Страница 11 из 101
Что обычно люди делают в таких случаях? Пыхтят где-нибудь в уединенном углу квартиры — накачивают мышцы.
Алька это считал для себя унизительным. Вот если бы он правда был какой-нибудь хиляк, тогда надо. А человек, без которого вряд ли обойдется хоть один «Кожаный мяч»… нет уж, извините!
И лишь единственное, что он себе положил, — висеть на всех встречных турниках, балках, сучьях. Говорят, от этого увеличивается рост.
Сегодняшнюю зарядку, как и все прочие, он делал шаляй-валяй, с небрежностью чемпиона. Да ведь как-то и глупо по-другому, если ты в брюках и ковбойке…
Физкультурник Эдуард Иванович подавал в мегафон бодрые команды. Ему хотелось сделать Альке замечание. Но как? Прямолинейные понукания — уж очень это было не в традициях «Маяка». И тут само небо остановило его взгляд на Денисе.
— Раз, два, три, четыре. Глубже наклоны, три-четыре… Молодец, Денис Лебедев, хорошо! — И от души порадовался своей уловке: Денис и Алька друзья, но, так сказать, «друзья-соперники». И что касается одного, другой сейчас же замечает.
Алька вдруг поймал себя на том, что вместе со всеми делает мощные приседания и сердце его крепко бьется.
— Молодец, Алик! И не забудьте, второй отряд, завтра матч!
После зарядки — четыре обязательных круга по дорожке стадиона. Такова традиция.
— Круг «М»! — кричит Эдуард Иванович. — Второй круг — «А»…
«Может, и не очень умная традиция, — думает Алька на бегу, — за четыре буквы слова «Маяк» четыре круга, а все-таки и ничего — каждое утро честь лагерю. С традициями вообще как-то жить проще».
Сперва он набрал хороший темп, но потом побежал все медленней, медленней. И скоро попал в стан самых отстающих девчонок. Последней громко дышала Козлова Люся. Она была откровенно неспортивная и полноватая в своих эластичных брюках. Но все-таки она была красивая, удивительно кареглазая. А особенно Алька был неравнодушен к ее несовременным светло-русым косам.
Оказавшись рядом с Козловой, Алька начал подпрыгивать и так, полупрыжками, продвигался вперед. Это, ясное дело, не самый простой способ преодоления дистанции, но зато почти незаметно, что Козлова выше его на полголовы.
Люся шаталась, моталась из стороны в сторону. Вроде и от усталости, а больше от того, что бежать ей уж больно не хотелось. Однако она была человеком старательным и послушным. Бежала.
— Э, Козлова, ты же вектор неправильно прикладываешь! — крикнул Алька.
Козлова попыталась вспомнить: то ли она еще не проходила, что такое вектор, то ли уже проходила и успела забыть. Алька это сейчас же заметил:
— Вектор, Козлова, — это не тот молодой человек, который таскает тебе портфель. То будет Виктор. А вектор — направляющая приложения сил.
Люся Козлова, скромный человек, ни о каких Викторах не слыхала. Ей было и лестно узнать о себе такое мнение, и обидно, что ее принимают за сердцеедку. В результате она не знала, как ответить. Она молча шлепала дальше, а Алька подпрыгивал вокруг нее, как чертик из стакана. И Люся обреченно знала: от Лимонова Альки ничего хорошего не жди!
Совершенно неожиданно на помощь ей пришла Ветка. Она тоже бежала в хвосте процессии:
— Слушай, Лимонов, и чего ты такой остроумный, а? Тебе, случайно, кеды в плечах не жмут?
— Смени ты пластинку, Ветка! Всегда молотишь одно и то же!
Он уже упрыгался, пот сыпал с него крупным горохом. А тут еще Ветка с этими обрыдлыми шуточками. Ветка же отлично знала, что Лимонова так и надо выживать. И она продолжала свой хорошо известный отряду репертуар:
— А чего ты занервничал, Лимонов? У тебя, случайно, в очках плечи не потеют?
— Слушай, жми отсюда!
— Иду, бегу, спешу и падаю… Сейчас только шнурки поглажу…
— У… Ветка-палка-дубинка! — И Лимонов убежал вперед.
Люся смотрела ему в спину и опять не знала, радоваться ей избавлению или не радоваться: к ней не так уж часто приставали мальчишки. Но Алька был все-таки слишком маловат. Поэтому в ней победило чувство благодарности. Люся пробежала немного, положив Ветке горячую руку на плечо. Это было странное зрелище.
Потом она спросила:
— Мы чего сейчас бежим? «Я» или уже «К»? С этим Лимоненком все перепутала!
— Да ты переходи на ходьбу, — сказала Ветка чуть холодновато. — Эдуард ведь разрешил.
«Лимоненок, — думал Алька, — Лимоненок…» Тут только дурак не поймет, что Люся намекала на его рост. Алька остановился и пошел через футбольное поле в отряд.
После завтрака комиссия второго отряда отправилась по лагерю проверять чистоту. В комиссии были Алька, Осипов, Ветка и Алла Федосеева. И Ольга Петровна — для придания веса.
Алька в таких делах старался сохранять серьезность и строгость, так как в случае малейшей несправедливости ребята идут на тебя чуть ли не танком.
Алла Федосеева тоже сохраняла серьезность. Она чаще всего была серьезна. И когда к ней обращались, эдак медленно поворачивала голову: «Извини. Что-что?» Она себя ценила. Как будущую солистку.
И Осипов сохранял серьезность, потому что считал Федосееву красавицей.
Одна Ветка веселилась, хотя ей было и не до веселья. Осипов, который прижился в «Маяке», уже вторую смену не обращал на нее внимания.
Алька хорошо знал и Аллу Федосееву, и Ветку по другим годам: нормальные люди, особенно Ветка. Да и этот ничего, Осипов. Сначала, правда, всех за дураков считал, а теперь стал ничего.
Ветка продолжала острить с горя, и Альке, который всегда принимал сторону слабых, ничего не оставалось, как поддержать ее. Они пришли на территорию первого отряда. И Ветка, вынув из кармана фантик, кинула его на дорожку. Это была всего лишь шутка, да к тому же известная. Не успел фантик упасть, как Ветка закричала:
— Имеется набросанность бумажек!.. Так и запишем!
Если в других отрядах просто улыбались и беззлобно кричали на Ветку, здесь они напоролись на очень слабо понимающего юмор Ромку Лучика. В противоположность своей нежной фамилии он был длинный, широкоплечий, глаза у него горели холодными огнями, особенно когда дело касалось чести родного отряда.
— Вы прекратите за чужой счет вылезать на первое место! — сказал Лучик, имея в виду всю комиссию да и Ольгу Петровну в придачу. Хотя острила одна Ветка.
Надо было как-то выходить из положения, и Алька сказал, показывая всем тоном, что он шутит:
— А почему лужа не выпита? А почему трава с дорожек не съедена? А почему…
— А ты вообще молчи… гном!
Алька на секунду замешкался… По существу, он попал в безвыходную ситуацию: за оскорбление надо было драться, но не с Лучиком же! Получатся какие-то слон и моська. Так девчонки иногда лезут с кулаками на ребят, зная, что им ничего не грозит. И он замешкался.
— Не бойся, — вдруг сказал Осипов. — Мы ему сейчас вломим!
Дурацкая ситуация. Во-первых, двое на одного. Во-вторых, какая же драка при воспитателе, да еще при Ольге Петровне! В-третьих, Осипов понял, что «гном» для Альки — оскорбление. В-четвертых, это «не бойся», на которое Лучик пренебрежительно улыбнулся…
— Я вообще никого не боюсь, запомни это, Осипов! — И Алька пошел прочь. Плохая история!
— Рома, — дружелюбно сказала Ветка, — ты когда последний раз менял опилки у себя в голове? Залежались ведь.
Очень неплохой ответ. Но возвращаться было уже как-то нелепо.
Алька остановился лишь у самого леса. Здесь вступал в силу «закон границы», который он, старый житель «Маяка», не стал бы нарушать ни в коем случае.
Осознав себя ветераном и вообще цветом лагеря, он подумал, что ему надо бы вернуться в комиссию по чистоте. Невольно Алька ощущал себя ее председателем. Да уж чего теперь возвращаться! Оставалось осмотреть лишь их собственную территорию — второго отряда.
Тогда он решил сходить на место несостоявшегося боя и сказать этому Ромке, чем нормальная принципиальность отличается от ненормальной тупости.
На лавочке перед домиком первого отряда сидел разниматель драк Вадим Купцов и читал «Советский спорт». Это уж как закон: идешь куда-то разговаривать по-крупному, обязательно наткнешься на Вадима.