Страница 3 из 11
Но долбаный абонент находился вне зоны действия сети.
«Найду, по голове настучу», мысленно пообещал он сестре и, повернувшись к перепуганной жене, виновато предупредил:
– Катя моя опять что-то учудила. Поеду искать.
– Хорошо, – привычно кивнула жена и пробормотала недовольно: – Катерина без приключении жить не может.
Глава 2
Она проснулась от яростного стука. Кто-то со всей дури барабанил в дверь.
– Твою мать, – сонно выдохнула Катерина и, напялив на голое тело шелковый халат, понеслась в коридор.
«Неужели затопила соседей?» – ужаснулась она, прекрасно понимая, что по ее душу приперся кто-то из жильцов. Любой другой позвонил бы в домофон. Она приоткрыла дверь, надеясь увидеть возмущенную мадам снизу. Но на лестничной площадке, уперев руки в боки, стоял старший брат.
– А-а-а, – досадливо протянула Катя и бросила раздраженно: – Твою мать, Глеб!
– Твою, кстати, тоже, – зло хмыкнул братец, шагнув в квартиру. Снял грязные кроссовки и быстренько прошел к холодильнику. – Убил бы тебя, но жрать хочу, – заметил со вздохом, сунув нос в двухкамерный Либхерр. А ничего не найдя, схватил конфету из вазочки и, нервно разорвав фантик, закинул в рот.
– Тебя Наташка до утра по постели гоняла? Еле вырвался? – хмыкнула Катерина и поймала бешеный взгляд брата.
– Я тебя сейчас удавлю, честное слово! – взревел он. – Полночи вокруг Бездонного озера тебя искали. Мне уже всякая жесть мерещиться начала, – устало вздохнул он, плюхаясь на табуретку. Потом облокотился на стену, покрашенную в мятный цвет, и потер переносицу.
– Ты можешь представить, что я пережил, дура бестолковая? – пробурчал он. – Чуть с ума не сошел.
– А я тут при чем? – возмутилась Катя. – Это я тебя погнала берега прочесывать?
– Митька твой…
– Вот с него и спрашивай, – фыркнула Катерина и буднично поинтересовалась: – У меня борщ и котлеты. Что будешь?
– Для борща вроде рано, – пробубнил Глеб, оглядываясь на часы, показывающие без пятнадцати шесть. – Давай котлеты.
– Только с гарниром, – предупредила младшая сестрица и даже выставила вперед указательный палец. Мол, знаю я тебя.
– Согласен, – кивнул Глеб и, достав сотовый, нажал на последний контакт.
– Она нашлась, Феликс, – пробурчал в трубку. Потом с минуту послушал раскатистый бас и добавил довольно: – Я Плотве в нос дал, – будто это могло утешить собеседника.
Катерина недоверчиво глянула на брата.
– Ты Сарычева на уши поднял? – уточнила она, хотя и без объяснений Глеба уже все поняла.
– А что делать, мадам? – фыркнул Глеб. – Твой бывший – тоже лицо заинтересованное. Он полицейским позвонил, чуть тревогу не объявили. Ждали, пока я твою квартиру проверю.
– У Феликса, между прочим, Алиса ночевала, – негодующе глянула Катерина. – Теперь у моего ребенка травма на всю жизнь.
– Сама виновата, – отрезал Глеб, наблюдая, как сестра закидывает в кипящую воду спагетти. – Что у тебя с телефоном?
– Наверное, разрядился, – пожала плечами она. – Но я не просила меня искать. Сама благополучно добралась.
– Коза, – пробурчал Глеб.
– За козу можно и в лоб получить, – предупредила она.
– Не-а, – заржал брат, оглядывая внимательно. – Ты сейчас безопасна, как котенок. Сначала трусы надень, потом ногами маши.
Катерина недовольно фыркнула и, отдав Глебу ложку для спагетти, демонстративно удалилась. Она вернулась в шортах по колено и в длинной майке.
– Теперь будь осторожен, – улыбнулась беспечно и, достав котлеты, поставила в микроволновку парочку.
– Ну так я и молчу, – фыркнул брат, прекрасно понимая, что за Катериной не заржавеет. Развернется и коронным движением заедет ногой в лоб или в ухо. Кикбоксинг, ёптиль!
Он до сих пор не мог понять, почему так быстро поменялась сестра? Что произошло тогда, почти двадцать лет назад? Глеб прекрасно помнил, что за полгода до дембеля проезжал мимо родного города. И родители с сестрой приходили на вокзал повидаться. Катька в свои четырнадцать казалась тихой и спокойной девчонкой, настоящей тургеневской девушкой. И все пацаны из вагона вывалили поглазеть на прекрасную барышню. А потом еще до самого дембеля просили телефон или адресок.
– Руками не трогать, – рыкнул тогда Наум. А когда вернулся домой из армии, столкнулся с лихой девицей с выбритыми висками и дурацкой татуировкой. От неожиданности он что-то ляпнул пренебрежительное и тотчас получил в ухо изящной ножкой тридцать шестого размера. Нога с тех пор не выросла, а вот сестра превратилась в ходячую неприятность.
«Хорошо, что за себя постоять может, – пронеслось в голове у Глеба. – До сих пор два раза в неделю тренируется».
– Борщ с собой возьмешь, – после завтрака заявила сестра. – Поставишь судочек в микроволновку…
– С ума сошла? – удивился он, представляя, как чудесный фан Катькиного борща разнесется по офису. Оружие массового поражения, блин!
– Ну секретаршу попросишь, – отмахнулась она, наливая красную наваристую массу в объемную пластмассовую банку.
– Много не наливай, – велел он.
– Лучше домой отвези, – надоумила она. – Наташе хоть какая-то помощь. Чтобы тебя прокормить, нужно с утра до ночи готовить. А ей с ребенком некогда… – и, улыбнувшись, поинтересовалась требовательно: – Как там мой племянник?
– Ест, спит и требует чистый подгузник, – довольно отрапортовал Глеб и добавил печально: – Вместо того, чтобы по болотам с Митькой шарахаться, приехала б ребенка нянчить, а мы бы с Натахой в кино сходили.
– Заявок на кино пока не поступало, – парировала она. – Решите пойти, посижу с манюней.
Назови кто другой сына манюней, Глеб бы обиделся. Но Катерина обладала врожденным даром придумывать нежные словечки для родных и близких. И, будто подтверждая его мысли, скомандовала:
– Глепа-а, помой посуду! Я пока оденусь. – Она заглянула в глаза брата, такие же голубые и смешливые, и добавила, скорчив смешную рожицу: – А ты меня до работы подвезешь?
– У меня есть возможность отказаться? – усмехнулся он и бросил ворчливо: – Ищи тебя по болотам, мой посуду, вези на работу. И почему я не единственный ребенок в семье?
– Спроси у мамы! – весело прокричала сестра из ванной.
Вымыв тарелки и чашки, Глеб Наумов вышел на балкон, примыкающий к кухне, и уставился на просыпающийся город. Издалека виднелись недавно возведенные церковь и поросль многоэтажек. По проспекту медленно тащились поливальные машины, а по квартире топоча бегала бесшабашная сестрица.
«Вот что с ней не так? – сам у себя поинтересовался Глеб. – Красивая девчонка. Глазищи завораживающие. И прелестями Господь не обидел. Дочку любит до безумия. Правда, характер мерзкий. Да и какому мужику понравится драчливая баба? Никому, – мысленно ответил Наумов. – Как бы ее перевоспитать, что ли? А то и Алиске дурной пример подает. – Глеб вспомнил о племяннице, так напоминавшей ему его маленькую и нежную сестричку, и снова поморщившись осведомился: – Что же все-таки произошло перед самым моим дембелем?»
В который раз Наумов задумался, кто бы мог помочь пролить свет на дела семьи двадцатилетней давности. Естественно, тогда, почти сразу по приезде, он попробовал разузнать у родителей о столь радикальных переменах в сестре. Но наткнулся на глухую стену непонимания. А потом от сердечного приступа умер отец, и невысказанные вопросы отошли на второй план. А со временем в жизни появились бизнес и Наташка, а старые проблемы рассосались почти полностью.
«Может, я зря волнуюсь», – сам себя осадил Наумов и, вернувшись в квартиру, зашел в зал и оттуда проорал:
– Катя, поторопись! Мне еще нужно домой заехать переодеться!
Водитель старенького рено, примостившегося в конце улицы, внимательно наблюдал, как ночная пассажирка, сжимая в руках какую-то банку, усаживается в заляпанный грязью Л200. В белом платье с дурацкими голубыми розами, Катя показалась ему невероятно привлекательной. И если б не каре с выбритыми висками, эта женщина могла быпретендовать на звание самой шикарной. Но виски… Перед тем как сесть в машину, она оглянулась назад, поздороваться с соседкой, заходившей в подъезд, и водитель заметил в открытом вырезе промелькнувшую татуировку.