Слияние стихии

Барс припал на передние лапы демонстрируя своё подчинение, а я неспешно подходил к нему. То что ты пережил это цветочки, по сравнению с тем, что ждёт того, кто чуть не убил Лейлу. Вот ему достанется вся моя любовь и награда за сообразительность. Нам с ним обоим повезло с тем, что у него отличная регенерация: мне можно не сдерживаться, а он всё равно восстановится. Я достал меч и потянул астральную энергию, но этот ручеёк мне показался в звериной форме слишком слабым, уже без тотема я потянул её сильнее. Поток всё равно оставался слабым и я не опасался удара со стороны «жителей» астрала. Прямо на лбу Барса стал астральной энергией выжигать символ рода Чужих, а тот не смел сопротивляться и признал меня старшим вожаком. Сегодня этот символ появится у Барса, а завтра у всей его стаи, так же как и у Ликканы, ведь он её примет обратно. «Ведь примешь?!», конечно примет.

Завтра мир изменится, ведь теперь в нём среди людей появится представитель оборотней и это будет род Чужих. Я буду договариваться об интересах Снежных, а любой кто нападёт на меня это атака на оборотней. Те кто этого не поймут, я легко смогу объяснить доходчиво… но это будет уже больнее.

Глава 9

Древо Жизни

Оборотня, который напал на одинокую Лейлу, Катя нашла быстро. И ему повезло, что я высказал всё, что о нём думаю до того, как узнал секреты создания древа Жизни. Иначе бы он не выжил. В отличии от него, мне повезло меньше. Я пытался прожить то, что прожить в принципе невозможно. Я пытался пропустить через себя всю процедуру зарождения древа Жизни и не мог этого сделать, тело не выдерживало, и я срывался. Первая моя попытка закончилась провалом не только для меня, но и для всех оборотней. Они находились в единой связи со мной и мою боль они разделяли. Именно они со мной, а не мы вместе. Связь у нас была односторонней, они меня и слышат, и видят, а я не дорос ещё. Поэтому мне пришлось уходить и закрываться от них. От всех. От оборотней, волх'ов, Кати. Незачем им страдать. Познать, как вырастить древо Жизни нужно только мне одному.

Дар познания жизни — это возможность прожить любую жизнь, ассоциировать себя с кем угодно, чтобы стать частью чего-то. Можно быть хоть морской звездой, хоть камнем, хоть деревом или железом. Ассоциировать себя с чем и кем угодно и воспринимать окружающий мир в соответствии с этими новыми ощущениями. Так люди учатся сочувствовать чужому горю и разделять чужую радость… Пропустить все события через себя и прожить их самому. Понять, что чувствует любой человек или животное. И ничего сложного, всего лишь нужно пропустить через себя всё, что происходит с нужным объектом… Было ничего сложного, пока я не столкнулся с этим древом.

То, через что должна пройти Лейла, невозможно прожить. Невозможно пропустить через себя это и остаться в своём уме, но выбора у меня не было, и я пробовал снова и снова. «Поместить семя древа Жизни внутрь себя». Не знаю, что это значит, сделать надрез и поместить под кожу или проглотить это семя, не столь важно. Но уже одно это выворачивает меня наизнанку. «Стать для него кормовой базой по доброй воле?!». Что же это за древо такое, что в качестве удобрения оно использует не землю, а плоть.

Это не древо, это паразит, который в моём теле будет питаться моими жизненными силами. Будет пожирать меня изнутри. А что я могу сделать в ответ? Ничего. Точнее не так, если я буду при этом бездействовать, то древо Жизни не зародится. Отсюда следует, что я при всей той боли, от разрушения собственного тела и прорастания этого ростка жизни внутри себя, ещё должен ему помогать. Оно в этот период, видите ли… Очень чувствительно к чувствам окружающих, и его нужно любить. Одного моего желания и порыва будет достаточно, чтобы оно погибло… Точнее формируемые некие каналы в этом древе закроются, и оно останется обычным саженцем.

Оно, значит, будет прорастать прямо во мне, разрывать мою плоть и вырываться наружу, а я в ответ должен с благодарностью всё это принимать?! «Это невозможно» — мотнул я головой.

Как при всём при этом должна выжить Лейла? Никак, она приносится в жертву этому чудовищу… Думал я в начале, пока не осознал, что в итоге оно не только плоть пожирает, но и душу. По сути, Лейла перерождается в это древо и становится им.

У эльфов есть причина скрывать свои имена, и я не знаю почему. Их древо Жизни Мелорн, это его не настоящее имя. Её зовут Милона и это пра-пра-прародительница Лейлы. Дом Жизни ухаживает не за древом, а за членом своего Дома. Теперь Лейле уготовано стать древом Жизни у дроу, точнее, ей уготовано попытаться это сделать, потому что я подозреваю, что за последние несколько сотен лет это уже пытались сделать и не единожды члены её Дома, и у них ничего не получилось. Значит, так же, как и я срывались. Если Лейле повезёт… Или не повезёт, это как посмотреть, то у неё всё получится.

Это не древо Жизни, это раковая опухоль, которая прорастает во мне и поглощает мои силы, а я со всей теплотой и заботой стимулирую её рост и развитие. Она развивается и пожирает меня день ото дня, днём и ночью, а я радуюсь этому… Я опять не выдержал и сорвался. Всю боль, которую я ощущал при воображании этого процесса, я выпустил наружу, и с моих рук сорвались молнии, я ударил ими в небо. Даже от воображаемого этого процесса мне было невыносимо, как же она должна это вытерпеть в реальности?! Я могу понять самопожертвование ради чего-то и кого-то, но это?! Это же не на минуту и не на час. Это на несколько недель, которые превратятся в ад… В ежесекундный. И чем больше времени проходит, тем всё становится только хуже. А стоит ей лишь на минуту сорваться, и все её страдания напрасны. Древо погибнет, и её саму вряд ли вытянут уже, разве что она сорвётся достаточно рано.

Самих её сил не хватит даже на сутки. Это древо… Этот паразит очень прожорлив. Вот тут и нужны повелители. Они всё это время будут поддерживать её, а вот Лейла должна при этом как можно дольше находиться во вменяемом состоянии и подкармливать этого паразита. Если она лишится рассудка, древо, может, и прорастёт, но вот тем самым древом Жизни не станет. Поэтому, несмотря на все смертельные раны, на нехватку жизненных сил, ей нужно держаться на грани и жить, несмотря ни на что.

Я знаю, как из человека сделать эльфа или дроу. Нужно в человеке убить человечность, тогда и эльф получится. Дроу в академии, может не все, но я уверен, что они знают, кто такая Лейла. Да она для них святой при жизни должна быть, они её на руках должны носить и памятник поставить, а что по факту? Ничего! Да они её даже Неженкой называют. Это её-то? Да мы все вместе взятые неженки, по сравнению с ней одной. Будь я на её месте, возненавидел бы всё человечество и желал ему скоропостижной гибели.

Эти… Я не знаю, что они с ней сделали и что ещё сделают. То, что ей с самого детства психику вывернули наизнанку, это очевидно. Сейчас она живёт с мыслью, что переродиться в древо Жизни — это высшая награда и лучшее, что с ней может случиться в жизни. Но этого недостаточно, чтобы всё это выдержать? Вдобавок ко всему, им ещё нужно было, чтобы она влюбилась и желала иметь ребёнка от него. Это так символично и где-то рядом, отдавать себя целиком ради жизни своего ребёнка. В ней будет прорастать древо Жизни, а она будет ассоциировать его со своим ребёнком и ради него продолжать жить и отдавать все свои ресурсы. Я пытался это осознать, но опять не смог. Сорвался.

Дереву на моём пути не повезло, я разносил его в щепки и срывал очередную боль, которую через себя прогонял. Самый болезненный этап при рождении ребёнка — это схватки, а сами роды, по сравнению с ними, проходят значительно проще, если нет всяких осложнений. Бывает, что схватки длятся и сутки. Лейлу ждут схватки с осложнениями, растянутыми на несколько недель, её утопят в эликсирах жизни, и десяток повелителей будут неустанно поддерживать её, лишь бы она справилась.

Это бесчеловечно настолько, что мне хочется удавить всех дроу вместе с эльфами. Как до такого можно было додуматься и жить при этом так, что это норма вещей. Ясно почему они не боятся, что люди смогут вырастить из семян древо Жизни, максимум на что их хватит, это на некоторые виды эликсиров, да и только. Я рассмеялся в небо и ударил молниями, дерево передо мной не выдержало и сломалось, а боль во мне всё ещё оставалась и вырывалась наружу.