Страница 3 из 78
Но, Сомов нашел временный выход. Он пересчитал те запасы вооружения, которое в тайне от своего начальства скопил на полигоне РХБЗ генерал-майор Борис Петренко. Накопленного вполне могло хватить для существенного усиления седьмой армии Мерецкова. Много старой артиллерии собрал Петренко. Он разработал и проворачивал вместе со своими подельниками преступную схему, списывая орудия после испытаний на артиллеристских полигонах и отвозя пушки, якобы неисправные и подлежащие утилизации, на полигон РХБЗ, составляя акты уничтожения пушек, а на самом деле припрятывая их. По такой же схеме списывал генерал-майор и боеприпасы к орудиям. Будучи начальником полигона РХБЗ, Сомов прекрасно знал обо всей этой противозаконной деятельности. Он закрывал на это глаза многие годы в обмен на денежное поощрение. А теперь, после подключения к Живому Камню, совесть не только начала мучить Сомова из-за этого молчаливого соучастия в махинациях генерал-майора, но и требовала от него немедленно положить этому конец. Потому он и организовал арест собственного начальника, как только тот появился на новой территории.
Конечно, формально в своем 2020-м году он не имел на это никакого права. Вот только на новой территории Сомов все больше входил в роль властителя. Ведь после Подключения он действовал от имени и в интересах Живого Камня и Новой Гипербореи. В сущности, Сомов сделался верховным военным правителем, совместив обязанности министра обороны и начальника государственной безопасности независимой страны, обладающей собственной территорией, собственным населением и собственными ресурсами в размере целого мира. Да и полный свод законов Гипербореи уже существовал в базах данных, сохраненных внутри кремниевого организма. Для утверждения полноценной государственности оставалось лишь создать герб, флаг и гимн новой страны.
Помимо желания восстановить справедливость, Сомовым двигала и корысть. Но, не личная, а корысть ради достижения скорейшей победы в войне Советским Союзом, который находился по другую сторону арки в скале. Ведь Сомов собирался передать все эти орудия, припрятанные Петренко, армии Мерецкова. И пусть в 2020-м году все эти пушки, скопленные в отстойнике полигона РХБЗ, считались устаревшими и служили для генерала Петренко товаром второго сорта, хорошо продаваемым только куда-нибудь в Ливию, то для Мерецкова это были отличные пушки, новейшее оружие, которое в том времени, где он вел войну, еще даже не начали разрабатывать.
После подключения к Живому Камню Мерецков был посвящен во все эти планы Сомова. Ближайшие задачи перед Мерецковым стояли непростые: прогнать противника из Карелии и от Ладожского озера, освободить Карельский Перешеек и снять блокаду Ленинграда. Но, все это представлялось вполне посильным, потому что Новая Гиперборея стояла за спиной командарма-7, постепенно увеличивая помощь седьмой армии великанами из гранита. Кириллу Афанасьевичу предстояло лишь продержаться небольшое время, грамотно распределяя имеющиеся силы, до того момента, как Живой Камень достаточно напитается энергией, а уже тогда каменные великаны, оснащенные анбиляторами, и шестиногие гранитные тягачи-бронетранспортеры начнут поступать в его войска регулярно и в больших количествах. Но даже те немногие подразделения каменных бойцов, которые уже имелись, наводили на врагов самый настоящий ужас, заставляя не только планомерно отступать, но и просто бежать в панике. И, самое главное, немецкий военный гений пока не мог противопоставить атакам каменных великанов, числящихся в документах шагающими танками с гранитной броней, ничего существенного.
К концу сентября 1941-го года положение 163-й пехотной дивизии вермахта, поддержавшей шестой финский корпус в стремительной атаке в сторону реки Свирь, сделалось просто безвыходным. И генерал артиллерии Эрвин Энгельбрехт, командовавший немецкой дивизией, ежедневно получал все более неприятные донесения. Его дивизия вместе с остатками финских войск, отброшенных большевиками от Петрозаводска на юг, попала в окружение. Войска, растянутые вдоль русла реки, оказались словно между молотом и наковальней.
Наковальней являлись те дивизии Красной Армии, которые теснили немцев и финнов с юга и от Лодейного Поля. А в роли молота выступали части русских, прорвавшие фронт на юге и юго-западе от Петрозаводска и наступающие в сторону Свири с севера. И противодействовать их напору становилось невозможно, хотя бы потому, что все снабжение немецко-финской группы войск русские уже перерезали. Соединившись к северу от Лодейного Поля на берегу Ладожского озера, южная и северная группировки красных уверенно наступали вдоль Свири. Финны и немцы все еще огрызались, но их все сильнее прижимали к Онежскому озеру.
Энгельбрехт просил помощи у немецкого командования, он все еще надеялся на удар красным в спину на юге от Свири со стороны войск группы «Север». Внезапный удар, наверное, мог разблокировать окруженные войска, хотя и на это шансы имелись призрачные, ведь от немецких войск, наступающих на Тихвин, группу Энгельбрехта отделяло почти две сотни километров. Дни проходили, красные продвигались, а помощь все никак не шла. Группа армий «Север» накрепко завязла, скованная большевиками в боях под Ленинградом. А финский седьмой корпус под напором красных откатывался все дальше на запад. Похоже, сдерживать натиск Красной Армии финнам становилось все труднее. В сложившейся ситуации о каком-либо финском контрнаступлении оставалось лишь мечтать. И Эрвин начинал осознавать, что ничего, кроме окончательного разгрома, его дивизию и остатки шестого финского корпуса не ожидает.