Страница 37 из 90
Альберт схватился за живот, где на белой футболке расплывались красные пятна и начал заваливаться. Ноги у него подогнулись, он рухнул на пол прямо перед диваном, на котором только что сидел. На него я больше не смотрел, а повернулся к Татьяне. Лицо женщины исказило гримасой ужаса. Она уже осознала, что происходит что-то страшное, но еще не осознала и не приняла полностью произошедшее.
В человеческом обличье, еще совсем недавно, я переживал что сложная ситуация не может иметь простого решения — когда нет человека, нет и проблемы. В моменте демонической сущности такого вопроса передо мной не стояло — все сразу стало крайне легко и просто.
Опустив пистолет, я двинулся к ошарашенной Татьяне. Она все еще не до конца поняла, что произошло, только открыла рот для крика. Но не кричала — хватала ртом воздух и пятилась. Попыталась что-то сказать, в защитном жесте выставив перед собой сумочку. Дизайнерская, думаю. Денег как мой оставшийся в Майами форд Кугуар наверное стоит.
Пятилась Татьяна в сторону летней террасы и уже вышла на свежий воздух.
— Надо было ехать в отделение, — сказал я негромко, проходя следом за ней.
Татьяна Черных все же закричала, а я — сделав три быстрых шага, ударил ее ногой в живот. Точь-в-точь как спартанский царь Леонид бил, когда отправил прибывшего на переговоры посла в полет.
За спиной Татьяны, как и у посла в фильме, тоже была пропасть — только не бездонная, а высотой всего в пять этажей. Улетела она туда, мелькнув туфлями с красными подошвами — ограждение не стало для нее преградой, она через него просто перевалилась, настолько удар был силен, даже не ожидал от себя.
Когда снизу раздался звон лопнувшего стекла, сопровождаемый скрежетом смятого железа, я уже был у перил летней террасы и смотрел вниз. Упала Татьяна точно на крышу того самого автомобиля, который занял передо мной парковочное место.
Да, бывает и так, когда маленькая победа волею случая превращается в большое поражение — невольно вспомнил я торжествующую улыбку дамы, которая заняла парковочное место раньше меня.
Ледяной холод ярости в этот момент у меня вдруг отступил. Причем мгновенно, словно покрывало сдернули; я снова смотрел на мир теплым человеческим взглядом. В голове, правда, уже набат стучал — похоже, я совершенно недооценил размеры того блудняка, в который вписался по итогу такой простой поездки в город.
— Несчастный случай, она поскользнулась! Сейчас мы спустимся, подождите! — крикнул я капитану Листратову, который вышел из милицейской машины и ошарашенно на меня смотрел снизу вверх.
Только сейчас я вспомнил, что у меня в руках пистолет — несмотря на пять этажей высоты, капитан Листратов его явно заметил. Пожав плечами извиняющимся жестом, я развернулся и зашел в комнату, где Алиса заканчивала торопливо собирать раскиданные по полу личные вещи обратно в сумку. Надо же, не в ступоре, быстро собралась с мыслями — молодец. По пути я подхватил плюшевого медведя, сунул его девушке — Алиса сразу прижала его к груди. Глаза как блюдца, сама бледная как мел — отчего ярче заметны ручейки крови из разбитой губы.
— Оставайся здесь, расскажешь в милиции все как было, — замер я на пару секунд прежде чем сорваться в бег прочь отсюда.
— Ага, сейчас! Я с тобой, — закидывая сумку на плечо, быстрым шагом пошла к выходу Алиса, схватив за руку и увлекая меня следом. Медведя она так и прижимала к груди другой рукой.
На мгновение я пожалел, что демоническая сущность уже ушла — так бы я ее сейчас оглушил и оставил здесь. А в таком, в обычном человеческом состоянии, рука не поднимается. Впрочем, когда мы бежали по лестнице вниз, мысли об этом у меня вымело из головы.
Мельком подумал о том, что вот всем хороша местная Москва — чистая, красивая, современная. Даже пробок почти нет. Вот только как сюда ни приеду — постоянные проблемы и беготня, да что ж такое.