Страница 27 из 66
Её выразительные глаза полузакрыты, а сухие губы приоткрыты. Несмотря на то, что ей время от времени даю воду, она все же на грани обезвоживания.
Я хватаю бутылку по пути к ней и поднимаю её голову.
— Открой.
Она как кукла в моих руках, такая слабая и лёгкая, что её можно сломать одним щелчком пальца, но она все ещё свирепо смотрит и поджимает губы.
— Ты чувствуешь себя жертвой? — я закрываю ей нос, так что у неё нет другого выбора, кроме как дышать ртом, затем я вливаю в неё воду. — Ничего бы этого не случилось, если бы ты просто сказала мне это грёбаное имя.
Она задыхается, и вода брызжет у неё из носа, но она выпивает большую её часть.
— Неужели этот ублюдок так много значит для тебя, что ты готова зайти так далеко, чтобы защитить его?
Она снова поджимает губы и смотрит в другую сторону.
Мои пальцы обхватывают её горло, и мне приходится мысленно напомнить себе, что я не могу задушить её, когда я возвращаю её внимание к себе.
— Я же сказал тебе смотреть на меня, когда я с тобой разговариваю.
Я достаю из кармана маленький пульт дистанционного управления и увеличиваю настройку. Дрожь пробегает по всему её телу, и её дыхание начинает учащаться.
Она качает головой, новые слезы застилают её глаза.
— Чем дольше ты выбираешь его, тем хуже я к тебе отношусь. Чем упорнее ты бросаешь мне вызов, тем холоднее я становлюсь. Ты уже должна была знать, что я всегда, без сомнения, получаю то, что, черт возьми, я хочу.
Она издаёт всхлип.
— Кирилл...
— Что? Ты можешь сказать имя?
Чёртова женщина качает головой, а я изо всех сил пытаюсь вспомнить, почему она сейчас не на глубине двух метров под землёй.
— Я думал, ты хочешь, чтобы мы вернулись к тому, что было до России, но это будет невозможно, если в твоём сердце будет другой грёбаный мужчина, Саша.
— Это не... — её голос тихий и дрожащий. — Это не любовник...
— Если это не так, тогда назови мне его грёбаное имя.
— Я не могу... — она вздрагивает, её бедра дёргаются и приподнимаются над кроватью.
Я выдёргиваю игрушку. Она рыдает и кричит, её ногти впиваются в кожу ремня.
Её ноги трутся друг о друга в безнадёжной попытке вызвать оргазм, но ничего не получается.
— Ты хочешь оставаться привязанной к моей кровати в обозримом будущем? Потому что я могу сделать так, чтобы это произошло.
— Просто убей меня... — бормочет она сквозь слезы. — Если ты больше не можешь мне доверять, избавься от меня.
Эти слова наполняют мой разум сценариями с убийствами, но ни один из них не включает её.
Только её любовник.
— И что в этом весёлого? — я крепче сжимаю её шею. — Ты думаешь, что сможешь сбежать от меня, Саша? Ты думаешь, настанет день, когда ты исчезнешь с моих глаз и вернёшься к нему? Я всегда найду тебя, и когда я это сделаю, я убью его прямо у тебя на глазах.
— Пошёл ты... — шепчет она, и её веки закрываются.
Когда она засыпала в предыдущие разы, я будил её с помощью какой-то формы сексуальной стимуляции. Я все ещё испытываю искушение сделать это только потому, что она проклинала меня за то, что я угрожал её любовнику.
Но я этого не делаю.
Во-первых, она превысила свои пределы.
Во-вторых, я не могу гарантировать, что не оставлю неизгладимый след, если она продолжит отказываться назвать мне имя этого ублюдка.
Я пытался найти его самостоятельно, копаясь в её прошлом, как и с помощью расследования Виктором в организации Бельских.
На самом деле я сделал это после того, как она захотела поехать со мной в Нью-Йорк, но поскольку она использует фальшивую фамилию, все что я узнал связано только с её фальшивым прошлым, которому поверили в армии. Или, скорее, она дала взятку, чтобы попасть в это заведение, что неудивительно, учитывая её предыдущий статус богатой леди.
И это оставляет только один способ узнать имя её любовника. Через неё.
Это проблема, когда она полностью отказывается сотрудничать.
Я снимаю ремень с её запястий и массирую красные следы, оставленные кожей.
Тихий стон срывается с её губ, и мой член твердеет до болезненной степени. Блядь.
Я должен был трахнуть её до того, как придумал этот метод пыток.
Или ещё лучше, трахнуть её, пока я её пытал.
Я соблюдал целибат в течение нескольких месяцев, прежде чем появилась она. Поиск киски без драмы был хлопотным делом, в котором я не хотел участвовать без крайней необходимости.
Но соблюдать целибат после того, как побывал в киске Саши ровно двести двадцать семь раз, было чистой ёбаной пыткой.
Что? Я не хотел считать, но, возможно, я стал одержим этим и делал это неосознанно.
Мои пальцы задерживаются на красных порезах на её бледной коже. Будет ли это пиздец, потому что я хочу поставить на ней больше отметин, чтобы весь мир мог видеть, кому она, блядь, принадлежит? Скорее всего.
Однако это не значит, что мысль исчезает.
Её голова склоняется набок и падает мне на грудь. Грёбанный пиздец.
На секунду я забываю, что злюсь на эту женщину. Нет, злюсь, это ещё мягко сказано. Я в ярости и так близок к тому, чтобы сойти с ума, когда думаю, что у неё есть кто-то другой.
Эти мысли заставляют меня задуматься о том, чтобы поджечь всю Россию только для того, чтобы избавиться от него.
Такие безумные, совершенно невозможные мысли не оставляли меня в покое с тех пор, как я услышал, как она говорила ему по телефону, что любит его и что вернётся к нему.
Как будто я когда-нибудь позволю этому случиться.
Добавьте ощущение предательства и того, что меня подстрелили, и я скатываюсь по спирали в бездну, которая мне даже не нравится.
Совершенно нет.
Я поглаживаю следы своих пальцев на её шее, и она прислоняется щекой к моей ладони, прижимаясь ближе, как будто я её безопасное убежище.
Скорее, я её ад, созданный на заказ.
Когда я вытираю капли пота с её лица, название бездны, в которую я упал, ударяет меня, блядь, в солнечное сплетение.
Одержимость.
Так это называется, не так ли? Вот каково это, испытывать потребность владеть кем-то, потому что я раньше никогда не задумывался об этой концепции. Вот почему меня также преследуют образы худшего гнева, если кто-нибудь посмеет отобрать у меня эту женщину.
Это касается и её в том числе.
Я это и имел в виду раньше, если она и дальше не будет выбирать меня, я буду самым жестоким монстром в её жизни. Я полностью уничтожу её, пока один из нас не умрёт.
И это опасно. Не только для неё, но и для меня тоже.
Потому что она начинает выглядеть грёбаной слабостью. Она из тех, кого можно использовать против меня, чтобы поставить меня на колени.
А я не приемлю у себя слабостей.
Я всегда был из тех, кто играет, но никогда не позволял играть с собой. Я никогда не подходил слишком близко, никогда не раскрывал свои карты и не позволял эмоциям влиять на процесс принятия решений. Так что представьте моё чёртово раздражение, когда я понял, что самый прочный фундамент моего существования был поколеблен не кем иным, как врагом.
А Саша – враг. Может быть, я и не отношусь к ней так, как отношусь к своим традиционным врагам, то есть обычно убиваю их или сначала манипулирую ими, а потом убиваю, но она не из тех, кому я бы доверял. У неё есть связи с организацией Бельского, хотя я понятия не имею, почему они хотят моей смерти, я знаю, что они охотятся за мной.
И пока я не смогу полностью склонить её на свою сторону, что включает в себя, что она ничего не должна от меня скрывать, ей придётся оставаться в серой зоне.
Теперь, если бы мой член понял, что трахать её безрассудно, это было бы замечательно.