Страница 13 из 45
На четвёртый день нашего пребывания случился тропический шквал. Внезапно налетел мощный ветер. Он тут же перерос в ураган, посрывал зонтики возле шезлонгов на пляже. Служащие выбежали из отеля, но, конечно, не всё успели убрать. Лёгкие кресла и столики ветер сорвал с мест, опрокинул, закувыркал и погнал вдоль побережья. Он сбрасывал всё это в воду или разбивал о пальмы. С балконов слетела одежда, которую там сушили отдыхающие. Шторм парусил её и нёс чуть ли не к горизонту.
Мы с женой, держась за руки, едва успели вбежать в отель и поднялись к себе на пятый этаж. С неба буквально рухнули потоки. Это было похоже на водопад, только опрокинутый набок. Я такого урагана отродясь не видел! Тугие струи дождя неслись параллельно земле. Мною овладел дикий восторг: я выскочил на балкон, как папуас! Под шквалами воды и ветра я размахивал руками и орал что-то несусветное. В мгновение ока я стал мокрым с ног до головы, как под брандспойтом. Но продолжал смеяться и танцевать! Небо оставалось тёмным от бешеного ливня, и это было здорово. Я даже подумал, что вот так на нас иногда, как буря, сваливается любовь. Тогда всё, что для других – дикая стихия, влюблённому человеку только в радость. И он, к примеру, пляшет под дождём.
…Жена втащила меня обратно в номер. Туда уже захлёстывали с балкона шквальные порывы, и она крепко задраила дверь. Я ещё задыхался и хохотал, когда она с улыбкой сняла с меня прилипшую к телу рубашку. А потом стащила штаны и отправила под горячий душ – отогреться.
Спустя пятнадцать минут ветер внезапно стих, облака разошлись, но дождь ещё продолжался. Отвесные струи переливались на солнце. Теперь они прибивали к земле то, что раньше унёс шквал. Потом, будто выключили, всё прекратилось. Я посмотрел вокруг с высоты пятого этажа, оценив последствия.
Материальные потери у нас имели место: с балкона унесло два полотенца, которые мы развесили на просушку, ну и мои, извиняюсь, домашние трусы. Жена их до того заботливо постирала. Оба полотенца намотались на ствол ближайшей пальмы: если взглянуть сверху, всё было видно. А вот трусы после дальнего перелёта оказались на перилах номера в соседнем флигеле, на первом этаже. Они белели там и привлекали всеобщее внимание.
Я переоделся в сухое и отправился вначале за полотенцами. Забрав их, я вновь поднялся к себе в номер и глянул в сторону соседнего флигеля. Трусов там уже не было. Я приблизительно вспомнил место, где их видел. И, под ироничным взглядом жены, отправился на поиски.
– Представляю, как ты там станешь объясняться! – заметила она.
Вычислив номер, на перилах которого могло находиться моё, с позволения сказать, бельё, я направился туда. С разговорным английским у меня проблема. Постучав в первые же примерно подходящие двери, я стал жестами объяснять появившейся старушке, что потерял трусы. Выглядело всё это комично и глупо. В конце концов она пустила меня к себе на балкон. Ничего там не обнаружив, под её подозрительным взглядом я прошествовал через номер обратно. Бормотал что-то вроде «экскьюз ми». Похоже, бабушка в лучшем случае приняла меня за служащего отеля. А в худшем – за потенциального вора. Она так и не поняла, зачем я всё-таки приходил.
Скорее всего, вещь могла находиться двумя номерами дальше по коридору. Подойдя к дверям, я собрался было постучать, когда услышал чистую русскую речь. И замер с поднятой рукой.
– Ты просто шлюха! – проскрипел мужской голос. – Тебя на десять минут нельзя оставить одну, чтобы не появился какой-нибудь мужик! А ведь договорились…
– Да не было здесь никого, – истерило в ответ молодое женское существо.
– А это что?! Похоже, он вообще голяком отсюда спрыгнул, даже трусы не надел! Хорошо, что первый этаж…
– Я не знаю, откуда это у нас! – выкрикнула женщина. – Ветром занесло: видел, какая буря была?!
– Тебе случайно ничего больше ветром не занесло? – язвительным голосом спросил мужчина. – Каждый раз какие-то отговорки. Слышать больше ничего не хочу! Собирай вещи и уезжай.
– Куда?
– Куда хочешь, – устало сказал мужчина. – Я так больше не могу. Мы два года вместе, и всегда одно и то же.
– И я так не могу, – откликнулся женский голос. – Ты патологически ревнив. Тебе даже поводов не нужно.
– А ты вроде как ни при чём?!
В этот момент я решил вмешаться и постучал в дверь. Открыл тот, кого я называл Ящерицей.
– Экскьюз ми, – сказал я. – К вам мои трусы совершенно случайно не попадали? Я, собственно, за ними пришёл.
За спиной у Ящерицы я увидел ту светловолосую девушку. Она посмотрела на меня, потом отшагнула назад, прислонилась к подоконнику и скрестила руки на груди.
– Здрасьте, – сказал я ей. Девушка даже не кивнула.
– Вон они, ваши трусы, – сообщил Ящерица, отодвигаясь в сторону. Вещдок лежал возле балкона на полу, мокрый и скомканный. Словно его туда только что с силой бросили.
– Спасибо, – сказал я, наклоняясь и забирая вещь. – Шторм, сами понимаете. До свиданья.
Я уже собирался выйти, когда увидел, как старик сел на край кровати, обхватил лицо руками и заплакал. Я промычал что-то типа: может быть, нужна помощь? И вообще что случилось?
– Не сейчас, так потом, какая разница, – откликнулся он и поднял ко мне мокрое, смуглое лицо с потрескавшейся кожей. – Скоро сам таким станешь, всё поймёшь.
Девушка стояла всё так же молча. Со скрещёнными руками она смотрела на происходящее. Я вышел, закрыв дверь. Пока я шёл по пустому коридору, казалось, было слышно, как старик плачет.
На следующий день, когда мы с женой вышли завтракать, тех двоих в зале не оказалось. Их привычное место в углу пустовало. Жена перехватила мой взгляд:
– Уехали, наверное, – сказала она. – Странная всё-таки была пара.
Через десять дней уехали из отеля и мы. Отдых получился чудесным, полным новых впечатлений. А спустя пару месяцев я включил телевизор. И неожиданно увидел в блоке новостей, что нашу страну на встрече с банкирами где-то в Африке представляет тот самый… Ящерица, и они там подписывают какие-то соглашения. Старик улыбался. Он был в официальном костюме и выглядел акулой бизнеса, а вовсе не тем жалким старикашкой, который плакал тогда в номере.
Я переключил программу на футбол. Наши играли с португальцами. Слава Богу, ни о чём, кроме этого, можно было не думать. Я взял из холодильника пиво и устроился на диване.
Жена готовила на кухне ужин, дети легли спать. Всё, что меня окружало, представляло надёжную гавань. В ней пришвартовался мой корабль. Всё складывалось нормально.
Если бы не одно обстоятельство. К сожалению.
Я очень хорошо знал ту девушку, с которой мы столкнулись в отеле. Раньше она работала секретаршей, ну, точнее, референткой в МИДе. Наша фирма налаживала там локальную компьютерную сеть. Я был вполне надёжно женат, а в столицу приехал впервые. Все мы очень хорошо тогда заработали. Наладка сети заняла несколько месяцев, и кстати, тот заказ нам помогла пробить именно она, секретарша, через своего шефа. Он сам оформил подряд, и вместе они получили положенные им 15 процентов. Девушке тогда исполнилось двадцать четыре, мы с ней вдвоём отметили день её рождения. А когда расстались, ей было уже двадцать пять. Весь тот год я провел в непонятной любви. Это похоже было на шторм, о котором я вспомнил под ливнем на балконе.
…Тогда, в Москве, она носила короткую стрижку и короткие платья. Чего ей хотелось? Бури для нас обоих? А может, денег, которые рекой текли из моего кошелька, стоило мне появиться в столице? Появлялся я, конечно же, гораздо чаще, чем нужно было по работе. Или она собиралась строить со мной жизнь и уводила из семьи?
Какая теперь разница, если я твёрдо решил остановиться?
Она меня тогда здорово тряхнула – так, что я почти потерялся. В конце концов мне хватило сил совладать с собой. Но заплатил я за это дорого. И в прямом смысле, и в переносном. С тех пор эта девушка ушла из моей судьбы, казалось бы – навсегда. Пока мы вдруг не столкнулись нос к носу во Вьетнаме.
Догадывалась ли в тот дикий год обо всём моя жена? Конечно. Женщины всё понимают без слов. Да тут трудно было, наверное, чего-то не понять. Но ни одного вопроса задано не было. И ни одного слова я сам не сказал. Подрастал сынишка, и мы с женой словно шли по минному полю. А когда решение оказалось мною принято, я целиком и сразу вернулся в семью. Из которой, слава Богу, не успел уйти. Тогда мы и завели второго ребёнка.