Страница 142 из 161
Открытия,
которых еще не было
После раскопок и открытий 30-х и 40-х годов стало ясно, что в первом тысячелетии нашей эры в болотистых и влажных джунглях на побережье Мексиканского залива существовала необычайно высокая культура, созданная народом ольмеков. Они сооружали высокие пирамиды и пышные гробницы, высекали из камня массивные десятитонные головы своих правителей и множество раз изображали фигуру свирепого бога-ягуара на огромных базальтовых стелах и изящных нефритовых предметах. Откуда пришли ольмеки в Веракрус и Табаско, были ли они исконными обитателями этих мест — мы до сих пор не знаем.
Не меньшей таинственностью окружена и гибель ольмекской культуры, создатели которой вдруг бесследно исчезли с исторической арены за семь веков до того, как Колумб увидел берега Нового Света.
Позднее, в середине 50-х годов, когда археологи стали широко применять в своей работе радиоуглеродный метод определения возраста древних вещей, цивилизация ольмеков получила вдруг совершенно новое освещение. Дело в том, что, судя по серии радиоуглеродных дат, полученных при раскопках Ла-Венты в 1955 году, этот важнейший центр ольмекского царства существовал неправдоподобно рано — в 800–400 годах до н. э., то есть в эпоху, когда в других областях Мексики господствовали еще культуры ранних земледельцев. Опираясь на эти данные, группа мексиканских ученых — и среди них такие известные специалисты, как Мигель Коваррубиас, Хименес Морено, Пинья Чан, Альфонсо Касо, — выдвинула гипотезу, согласно которой ольмеки были создателями древнейшей цивилизации Америки и оказали решающее влияние на происхождение и развитие других цивилизаций этой области.
В свою очередь другие археологи (Фплпп Дракер, Роберт Сквайр и другие), ссылаясь на ненадежность радиоуглеродных дат, часто подводивших археологию в недавнем прошлом, отстаивают мысль о том, что ольмеки в целом развивались параллельно с остальными народами Центральной Америки — майя, нахуа, сапотекамп и так далее. Кто из них прав — покажет будущее.
Таким образом, проблема происхождения и гибели большого народа, населявшего в свое время обширные территории Южной Мексики, и поныне остается главной проблемой для всех археологов, для всех ученых, занимающихся древней историей Нового Света. Смелых теорий здесь хоть отбавляй. Но всякое подлинно научное исследование основано на кропотливом труде. Работа ученого тоже невозможна без элементов фантазии, но главное в ней — прочный фундамент реальных фактов и доказательств.
И нужно сказать, что поиски таких реальных фактов ведутся сейчас, как никогда, настойчиво и целеустремленно.
Во вновь открытом центре ольмекской культуры — Сан-Лоренсо-Теночтитлане вот уже третий год работает экспедиция мексиканских и американских ученых во главе с профессором Майклом Ко. Заново подверглась недавно изучению и столица ольмеков — Ла-Вента. Большое внимание уделяется раскопкам небольших земледельческих поселений.
На смену старому поколению исследователей приходят теперь полные сил и энергии молодые археологи. Рано или поздно, но они вырвут у молчаливых джунглей их нераскрытые тайны и ольмекская цивилизация во всем своем блеске предстанет перед взором изумленного человечества.
В. Гуляев
Ритуальная сцена: 16 каменных фигурок из Ла-Венты
Передняя часть алтаря с фигурой жреца, держащего на руках тело ребенка (Ла-Вента)
Колоссальная каменная голова из Ла-Венты (штат Табаско, Мексика)
ДЕРЕВЬЯ-ИСПОЛИНЫ
Фото автора
Стоял погожий октябрь. Низкое солнце освещало медленно отходящий к зимнему сну мир. Безоблачное небо отдавало легкой прохладой осени. Доцветали редкие поздние травы. Над посеревшим сжатым полем еще висела кое-где серебристая пряжа паутины. По утрам мелкие росинки, нанизанные на тонкие белесые нити ее, переливались нежными цветами радуги в лучах негорячего солнца.
С дальних топких болот с печальным криком улетали на юг журавли.
В один из таких дней я поехал на отдаленный участок леса в бригаду рабочих, нарезавших лесные делянки для рубки. Работа здесь шла обычным чередом: прорубались узкие просеки визиры, стальной мерной лентой промерялись линии, из только что сваленных смолистых сосец готовились аккуратные столбы — знаки, которыми отмечались участки.
Я решил осмотреть участок, отведенный под вырубку, и, напившись холодной лесной водицы из ручейка, протекавшего невдалеке, пошел по лесу.
В густую синеву осеннего неба взметнули островерхие макушки вековые ели, высоченные сосны, молчаливые липы, раскидистые вязы, могучие пльмы. На слабом ветру шевелили мягкой хвоей вечнозеленые гиганты-пихты. Шелестели поредевшими остатками золотистой листвы остролистые клены и ясноликие березки. Пахло прохладной осенней сыростью, опавшей лпствой, последними грибами. Изредка мелькали оранжевыми кисточками мелких ягод жиденькие рябинки. А над лесным ручьем рдела крупными гроздьями сочных ягод и багровой окалиной листьев калина.
Я поднял глаза — на раскидистом кусте бузины старательно чистила клюв пестроперая сойка. А вот в развилке молодых стройных дубков — сброшенный еще прошлой зимой ветвистый рог шестилетнего лося. Испугавшись шороха моих шагов, стремглав пронесся в лесную чащу рано побелевший косой…
Из-под полога мрачных елей и пихт тропинка вывела меня на небольшую лесную полянку. Лучи тусклого солнца горели колючими мелкими пскоркамп в невысохших каплях обильной росы? на плоском муравейнике жиденькая кучка по-осеннему медлительных муравьев наслаждалась последним теплом.
Я сделал несколько осторожных шагов и остановился. На зеленых щетинистых мхах, у подножия муравьиного «цареграда», на тощей, полуиссохшей траве ясменника, будто кто-то их разбросал, лежали на остывшей земле сплошным лимонно-желтым ковром удивительно крупные листья. Приглядевшись повнимательнее, я понял, что это листья осины.
Я измерил лист: он был раз в десять больше обычного. Вскинув голову, я увидел могучие, колонновидные, очень правильной формы прямые стволы. Стройные гиганты (им было лет пятьдесят) были более тридцати метров высоты и свыше полуметра в диаметре. Чистая, бессучковая часть ствола поднималась на двадцать с лишним метров над землей. Кроны были заостренные, тонковетвистые; гладкий, не пораженный грибами ствол говорил об отменном здоровье деревьев.
Да это же исполинская осина! Когда-то большой советский ученый-селекционер А. С. Яблоков писал об этом дереве, изредка встречающемся в наших лесах. Сам Яблоков обнаружил эту осину в Костромской области более четверти века назад…
Садилось солнце. Извилистыми лесными тропами по разноцветному ковру свежеопавшпх листьев я добрался к ночи до глухой деревеньки Старые Гари и попросился на ночлег к здешнему старожилу деду Евстигнею Еремеевичу. Это был крупный бородатый старик, когда-то, наверное, очень сильный. Говорили, что в молодости он хаживал в одиночку на медведя.
Вечером за чашкой крепкого чая я с восторгом рассказал деду Евстигнею о своем открытии. Дед снисходительно усмехнулся в седые усы.