Страница 23 из 39
лицезреть: женщина со светлыми спутанными от запекшейся крови волосами, служанка, склонилась над ее коленями и истерически рыдала.
Ничто не смогло бы подготовить меня к ужасному зрелищу, открывшемуся моему взору.
Левая сторона лица Хизер так распухла, что напоминала гротескную маску, с которой один глаз был зашит в углу, возле ее виска, и шов тянулся по линии роста волос к уху. Правая сторона тоже ужасно избита, на ней четко виднелись следы от пальцев, все десять были легко различимы, и сравни их кто-то с моими, то легко идентифицировал бы их на ее изуродованном лице.
Я почти не вижу белую склеру ее глазного яблока, но вижу ее глаз цвета темного ириса, мои губы пытаются изобразить некое подобие улыбки, когда я шепчу:
— Привет, ты…
Она закрывает глаза и отворачивается от меня, слезы катятся из ее опухших глаз, и странное напряжение в моей груди уже не кажется чем-то удивительным. Я знаю, Хизер пробралась в мое сердце, и у меня нет слов, чтобы выразить это, я лишь стараюсь сохранить голову на плечах.
— Сколько «первых раз» может быть у человека в один день?
Несомненно, все, что я слышал о любви, о боли с самого моего рождения, все это мгновенно рушится в тот самый момент.
Я наклоняюсь, чтобы поставить цветы на стол, и пытаюсь извиниться.
— Прости, они ужасные и дешевые, знаю.
И вот, божественная благодать, снизошедшая на меня, рушится единственным человеком, которого я когда-либо видел перед собой, и тотчас одним ударом уничтожает душу. Разрывает от подбородка до паха на части, когда эти шесть резких слов слетают с ее губ.
— Я беременна, Роман. Поздравляю, это девочка.
Ее шепот, подобен бритве, когда ее рука резко отталкивает мою, и ваза с цветами с грохотом падает на пол.
Миллион мыслей и эмоций бурлят во мне, и я медленно отхожу в сторону, опуская подбородок к груди.
Я отступаю, даже не осознаю того, что делаю, пока мои плечи с силой не ударяются о стену позади меня, и я скольжу по ней вниз.
Мой зад опускается на пол, ноги вытягиваются вперед, а руки безжизненно падают по бокам. Мой взгляд тупо смотрит на лицо Хизер, пока ее слова уничтожают все, кем я когда-то являлся.
— Я беременна, Роман. Поздравляю, это девочка.
Глава 18
Скрытый Змей
Я наблюдаю, как Роман выходит из палаты Мак, а значит, у меня всего несколько секунд, чтобы проникнуть внутрь. Я должен убедиться, что с ней все в порядке. И не успокоюсь, пока не увижу ее собственными глазами.
Я молча проскальзываю внутрь и жду, пока глаза привыкнут к тусклому освещению. Проходит несколько секунд, прежде чем я могу различить ее, увидеть, что он опять с ней сотворил. Необузданная ярость бурлит в моих венах, я не могу удержаться от пелены слез, которые притупляют мое зрение.
Я подхожу ближе, пытаясь сдержать желчь, которая подступает к моему горлу.
Мой взгляд исследует линию ее точеного профиля, и мою душу охватывает мука, пока я шепчу надломленным голосом:
— Ce qu'il a fait pour vous? (фр.)
Что он с вами сделал?
Сколько еще раз должно все это повториться, прежде чем она, наконец, сбежит? Сколько еще крови должно быть пролито? Сколько костей сломано?
Она самая сильная женщина из тех, что я когда-либо встречал, и в то же время такая слабая. И как жаль, что это заставляет меня любить ее еще сильнее.
После этого, вытерев слезы, я даю клятву; клятву, которую я сдержу, пусть даже ценою собственной жизни.
— Un jour, mon amour, je vais vous emmener loin de cet enfer dans lequel vous vivez. Je promets. (фр.) Однажды, любовь моя, я освобожу вас из этого Ада, в котором вы живете. Обещаю.
Когда я только намереваюсь сделать шаг ближе к ней, то замираю, так как слышу звук приближающихся шагов к ее больничной палате. Я быстро следую к двери, ведущей в ванную комнату, и тихонько закрываю ее как раз тогда, когда входит Роман, чертов, Пейн.
Кажется, время останавливается, когда я вижу, как он подходит к ее больничной койке и нависает над ее хрупким тельцем. Поправив волосы ей за уши, он нежно целует ее в лоб.
Я на грани того, чтобы обнаружить себя, когда он упирается спиной о стену и скользит по ней, садясь на пол в другом конце комнаты. И как только прикроватная тумбочка закрывает вид, я тихо проскальзываю в дверь, легонько прикрывая ее.
С каждым шагом все дальше отдаляясь от Мак, мои руки трясутся от ярости, бурлящей в моих венах.
Я не знаю где, не знаю как, но я убью Романа за все то зло, что он когда-либо причинял Мак.
Глава 19
Хизер
Не уверена, когда Роман ушел. После того как я использовала свои последние эмоциональные резервы, чтобы заставить прозвучать слова, застрявшие у меня в горле, я не могла смотреть ему в лицо, так что в итоге уснула, отвернувшись от места, где он стоял. Точнее сползла и устроилась у стены.
Медсестра, принимающая сегодняшнюю смену, входит, бормоча что-то по-французски, который, хоть убейте, я никогда не смогу вам перевести; она улыбается, когда ставит поднос с едой и белым конвертом.
У меня с трудом получается кивнуть, так как подавленное состояние порождает истощение, прежде чем она, слава богу, оставляет меня в комнате одну. После того как я открываю пакетики с сахаром и сливками и добавляю их в кофе, я начинаю делать маленькие глотки, в то время как всевозможные мысли обрушиваются на мой уже просыпающийся разум. Когда мне на глаза попадается конверт, это задевает мой интерес, так что я сажусь, отставляю кофе в сторону, скольжу пальцами по краю и отрываю кромку, чтобы открыть конверт.
Тусклое освещение не позволяет мне увидеть от кого письмо. Я нажимаю кнопку на поручне, направляя свет на свою кровать. Как только зрение проясняется, в центре внимания оказывается прекрасный почерк Романа. Несмотря на то, что мой ясный ум ругает меня не продолжать, я перечитываю его слова снова и снова, смакуя каждое из них, будто они пляшут перед моими израненными глазами:
«Моя милая маленькая Мышка,
Меня редко кому удается удивить. Настолько редко, вообще-то, что я не могу даже вспомнить, когда в последний раз это происходило, если такое вообще было, но это случилось. Когда вернемся в Штаты, мы поженимся в кратчайший срок, как только твои раны затянутся. И, любимая, когда ты станешь официально и на юридическом основании миссис Хизер Джослин Маккензи Пейн, ты сможешь счастливо и покорно жить вместе со мной.
Поздравляю тебя, номер тринадцать, тебе только что достался крошечный кусочек меня, которого остальные двенадцать не сумели убедить показать, ради кого я держался.
С любовью, всегда твой Дьявол в обличии Ангела.
Роман».
Я перечитываю его слова, пока зрение не начинает мутнеть, и я больше не могу разобрать слов, но это не мешает им причинять ущерб, потому как в самый первый раз я читала каждое его чертовое слово, прожигающее мои веки насквозь.
— Черт возьми, Роман. — Крик срывается с моих потресканных и опухших губ.
Я выкрикиваю так громко, что это ранит мое горло, когда по другую сторону прикроватной тумбочки возникает его глубокий уставший голос:
— Какого черта? Мышка, это делает мое нынешнее состояние разума настолько слабым, что сводит на нет кровавую расправу, свидетелем которой тот мог бы стать, взгляни они изнутри на его проклятую адом душу.
Все, что я могу увидеть, это его тонкая кожа от Фарагамо, проглядывающаяся с места, где тот сидит.
Я чувствую, как мое сознание само по себе сначала закрывается, а потом скользит в темный запертый ящик, оставляя лишь незаполненную пустоту, чтобы либо принять любого рода атаку Романа, имеющуюся в запасе, либо и чего хуже: слушать все теплые слова любви, в сумме с нарушенными обещаниями, которые он никогда и не собирался сдерживать. Как только мое дыхание и сердцебиение выравниваются, взгляд задерживается на доске с кнопками и ластиком на стене, с которой граничит моя кровать.