Страница 16 из 66
Она высоко поднимает голову, как высокомерный монарх, и не разговаривает с нами, проходя мимо. Это почти так, как если бы нас не существовало.
— Было приятно видеть тебя у моей постели, мама, — говорю я из чистой злобы.
Она резко оборачивается и прищуривает глаза.
— О, я была у твоей постели, но только для того, чтобы убедиться, что ты наконец умер. Я даже приготовила траурное платье по этому случаю. К сожалению, ты выжил, как дьявол.
— О, ты беспокоилась обо мне? Я так тронут.
— Беспокоилась о тебе? — она смеётся, и смех настолько ядовитый, что даже Константин съёживается. — Ты для меня никто, Кирилл. Никто.
— Рад, что эти чувства взаимны, — я подхожу к ней ближе, и Карина крепче сжимает меня. — Поскольку мы ничего не значим друг для друга, я рад сообщить тебе, что у меня есть союзники в твоём банке, дорогая мама. Твои собственные братья и сестры предпочитают меня в деловых вопросах. В конце концов, я тоже часть их семьи, как бы ты ни пыталась убедить себя в обратном.
— Ты… — она поднимает руку, вероятно, чтобы дать мне пощёчину. Карина закрывает глаза. Но удара не последовало.
Константин перехватывает её руку и, взяв её под свою руку, ведёт её к лестнице.
— Не трать своё время на таких, как он, мама. Я поговорю со своими тётями и дядями...
Он продолжает предлагать туманные утешения и все, что хочет услышать Юлия. Прежде чем они исчезают на лестнице, он незаметно бросает взгляд в мою сторону.
Это коротко, почти незаметно, но в нем есть та мягкая сторона моего младшего брата, который всегда пытался защитить меня и Карину от ядовитого фаворитизма нашей матери.
Эта сторона Константина должна была быть давно мертва, так какого хрена...
— Ты это видел? Ты это видел? — спрашивает Карина с заразительным волнением. — Костя остановил её ради нас!
— Не будь так уверена. Он слишком глубоко увяз в собственной заднице, чтобы что-то для нас сделать.
Она хлопает меня по плечу.
— Не говори так! Он действительно беспокоился о тебе, когда тебя подстрелили, и навещал каждый день. По крайней мере в те дни, пока ты не очнулся, потому что он знал, что ты будешь мудаком, если увидишь его.
— Вероятно, он шпионил для Юлии.
— Прекрати это, Кирилл. Просто прекрати. Если ты все время с подозрением относишься к людям, как ты вообще сможешь быть счастливым?
Что, черт возьми, такое счастье?
Может быть, счастье – это достижение вершины. Быть настолько выше людей, что они падают и разлетаются на куски, если когда-нибудь попытаются приблизиться ко мне.
Однако я не отвечаю Карине, когда мы выходим из дома. Она собирается рассказывать мне о книге, которую она читает, обычно она говорит об этом с таким энтузиазмом, но она останавливается, когда мы сталкиваемся с небольшим препятствием.
Моя челюсть сжимается, и моя рана начинает гореть, когда я смотрю не на кого иного, как на Липовскую. Она стоит у главного входа, одетая в темно-серый костюм и синюю рубашку на пуговицах. Её волосы зачёсаны назад, а выражение лица серьёзное, холодное, и самое главное, решительное.
Мне хочется схватить её за горло, как я сделал это больше недели назад, когда она посмела требовать разговора со мной.
Но на этот раз, если я начну душить её, я не могу гарантировать, что случайно не убью её. Одна только мысль о её любовнике и её предательстве превращает меня в бушующий вулкан.
Я не показываю этого на своём лице, но огонь разрывает меня изнутри.
— Ты не можешь быть здесь, Саша.
Я слышу, как Юрий что-то шепчет ей ласковым голосом.
— Если босс узнает…
— Я убью тебя, — заканчиваю я за него.
Юрий и Александра выпрямляются. Выражение её лица смягчается, но только на мгновение, а затем оно становится замкнутым, когда она делает шаг вперёд.
— Я хочу вернуть свою прежнюю должность.
Я смотрю ей прямо в лицо.
— Этого не произойдёт.
— Я не охранник оружия. Я снайпер и телохранитель. Я требую вернуть мне мой пост.
— Ты считаешь, что имеешь право требовать от меня что либо, Липовский?
Её спина вздрагивает, а рот приоткрываются, прежде чем она сглатывает.
— Я ... не уйду отсюда, пока не получу свою настоящую работу.
— Я отведу его обратно, — говорит мне Юрий и начинает тащить её.
— Нет. Оставь его, — я встречаюсь взглядом с её потемневшими глазами, в которых стало больше коричневого, чем зелёного. — Никому не позволено приносить ему еду. Когда он будет умирать с голода, он сам уйдёт в хранилище.
— Я. Не. Буду, — у неё хватает грёбаной наглости гордо поднять подбородок и даже свирепо посмотреть на меня.
Я должен отойти, прежде чем я действительно поддамся своим развратным мыслям. Все они начинаются и заканчиваются тем, что она подо мной признается, какого черта она стояла там, когда её любовник стрелял в меня, а затем, по-видимому, отвезла меня в больницу.
Виктор сказал мне это, и он не из тех, кто стал бы приписывать Липовскому какие-либо заслуги, если бы это было не правдой.
Я чувствую взгляд Липовского на своём затылке, когда мы с Кариной выходим в сад.
Как только мы оказываемся вне пределов слышимости, моя сестра выпаливает:
— Почему бы тебе просто не вернуть ему его работу? Что он сделал!? Разве они с Виктором не спасли тебя? Я просто не понимаю.
— Оставь это, Кара.
— Но… О! Он может быть моим телохранителем, если он тебе не нужен!
— Нет. Ему нельзя приближаться к тебе.
— Но почему? — она сердито смотрит на меня. — Просто, чтобы ты знал, Костя попросил Сашу стать главой его телохранителей.
Я переключаю своё внимание на свою сестру.
— На самом деле?
— Он так и сделал! Но Саша сказал, что он твой телохранитель.
Телохранитель, который заманил меня на верную смерть.
Но это не имеет значения, потому что факт остаётся фактом, теперь её жизнь полностью принадлежит мне.
8 Глава
Саша
Правильно ли я поступаю?
Честно говоря, я не знаю. Однако я знаю точно, что не уйду от сюда, пока Кирилл не прекратит это безумие, и по крайней мере, не выслушает меня.
И не просто говорить, а действительно поговорит со мной.
Я знаю, что просить об этом невозможно, поскольку он думает, что я предала его, но я также не хочу быть сослана на неопределённый срок в другой конец территории особняка.
Может быть, он никогда не будет удовлетворён, и я состарюсь и поседею в этом скучном хранилище оружия.
Лучше положить этому конец сейчас. Выиграю я или проиграю, по крайней мере, у меня будет надлежащее завершение.
Прошло три дня с тех пор, как он сказал мне либо возвращаться на свой пост, либо оставаться здесь и умирать с голоду. Я по глупости выбрала последнее, потому что, как я уже упоминала ранее, меня не заставят вернуться в изгнание.
Несмотря на решимость, которая переполняла меня в начале этой миссии, мне трудно справляться с ухудшающимся состоянием моего тела. Я сижу, прислонившись спиной к колонне у входа в особняк, где каждый, кто входит или выходит, может видеть меня.
Я, должно быть, выгляжу жалко, умоляя Босса дать мне шанс, который даже не хочет меня слушать.
Мысль о встрече с Кириллом вызывает у меня мурашки по коже. Но я предпочла бы испытать этот абсурдный дискомфорт, чем знать, что, вероятно, никогда больше его не увижу.
Пройдёт время, и он полностью вычеркнет меня из своей жизни и продолжит жить так, как будто меня никогда не существовало.