Страница 52 из 98
Таким образом, мы видим, что процесс программирования нарушается во всех структурных звеньях интеллектуальной деятельности и на всех уровнях деятельности (действие, операция) и ее составляющих.
Интеллектуальная деятельность при поражении лобных систем распадается как целостная совокупность, система действий и операций и как сложная их иерархия. Она замещается либо фрагментарными, либо импульсивными внесистемными действиями, не отвечающими условию задачи, либо шаблонами, либо вся сложная деятельность замещается манипулированием операциями.
Непростая картина с нарушением операционального звена обнаруживается и при поражении теменно-затылочных зон мозга. Всегда считалось, что в этом случае у больных в протекании интеллектуального акта нарушается операциональное звено, а целостный мыслительный акт первично сохранен.
Как обстоит дело с операциями у этой группы больных? У них нарушаются арифметические операции, однако интеллектуальные операции-действия нередко остаются сохранными. Больные могли сказать, например, при решений арифметической задачи, с какими данными условия нужно оперировать и в целом — что делать, но не могли выполнить необходимых арифметических операций. Они могли объединить их в систему (или конфигурацию), но, какие при этом применить арифметические счислительные операции (сложение или вычитание, умножение или деление), они не всегда понимали. Даже перевод выполнения этих операций на произвольный, осознанный уровень не всегда приводил к успеху. Это может указывать на то, что уровень интеллектуального навыка при выполнении арифметических операции также не оставался интактным. И далее, если удавалось с помощью педагога или самостоятельно осознать, какие операции здесь необходимы, и выбрать нужные, то выступали трудности непосредственного осуществления этих счислительных операций. Таким образом, операциональное звено в этом случае в целом действительно оказывается нарушенным. Однако более высокие уровни организации операций, требующие осознания и понимания общей схемы операций и «самостоятельных высших синтезов», были более сохранными. Можно предположить, что высший уровень организации и реализации операций — «интеллектуальная операция» — это переходная операция между действием и операцией: это действие, поскольку «интеллектуальная операция» направлена на цель, но в то же время «интеллектуальная операция» относится к операциональному звену, так как предполагает создание нужной общей схемы (или конфигурации) операций.
Таким образом, если при поражении лобных систем в операциональном звене нарушается уровень составления программы интеллектуальных операций и сохраняется уровень выполнения отдельных операций-навыков, то при поражении теменно-затылочных отделов интеллектуальные операции, требующие создания новой конфигурации навыков в соответствии с условием и целью задачи, остаются сохранными, но нарушается понимание и выполнение отдельных операций. Этим больным более доступно понимание целостности, чем ее отдельности, как на уровне действий, так и на уровне операций, а у больных с лобным синдромом — наоборот.
Мы видим, таким образом, что в операциональном звене имеют место нарушения при поражении теменно-затылочных и лобных систем мозга, но страдают разные уровни операций. Забегая вперед, отметим, что такая же картина нарушения интеллектуального акта обнаруживается и в других видах мышления — в образном и наглядно-действенном, о которых речь пойдет ниже.
Мы прибегаем к формулировкам «более», «менее» или «преимущественно» нарушен (сохранен) не случайно. Мы хотим этим показать, во-первых, истинное положение дела, т. е. как реально протекает нарушенная деятельность, и, во-вторых, мы тем самым подчеркиваем, что нарушения одного структурного звена (или уровня) мыслительного процесса не могут протекать изолированно, без воздействия на другие его звенья. Вопрос заключается в первичных механизмах дефекта, который вторично влияет, на всю деятельность в целом.
Таким образом, анализ нарушения структуры и функций словесно-логического мышления показал, что при поражениях мозга мыслительный процесс нарушается прежде всего как деятельность, первично страдает вся ее макроструктура — мотивационная сфера сознания, т. е. потребности, мотивы, что ведет к дефектам интеллектуального акта как целенаправленного и саморегулирующегося процесса, в результате нарушаются составляющие эту деятельность действия и операции, нарушается и контроль. При поражениях лобных систем мозга страдают все три звена деятельности, более сохранным остается операциональное звено, но и здесь обнаруживаются нарушения, о которых мы писали.
Фактором, лежащим в основе дефекта интеллектуальной деятельности при поражении лобных систем мозга, является нарушение процесса программирования и высшего синтеза. Структурные нарушения проявляются в дефектах целостности мыслительной деятельности. А. Н. Леонтьев писал, что деятельность как целостный процесс состоит не из отдельностей, а цепи действий. При поражении лобных систем мозга нарушается именно эта цепь действий и замещается отдельностями, ее фрагментами. Более того, нам представляется, что в этом случае деятельность нарушается не только как цепь действий, но как иерархизированная система.
При поражениях теменно-затылочных областей мозга на первое место выступает нарушение механизма выбора и выполнения операций, т. е. страдает исполнительная сторона деятельности. Деятельность как целостный процесс и как система здесь не нарушается, но переходит на другой уровень организации и реализации. Эта целостная деятельность и позволяет больным с теменно-затылочным синдромом идти в поисках нужных операций от целого к части, от общего — к частному.
Рассмотрев нарушение мышления как деятельности, ее структуры и микрогенеза со стороны участия определенных зон мозга в этой деятельности, далее мы перейдем к анализу собственно мыслительного речевого процесса со стороны его психологической сущности.
Важное место в анализе патологии мышления занимает проблема понимания. Наш экспериментальный материал показал, что этот процесс, как общий, так и частный его вид — вербальное понимание, играет существенную роль в протекании интеллектуальной деятельности. Выше мы писали (ч. 1, гл. I), что придерживаемся той психологической концепции понимания, согласно которой этот процесс рассматривается как деятельность, начинающаяся с поисков общей мысли и смысла в высказывании, тексте, условии задачи и т. д., и только потом оно (понимание) перемещается на лексико-фонетический (установление значений слов) и на синтаксический (расшифровка значений фраз) уровень.
Процесс понимания есть всегда процесс отбора и сокращения, активной переработки и селекции материала. Вычленение проблемной ситуации также связано с пониманием.
В исследованиях А. Н. Соколова, Н. Г. Морозовой, В. Е. Сыркиной, А. Р. Лурии, Л. С. Цветковой и др. значительное место отводится личности субъекта в процессе понимания, и в частности понимания речи. Понимание речи, с их точки зрения, зависит от двух факторов — уровня языкового развития (1) и уровня развития личности субъекта (2). От первого фактора зависит понимание лишь формальной стороны языковой системы и, следовательно, понимание значений вербальной информации. Полно ценное понимание этой информации, т. е. понимание ее логической стороны и смысла, обеспечивается лишь взаимодействием этих двух уровней (или факторов) понимания. Современная лингвистика также рассматривает акт понимания речевого сообщения как активный и сложный процесс. Многие лингвисты считают, что понимание начинается с поиска общей мысли или целостного смысла. Кроме того, попытки понять фразу, текст направлены также на поиски контекста воспринимаемого текста, высказывания. Это может быть не только речевой, но и невербальный контекст. Стратегия такого понимания всегда связана с выдвижением гипотез (presuppositions), с активной и целенаправленной деятельностью субъекта.