Страница 92 из 94
— Ваше высочество, вы меня с кем-то путаете, — мягко сказала она, поправляя платье, хотя всё что ей хотелось сейчас, это с оттяжечкой врезать ему между ног, — даже блудницы занимаются этим в специальных домах. Хотя за золотой вы найдете много кого, кто презрит условности. Где-нибудь в трущобах.
На принца вроде отповедь подействовала, но ненадолго.
В «Саду наслаждений», где принца поджидала его верная компания таких же распущенных отпрысков знати, Шилнагаил быстро «отпустил вожжи». Напился, разбил кому-то голову бутылкой, компания утащила его на второй этаж, бедолагу, стонавшего и обливавшегося кровью, быстро вынесли, а принц захотел массаж. С этим одна из спутниц компании справилась, но честь танцев «с обнажением тела», как потребовал Шилнагаил спустя еще бутылку вина, должна была лечь на Мизу.
— Это обряд, — пьяно рыгнул принц на последнем слове, — славный обряд посвящения в братство будущего короля! Его прошли все кроме тебя.
На этом моменте Мизу не выдержала и сказала, что про будущего короля это вилами по воде писано. С таким поведением принца в очереди престолонаследования отодвинут не сегодня-завтра.
Вот тогда Шилнагаил и разозлился.
«Ничего» — подумала Мизу, покидая негостеприимное заведение, — «ты еще будешь вилять хвостиком при моём появлении. Приручу, а когда станешь бесполезен Южной Каталии, вырежу печень еще живому. Ты просто не знаешь истории рода Мирайн.»
Граф Сентента, приехавший в свое заведение чуть позже принца, с тоской слушал своего управляющего.
— Столик перевернул, южнокаталийскую баронессу выгнал, сейчас его высочество поют песни вместе с компанией и крушат мебель, — докладывал ему Рофир Мезаль.
Это был уже второй случай порчи мебели, после вчерашнего и Сентента очень не хотел, чтобы это стало «братской традицией». Приличный столик из палисандра пару золотых стоит. Еще больше не хотелось подходить к Шилнагаилу и приводить того в чувство. Трезвый принц был глуповат и вменяем, податлив на лесть и увещевания. Пьяным — редким быдлом, которого хотелось приложить чем-нибудь поувесистее. Еще одна беда была в драке, которую Шилнагаил закатил.
Проблема была в том, что принц приехал в «Сад наслаждений» довольно рано, с приёма у посла и уже вдатый. Услышал, как кто-то на первом этаже прокричал славу принцессе, подошел сзади и врезал бутылью. Поскольку не было так поздно — очевидцев такого тупого деяния хватало. А значит всем придется затыкать рты монетами, скидкой в заведении, силой.
Графа даже посетила крамольная мысль, а на того ли он сделал ставку? Граф с силой замотал головой, отгоняя её — больше не на кого. Агрессивность надо сбить, подсунув принцу девку посимпатичнее. Пар уйдет в секс. Правда проблема в том, что всех «жриц наслаждения» заведения принц уже перепробовал, свои ему уже неинтересны, судя потому что купальни для уединения и потрахушек он не требует. А Занталоне Шечири, поставщик живого товара, «свежачок» еще не выдрессировал. Или успел? Раз в две недели Сентента менял одну-двух из жриц, потерявших в актуальности или менее красивых, чем новенькие. Отправлял отработавших своё куртизанок, в другой свой бордель, менее элитный чем «Сад наслаждений». Благодаря этому флагманское заведение графа, где всегда можно было заказать свежую куртизанку, процветало.
Вот кстати и Занталоне Шечири.
Сентента сквозь застекленное окно отдельной кабинки управляющего, узрел фигуру своего подручного.
— Рофир, пригласи Занталоне ко мне по-быстрому. — приказал граф своему управляющему.
Занталоне с опаской вступил в кабинет низенько кланяясь.
— Свежачок еще не готов? — спросил Сентента, — знаю, не все девки еще научились вести себя прилично, держать вилку и поддерживать разговор, но может нашлась своя жемчужина?
— Нет таких, ваше светлость, — промямлил Занталоне, — все покорные, как себя вести с клиентами уже знают, но этикет еще не вызубрили. Так-то любую приведу мигом.
Сентента задумался. Идея привести свежую, но еще не готовую куртизанку к принцу не казалась блестящей. Он и баронессу выгнал с пощечиной. Мало ли чем, необученная деревенщина с улицы, сможет прогневать его высочество. Он такую и мечом сдуру проткнет, а отдуваться графу. Это же двойной удар по репутации, да и кровь плохо с паркета оттирается.
Глядя на своего патрона Занталоне Шечири решился.
— Есть одна кандидатура, из беженцев Южной Каталии от «Второго пришествия», ваша светлость, — вкрадчиво сказал он, — из семьи купеческой, родители её у меня в кабале, должны много. Воспитывалась как благородная, но без Дара и титула. Стройная, метр семьдесят, волосы цвета каталийского пурпура, глаза светло-серые, молодая и красивая кошкодевочка. Под угрозой вреда родителям будет готова на всё, думаю.
Сам Шечири не сомневался, что юную Энсини Алькандарию продавит. Без родителей, покровителя и Дара у неё один путь — в шлюхи. Заодно, вид нашедшейся дочери сделает её родителей сговорчивее. Второй день их пытает, а о договорной грамотке о вложении средств в предприятие Занталоне, молчат как заговорённые. Хорошо еще, после пары сломанных пальцев и угрозы изнасилования, её подруга выдала обусловленное место, куда придет Энсини.
Он и с грамоткой бы им вложенные монеты не отдал: судись — не судись. Но это надо людей нужных подмасливать, время тратить и монеты. А сейчас и грамоту заполучит, и за их дочку, как за элитную куртизанку срубит. Кругом одни плюсы. Что за удачный день!
— Действуй, Занталоне, — решил граф. — Обещаю поощрение, если всё пройдет гладко.
Занталоне довольно ощерился. Уж он постарается. Вобьет в голову этой дуре одну, простую мысль: будь покорна.
Именно этим он занимался через час в подвале «Сада наслаждений».
— Будь покорна, — наставлял он Энсини, — твои родители не были мудры и позволили себе ошибку. Сейчас они по приказу его высочества схвачены и отвезены в городскую стражницу. Только от тебя зависит, что с ними станет: суд, скорый и беспощадный или помилование по просьбе его высочества. Решай!
«Чем чудовищнее ложь и наглее наезд, тем быстрее люди ломаются», — цинично подумал Занталоне, глядя как ошарашенная новостями Энсини моргает глазами, осваивая новую роль куртизанки для принца.
Но одного он не учёл: пожертвовать своей юностью ради родителей Энсини решила сразу. Вот только под твердые гарантии сохранения свободы своих родителей. Не покорной овечкой, но поставив твёрдое условие. Чего вероятно, раньше бы не смогла сделать, но то ли обстоятельства, то ли зарождение Дара так повлияло на её решение.