Ложь моего монстра (ЛП)

Он в ужасно плохом настроении, и так было с тех пор, как Кирилл ранее загнал его в угол в доме Пахана и сказал ему что-то, что заставило его согласиться сопровождать нас сейчас.

Наверное, именно поэтому Владислав так пристально смотрел на меня, потому что мне было поручено отвлекать его, пока Кирилл занимался своим делом.

Рай, однако, никогда не была частью этого плана, и именно поэтому Кирилл раздражён. По нём этого практически не видно, но я чувствую это по тому, как часто он поправляет очки.

Я смотрю на него в зеркало заднего вида, и наши глаза встречаются на долю секунды.

Это коротко, почти незаметно, но весь мой мир вспыхивает, и я чувствую, как жар ползёт по моей щеке.

Черт.

Как он может смотреть на меня так же напряжённо, как во время секса? Это ничем не отличается от того, чтобы быть голой на публике.

Не то чтобы все узнавали этот взгляд, но все же.

Это серьёзный отвлекающий манёвр в потенциально опасной ситуации.

Я прочищаю горло и смотрю вперёд, чтобы лучше сосредоточиться.

Что в некотором роде невозможно, учитывая, что я испытываю сексуальный голод. Если не считать того дурацкого сеанса пыток, когда он трахал меня всеми предметами из своей тумбочки и лишил меня удовольствия, которое приходит с этим, он больше не прикасался ко мне.

Вчера я вышла из душа, одетая только в полотенце, и он посмотрел на меня так, как будто был зол.

Ни хрена! Как будто ему было неприятно видеть меня такой или что-то в этом роде, и я молча направилась к шкафу и переоделась так быстро, как только могла, сдерживая своё разочарование. Мои вещи находятся в комнате, которую я делю с Юрием, но в последнее время Кирилл разрешает мне брать с собой сменную одежду, когда я дежурю ночным телохранителем.

Но ему не нравится смотреть на меня.

Может быть, он меня больше не хочет.

Может быть, чувство предательства, которое он испытывает по отношению ко мне, затмевает все остальное.

Внезапно машина сворачивает и с визгом останавливается. Сила удара настолько велика, что Рай ударяется о спинку моего сиденья.

— В чем дело? — Кирилл спрашивает водителя по-русски.

— Не знаю, сэр. На дороге что-то есть...

Его слова обрываются, когда выстрел попадает ему в грудь, прямо через пуленепробиваемое стекло.

Я не думаю об этом, когда вытаскиваю свой пистолет.

Мы все выбегаем из машины, когда повсюду летят пули.

Я встречаю взгляды Владислава и Виктора с той же мыслью.

На нас напали, и мы должны защитить наших боссов.

Мы втроём и Максим спешим к линии фронта, сталкиваясь с солдатами, которые похожи на армию муравьёв. Судя, по их словам, и выкрикиваемым приказам, они албанцы.

Они – последнее, что нам сейчас нужно.

Да, у нас с ними есть разногласия, но я не думала, что они зайдут так далеко, чтобы устроить нам засаду посреди дороги.

Я мельком оглядываюсь назад, и после того, как я убеждаюсь, что Кирилл прячется за одной из машин с Дэмиеном и Рай, я бегу вперёд.

«Не будь грёбаным мучеником», я слышу, как он кричит это в моей голове, как он кричал давным-давно, но я не останавливаюсь.

Я сказала ему, что предложу свою жизнь в обмен на выстрелы, которые он получил из-за меня, и я не шутила.

Мой приоритет, защитить его любой ценой.

Плохая новость заключается в том, что нас мало. Очень мало.

И из-за этого мы должны считать наши пули. Мы попали в нескольких, но я не так хороша в обращении с пистолетом, как со снайперской винтовкой. Я все ещё раню или убиваю любого, в кого стреляю. Во всяком случае, лучше, чем Виктор.

У него заканчиваются патроны первым, и он прыгает за ближайшую машину в поисках укрытия.

Сейчас здесь только мы с Владиславом, но у нас тоже все на исходе.

Черт.

Черт.

Эта ситуация намного ужаснее, чем я первоначально думала. Если они доберутся до нас, убить Кирилла и Дэмиена, которые, я уверена, и есть причина всего этого нападения, будет детской забавой.

С боевым кличем мы с Владиславом уничтожаем семерых из них, но это оставляет меня без патронов.

Мои плечи опускаются, когда я смотрю на Кирилла, который стреляет из своего собственного пистолета.

Мир на мгновение замирает. Больше не слышно криков или звуков выстрелов из оружия. Только я и он, застрявшие в глуши. Я обещала, что буду защищать его ценой своей жизни, но я только что с треском провалилась.

— Прости меня, — одними губами произношу я по-русски.

— Нет! — рычит он.

Ощутимые эмоции звенят в моей голове, и я хочу остановить его. Я должна, потому что он бежит ко мне, и его убьют.

Но прежде чем я успеваю пошевелиться, что-то твёрдое ударяет меня по голове.

И все становится черным.

14 Глава

Саша