Страница 59 из 76
Да твою ж дивизию! Что началось-то? Неужто сдулась моя амазонка и сейчас превратится в неадекватную орущую маленькую девочку.
— Лена! Посмотри на меня?
— Смотрю… — откликнулась девушка, не сводя глаз с останков немца.
— Смотри. На. Меня, — нажал я голосом, пробираясь сквозь парализованный страхом разум. — Он мертв. Давно.
— Я… понимаю… Правда-правда, — мелко-мелко закивала головой Лена, по-прежнему не поднимая на меня взгляд. –Просто… если это не шутка… это как-то чересчур… просто очень чересчур…
Девушка часто-часто задышала.
— Так, стоп, ты что, в обморок собралась? Ну вот, а еще медичка! Да тебя отчислят после первого посещения морга, раз ты настолько трупов боишься! Соберись, ты же дочь своего отца! Ты не боишься нудисткой слыть, а это похлеще, чем в трупах ковыряться. За трупы в морге тебя не арестуют. Ну, если конечно, ты к их смерти не причастна, — с большой долей злости комментировал я происходящее с Блохинцевой младшей. — Тоже мне, медик будущий, — закончил я свой яростный монолог и сплюнул себе под ноги.
Ну не умею я в жалость! Не мое это — сюсюкать и причитать. По мне так лучше отвесить леща истероиду, который наводит панику на толпу испуганных людей, чем столкнуться из-ща него с ошалелой толпой, сметающей все на своем пути.
Что подействовало — плевок или сомнение в её профессионализме, не знаю, но только Лена в одно мгновение выпрямилась, развернулась ко мне лицом, сердито зыркнула и раскрыла уже рот, чтобы выразить мне свое «фу», когда я радостно потер руки и широко улыбнулся:
— Ну вот и молодец. А теперь, если ты снова собралась впасть в коматоз при виде залежалого тела, отойди в сторонку, присядь во-он там на камушек и подыши глубоко и часто. А я пока осмотрю тело и прикину, что оно тут делает и сколько времени.
— Да ты… Ты! Ты…
— Я, именно я, все я а ты посиди, отдохни. На вот, попей опять водички, — заботливо протянул я Лене фляжку.
— Спасибо, не надо! — зло прошипело Лена. — Что ты хочешь делать? Я готова.
— Уверена?
— Абсолютно, — отчеканила Блохинцева ледяным тоном.
— Тогда стань вот сюда и свети вот так, а я пока осмотрю останки, — посветив на девушку и убедившись, что она действительно пришла в себя, скомандовал я.
— Зачем тебе это? Он же тут давно, сам сказал, — не снижая градус обиженного высокомерия, буркнула Лена.
— А затем, что это ж-ж-ж может оказаться неспроста, — медленно разглядывая каждый участок скелета, задумчиво протянул я. — Понимаешь, какая петрушка получается… Труп есть, но никто, кроме твоих парней, о нем как бы не знает, а ведь это практически сенсация — останки немецкого солдата в энском подземелье. Да за такое историки-археологи двумя руками и еще и зубами ухватятся. Тем более нет никаких упоминаний о том, что фрицы во время оккупации нашего города изучали городские катакомбы. Что он тут делает, по-твоему? Вот и я не понимаю, — задумчиво закончил я свою мысль.
— Ты думаешь, мальчики знали о… теле? — запинаясь и сомневаясь, уточнила Лена.
— Более чем уверен. Иначе, зачем они тебе наврали с три короба про мышей?
— Про крыс, — машинально исправила девчонка.
— Ну, про крыс, один фиг, разницы никакой, — отмахнулся я.
— Ну не скажи, мыши — это…
— Лена, сейчас не об этом!
— Ой, прости, пожалуйста! — смутилась студентка.
— Рановато тебе еще до профессиональной деформации, — хмыкнул я. — Но это хорошо, значит, в себя пришла и истерить больше не будешь.
— Да я и не собиралась вовсе, — вскинулась искательница приключений. — Просто понимаешь… Словно войной дохнуло прямо в лицо… Страшно стало, а вдруг все повторится…
«Не повторится, девочка, не повторится, — вздохнул я про себя. — Будет еще хуже. Но мы выстоим, или мы не славяне? Мы как та пружина, чем больше жмешь, тем сильнее отдача».
— Не повторится, — твердо заверил я вслух. — Другой вопрос: что таки человек в немецкой форме делает здесь, в этом практически скрытом от чужих глаз подземном рукаве. Я нигде не встречал даже намека на археологические поиски в нашем городе.
— Ты повторяешься Леш, — остановила меня Лена.
— Да, прости, задумался… Вполне возможно, его положили здесь позже, для устрашения, так сказать, чтобы отпугивал незваных гостей, таких как вы с парнями, ну или мы с тобой. Была бы ты одна, уже убежала бы. Так?
— Ну, наверное, — согласилась бесстрашная туристка. — Но кто мог до такого додуматься?
— Вопрос, конечно, интересный, но ответ на него мы, к сожалению, не узнаем. Ну-ка, подержи, и свети прямо сюда, — протянув девушке фонарик, велел я.
— Что ты делаешь, Леша? — испуганно вскрикнула Лена, когда я принялся осторожно переворачивать останки неизвестного человека.
— Переворачиваю, — лаконично ответил я на бессмысленный, с моей точки зрения, вопрос.
— Это я вижу. Но зачем? — воскликнула девчонка. — Это же… Это..
— Что? Негигиенично? Неприлично? Зато практично и познавательно, — отстраненно комментировал я свои действия.
— И почему, позволь поинтересоваться, мародерство может быть познавательным?
— Ну, во-первых, я не мародерствую, а изучаю на предмет чего-нибудь случайно забытого или специально оставленного. Вдруг повезет, и мы сможем понять, для чего этот скелет тут оставлен.
— А во-вторых?
— А во-вторых, — я замолчал, склоняясь еще ниже, чтобы разглядеть странное пятно на спине у практически истлевшего мертвеца. — А во-вторых, мои надежды себя оправдали.
Пятно, если здраво рассудить, — это кровь. Значит, убили бедолагу в спину. Причем очень странным способом: стрелой. Честно говоря, я поначалу не поверил собственным глазам, когда понял, что кусок палки, торчащий из спины почти скелета, это не случайный обломок. Кто-то специально отломал оперенье.
— Леш, что там? Что ты нашел? Ну же, не молчи! — нетерпеливо воскликнула Лена, фонарик в ее руке задергался.
— Не мельтеши, держи свет ровно! — велел я, осторожно возвращая телу прежнее положение.
Я снова перевернул останки и расстегнул пуговицы формы. Ткань практически расползалась под моими пальцами, но я старался действовать медленно и аккуратно, чтобы ничего не пропустить.
Как я и предполагал, из грудины торчал-таки наконечник, который не вышел спереди, а застрял внутри, ударившись о ребро. Острие не затерялось в груде костей только потому, что отломали половину, вторая часть так и осталась в теле, истлевая вместе мясом и прочими физическими составляющими.
Что он здесь делал, этот человек? Случайно нашел вход в подземелье, в самые скрытые его части и наврался на тех, кого не должен был видеть? Убегал и его пристрелили? А может, его прикончили свои же, не поделив сокровища?