Страница 48 из 76
Когда я вышел из собора, мамы уже не было. Тогда я окончательно пришел в себя и поехал в школу.
За десять минут до начала урока я зашел в класс.
— Привет, Ян, — я подсел к Калачевскому, предварительно оставив рюкзак на парте с Клаус, чтобы та опять не надумала себе ничего лишнего.
— Тебе чего, Фунтик? — аристократ закрыл тетрадь, в которой рисовал очередного трансформера.
— Ты же круто рисуешь? — спросил я.
— Лучше остальных в школе, — совсем не скромно ответил мой одноклассник.
— Я хочу попросить тебя нарисовать мне кое-что.
— На заказ не рисую, — ответил он, раскрыл тетрадь и принялся разукрашивать недорисованного трансформера.
Я бросил взгляд на кучу разноцветных разбросанных по парте гелиевых ручек.
Так я его не заставлю нарисовать мне эскиз татуировки. А именно это сейчас в моих планах. Но полуполяк же еще ребенок. Можно пойти другим путем.
— Это потому, что ты кроме трансформеров ничего больше рисовать не умеешь? — с издевкой в голосе сказал я.
— Че? — он поднял голову и нахмурился.
— Я говорю, что ты кроме трансформеров ничего нормально нарисовать не сможешь. Поэтому и продинамил сразу.
— Спорим! — Калачевский протянул руку, даже не обсудив условий спора.
Я воспользовался ситуацией и схватил его ладонь.
— Спорим, — спокойно ответил я. — Клаус! Разбей.
Жанна оглянулась сразу же. Как будто только и ждала, когда я позову ее.
Она подошла ближе, разбила наши руки, села на одно из мест близняшек, которых еще не было.
— На че спорите?
— Фунтик говорит, что я ничего кроме трансформеров нарисовать не смогу. Ха-ха!
Клаус нахмурилась и посмотрела на меня.
Мы все знали, что сможет. Но я ей подмигнул, подсказывая, что мне нужно подыграть.
— Хм, — произнесла аристократка, поправляя резинку на своих огненно-рыжих волосах. — Я тоже не видела, чтобы ты, Калачевский, что-то кроме своих дурацких роботов рисовал.
— Ха! — восторженно отреагировал аристократ. — На что спорим?
— Я тебе говорю, что нарисовать, а ты рисуешь, — сказал я. — Если получится, я отдаю тебе все свои императорские фишки. А их у меня…
Я сходил до рюкзака и принес охапку фишек.
— Четырнадцать, пятнадцать… Короче, отдам все, — я высыпал все картонные диски на стол.
— Забились, — широко ухмыльнувшись, ответил Калачевский. — Что нарисовать?
Этого я и добивался. При желании даже столько можно было не ставить. Он нарисовал бы, что захочу просто, чтобы доказать, что может.
— Если не сможешь, скинешь мне столько же фишек, — остановил я его, чтобы не спалиться.
— Окей, дак что нарисовать?
А вот этого я еще не придумал. Пришлось совершать быстрый мозговой штурм и вспоминать какой мультяшный персонаж был у меня самым любимым в детстве. И достойным быть татуировкой.
Эра покемонов наступит только года через два, поэтому объяснять кто такой Сквиртл Калачевскому не имеет смысла. Все равно не поймет. Мультфильмы вроде «Чудеса на виражах» и «Утиные истории» совсем не серьезно. Если бы я знал, что тату не навсегда, то набил бы какую-нибудь Сейлор Мун. Но сейчас нужен тот, кто возможно останется со мной на всю жизнь и кого мне не стремно набить на запястье. Барт Симпсон?
— Если я назову тебе только одного персонажа будет нечестно, — сказал я после недолгих раздумий и откинулся на жесткую спинку школьного стула, потирая подбородок.
— Почему это?
— Потому что ты просто срисуешь его дома с какого-нибудь журнала и все, — блефуя, бросил я.
— Пф-ф, — махнул рукой Калачевский. — Я могу нарисовать тебе хоть всех персонажей мультфильмов…
— Забились, — подхватил я. — Нарисуй мне всех персонажей из нормальных мультов, попавших в сеть человека-паука.
— Чего?
Я подвинул к себе его тетрадь и взял одну из ручек. Черную. За минуту накидал то, что я примерно хотел увидеть на своем запястье. Получилось скверно и я даже засомневался, что это хорошая идея.
— Ну-у-у… — неуверенно протянул я, уподобляясь Жендосу.
— Дай посмотрю, — вдруг ответил Калачевский и тут же принялся дорисовывать мои каракули.
— И пусть они лежат в этой паутине, держась за руки в форме, скажем, Знака Жаара, — я поднял бровь и посмотрел на своих одноклассников.
Клаус открыла рот, поняв, что я задумал. Я показал ей жестом — молчать. Но она тут же заговорила:
— Нарисовать Барта Симпсона, Такседо Маска, Балу и других, попавшими в паутину, да еще и в определенном символе? — удивилась она. — Это нереально!
Ян некоторое время размышлял, набрасывая эскиз в своей тетради, но теперь уже на чистом листе.
— Согласен, — поддержал я Клаус. — Это слишком сложное задание. Получится полная лажа. Может просто Бивиса и Баттхеда?
— Так? — внезапно Калачевский поднял голову и показал мне набросок.
Это было нечто. Если бы я не знал, каким талантищем в итоге станет Ян через пятнадцать лет, мне бы даже в голову не пришло нести весь тот бред, который я вывалил из себя. Персонажи мультфильмов девяностых, попавшие в паутину и лежащие в виде магического Знака… Но аристократ смог удивить. Картинка выглядела настолько естественно, что, когда она обрастёт деталями, там вообще нереально будет распознать символ.
— Ну… — протянул я. — Вроде того.
— Принято, — Калачевский прикусил кончик языка, увлекшись своим будущим творчеством. — Через неделю принесу. Может раньше.
— Забились, — улыбнувшись ответил я. Разве что руки не потер.
Мы с Жанной сидели за своей партой и готовились к уроку. Звонок прозвенел, но учителя еще не было.
— Ловко ты придумал, — Клаус улыбалась и грызла кончик своей ручки.
— Не знаю сработает или нет. Но это лучше, чем ничего, — я улыбнулся в ответ и достал учебник по Созерцанию.
Не люблю этот предмет. Никакой практики. Сплошная теория о том, как увеличить запас энергии, которую одаренные могут держать в себе.
— Значит татуировщик отказался набивать тебе Знак?
— Ага. Если бы я был аристократом, он, мне кажется, вообще выпихнул бы меня из тату салона. Не любит чистокровных жутко. Хотя некоторые из них очень даже ничего, — я подмигнул Клаус. — Спасибо.
Она кажется слегка засмущалась, но быстро взяла себя в руки.
— Значит хорошо, что я с тобой не пошла.
Я хотел ответить еще что-то, что подняло бы ей настроение. Типа, что она обязательно понравилась бы тому панку. Но о дистанции не нужно забывать. И я промолчал.
Весь день, как и сам урок Созерцания, тянулся невыносимо долго. Словно я сидел в очереди в больнице, а передо мной, то и дело, заходили бабушки, которым только спросить. В течение всех уроков я поглядывал на Калачевского, который в любую паузу увлеченно рисовал мою будущую татуировку.
— До завтра, Ракицкий! — выйдя из школы, Клаус махнула мне рукой и села в машину к отцу.
Я махнул ей в ответ и заторопился на тренировку по футболу.
По вторникам и пятницам в школе ставят не больше пяти уроков. Чтобы ученики еще успевали посещать секции и кружки, на которые записаны. Эти отличия с миром, где я рос до этого, связаны с комендантским часом. И сейчас я шел вслед за Кипятком и Парфеновым, которые тоже торопились на футбол.
Было бы правильнее отстать от них. Но время сильно поджимало.
Дело в том, что дорога от нашей школы до футбольного зала занимала пятнадцать минут быстрым шагом. Как раз, чтобы успеть прийти и переодеться. Если задержаться — наказание. Арсений Петрович тут же заставит бегать вокруг поля, а что еще хуже, посадит на скамейку запасных. Поэтому я шел следом за аристократами, которые постоянно оглядывались, о чем-то шептались и хихикали. А когда я пытался обогнать их, то они намеренно ускоряли шаг и снова оказывались впереди.