцов, подался вперед и подставил языкам пламени край какой-то бумаги. А когда листок загорелся, мужчина, повернув голову, на меня посмотрел. Я обомлела. Марат был пьян, причем в стельку. И как я умудрилась не заметить эту очевидную вещь, как только Воронцов рот открыл?

Глава 13

Вот я попала…

Это же надо было так вляпаться, нарваться на Воронцова под мухой. Он трезвый опасен, а если к его темпераменту и дрянному характеру подлить алкоголя, получится взрывоопасная смесь, которая если бабахнет, то от кого-то останутся одни рожки да ножки. Естественно, этот кто-то в данный момент бедная и несчастная я.

Медлить нельзя. Пока Марат играет с огнем и бумагой, надо тихонечко улизнуть. Выдохнула и плавно поднялась с кресла.

– Куда собралась? А ну сядь обратно! – гаркнул Воронцов и даже привстал.

Села обратно. По крайней мере, сделала я это сама, без посторонней помощи, ведь Марат не зря поднялся на ноги, наверняка готовился к неподчинению. Интересно, как Воронцов планировал меня в кресло вернуть? Ограничился бы моральным давлением или все же толкнул физически?

Особого опыта общения с пьяными у меня нет, но подозреваю, с ними лучше не спорить и тем более не стоит провоцировать агрессию, указывая им, что ведут они себя неадекватно. Правильным будет отвлечь упыря разговором и как-то уговорить его пойти спать. Начну с того, чем Марат в данный момент увлечен.

– Марат, а что за бумагу ты сжигаешь? Это же документ?

– Нет, это не документ. Это глупость, бред и, черт возьми, предательство.

– А-а-а, – понимающе протянула я. – Тогда конечно сжигай.

– Не сомневайся, сожгу, – зло буркнул мой родственник и, бросив листок в самое пекло, наконец-то позволил огню его съесть. – Ну вот и все, – выдохнул Воронцов, наблюдая за тем, как скрюченная обугленная бумага рассыпалась, превратилась в прах.

– Ну раз дело закончено, можно идти отдыхать, да? – осторожно поинтересовалась я.

Но Воронцов проигнорировал мой вопрос.

– Как ты думаешь, почему Руслан покончил с собой? – разглядывая пламя, спросил он.

Нетрезвого потянуло на задушевную беседу, но я не готова обсуждать столь серьезный вопрос с Маратом в его нынешнем состоянии. С трезвым – пожалуйста. С пьяным – категорически нет.

– Не знаю, – в принципе, правдиво и лаконично ответила я, чтобы не развивать тему.

– А должна знать! – зло прорычал Воронцов. – Видно, не особо тебя муж-инвалид интересовал! Сыт, одет, обут, да и ладно, а что у него на душе, это побоку. Так ты рассуждала, Настена?

– Делала, что могла, – едва сохраняя самообладание, процедила я сквозь зубы. Сам палец о палец не ударил для брата, а меня осуждать не стесняется. Полтора года я ухаживала за Русланом, как за младенцем ходила, а вместо благодарности получала одни лишь упреки да обвинения, что у меня сто пятьдесят мужиков на стороне.

– Значит, недостаточно делала, раз твой муж наглотался таблеток, – не унимался Марат, гнул свое.

–Я, по крайней мере, хоть что-то делала, а кое-кто дома сидел, – отвернувшись в сторону, даже не прошептала, а, можно сказать, подумала я. Казалось, это практически невозможно, но родственник каждое слово расслышал.

– А ну повтори, что сказала!

Инстинкт самосохранения подсказал: «Настя, беги», я послушалась и оказалась права. Потому что в тот момент, когда я выпрыгивала из кресла, Марат вскочил из своего и явно не для того, чтобы по голове невестку погладить.