Страница 5 из 99
— Прошу простить, ката Алькандария, за столь нелюбезный приём в столице, — деревянным голосом произнес граф, — надеюсь десять, — увидев сузившиеся глаза принцессы он быстро поправился:
— Надеюсь пятьдесят золотых позволят вам легче пережить это досадное недоразумение?
— Да, ваша светлость, — согласилась она, — но больше золотых меня волнует судьба моих родных.
— Тогда едем за этим торговцем, — поднялась Аиша, — и если мы его не найдем, граф…
Тон её уже не был угрожающим. Скорее усталым, по типу: последняя катка на сегодня, не затащите я вам сервер вырублю. Навсегда.
Граф жалобно кряхтя поднялся, отвесил поклон принцессе.
— Мои люди знают жилище этого мерзавца Занталоне, ваше высочество, поспешим же спасти достойных родителей это славной девочки!
Лять, всегда поражался таким людям. Переобуваются по щелчку пальцев.
Аиша махнула рукой, то ли показывая куда идти графу, то ли отпуская на ратные подвиги. За ним выбрался барон Ферми. Следом поднялась фиолетововолоска и сразу бухнулась на одно колено, скороговоркой читая клятву верности, служению её высочеству и новой Родине.
— Да, — глубокомысленно сказал я, глядя на это зрелище, — моему скромному обаянию теперь конец. Здесь и гитара бессильна.
Несмотря на этот печальный вывод мои руки сами потянулись к её ушкам. Просто предали хозяина.
Аиша метнула на меня озорной взгляд.
— Моя котя! — отбила она жалкую попытку потрогать живой антидепрессант.
Энсини покраснела.
В общем, как всегда. Учить, возвышать котю буду я, а пользоваться этими ушками принцесса.
Мы с ней поболтали минут пять: о родителях, за бизнес, как дела в столице Южной Каталии Катафисе, и я из первых уст узнал, что под столицей нехилый лагерь беженцев на южных воротах организовался. Там сбежавшие от преследований секты южнокаталийцы: у многих нет денег на проход в столицу, идти им некуда, побираются, ждут чуда, пытаются найти работу.
Информация меня заинтересовала. Я даже выпал из диалога, откинулся и минуты три думал, что неплохо бы прошерстить эту публику на предмет ремесленников, одаренных — да кого угодно, лишь бы человек, пусть с ушками, хвостиком или рожками, но хороший был. Пока раздумывал, мы уже и приехали.
У южного въезда в Тритикам в основном портовые рабочие, мастеровые живут, чуть дальше ремесленники, потом торговцы. Нормальный квартал и домики приличные, а к центру ближе уже и богатыми становятся. Вот у одного такого — богатого, наша карета и притормозила.
Котя сразу пулей выскочила, настрадалась без родителей, испереживалась вся. А может и в бороду ублюдку, решившему из неё шлюху сделать, мечтала первой вцепиться.
Только вцепляться было не в кого. Занталоне Шечири сидел прямо на скамейке у дома, пришпиленный к стене копьем.
Как капитан Грегорн калитку вынес таранным молотом, взятым у своего бойцы, мы его и увидали сразу. За скамейкой обнаружился и труп его охранника. Одаренного, между прочим, правда низкоуровневого. Он был весь истыкан, залит кровью, меч даже не был обнажен. Внезапно напали, тот кому охранник вполне доверял.
Я присмотрелся к трупу, судмедэксперт из меня никакой, но вот охранник кровью как свинья с бойни залит, а с Занталоне вытекло поменьше. Походу в уже убитого копье воткнули. А жизни лишили с помощью заклинания.
Вокруг царила суета: Ферми с подручными ринулся дом осматривать, Аишу со всех сторон гвардейцы обступили, бдя, Энсини что-то вынюхивала в доме, граф по-бабьи всплескивая руками ныл, что торговец остался ему должен пятьсот золотых.
Я поискал глазами графского жнеца. Тот держался чуть позади Сентенты: лицо скучное, маловыразительное, взглядом по мне скользнул, заметив мой интерес и дальше сутулится, играя роль незаметного помощника.
Экспрессировать на тему «ай да Сентента, ай да сукин сын» я не стал. Умный, коварный, жестокий — да здесь в средневековье все такие. Кто до двадцати хотя бы дожил. Но помощника в мысленный списочек по степени опасности внес на топовые позиции. Дальних заклинаний у него нет, но зато все остальные такие подлые, хоть за голову хватайся. Контроль, дебафы, яды, паралич, маскировка. Так-то, как маг жнец медленный, но уверен он лицом к лицу с противником никогда и не сходился.
Прокачав немного проницательности, как мне хотелось думать, на помощнике Сентенты, я шепнул одну умную мысль принцессе.
Она, выслушав меня, громко спросила подтверждающие документы на долг Занталоне у Сентенты. Тот глазами завилял, но предоставить их обещался. Тогда Аиша сказала, что на дом покойного негодяя налагает устное королевское конфискатное определение. А кто первый из кредиторов Занталоне документы на долг ей предоставит: тот в доме-то пока поживет и за хозяйством присмотрит, раз родных у него не обнаружилось.
Здесь я слегка вздрогнул от девичьего визга. Энсини нашла своих родителей в подвале. Вполне себе живых и здоровых, малость покоцанных пытками.
Я полечил, вытащенных во двор мужчину и женщину. Сюрпризом стала вторая мелкая девчонка, которая выглядела получше. Подумаешь палец сломан и торчит в другую сторону. «А, ну два пальца», — хватаясь за них и, дергая под лечением, подумал я. — «Главное голова цела.»
— Завязать тряпочкой, дуть каждый часик и само заживет, — благодушно сказал я зареванной розоволосой волкодевочке, подружке Энсини. — Да не реви ты уже.
— Я подругу им свою выдала, — сквозь слезы сообщила мне эта жертва столичной мафии. — Ыыыы.
— Не им выдала, а навела свою подружку на нашу принцессу, — наставительно указал я. — Ну ка ротик приоткрой свой.
— Что? — вытаращила на меня она свои ярко-красные глазки.
— Знаешь, как кормить раненого дятла? — задал ей неожиданный вопрос.
— А? — удивилась она, открыв ротик, в который я сразу закинул кусочек шоколадного пирожного от Каи.
— Хрум-хрум-хрум, — попыталась что-то она сказать, но завязла челюстями в сладком изделии из карамели, орехов и сливок, покрытым шоколадом.
Слава Создателю на этом месте к диалогу подключилась Энсини. Схватила подругу сзади, завизжала радостно в её смешные ушки.
А я отошел к Аише.
— Так как раненого дятла кормят? — не преминула она спросить, ревниво косясь на подружку Энсини.
— А я знаю? — пожал плечами, — хватают за хвост и с размаха долбят об дерево. Как-то так выходит.
Из пристроя к дому вывели штук десять молодых девушек, растерянных и плохо соображающих, куда попали. Очевидно новый обслуживающий персонал для заведения графа. Им принцесса сказала, что они вольны идти куда хотят, на что граф промолчал, хотя губешка подозрительно дернулась.