Мирослава. Песня Моря

Зелененький ученый уже буквально задыхался от радости и восторга. А вот Фьюрия все больше мрачнела и зверела. В конце, концов, она прорычала.

— Нет!

— Что нет? — не понял он её.

— Я. Сказала. Нет! Это значит, если ее не удалось отравить газом, значит введи ей напрямую в вену яд зараженного!

— В-вы не посмеете! — с ужасом посмотрел он на нее. — Вы хоть понимаете, что можете уничтожить наш единственный шанс найти лекарство от вируса?

— Я, что-то непонятно сказала? — с просто таки поглощающей яростью спросила Фьюрия и ее глаза начало затягивать тьмой. — Если тыне в состоянии все сделать сам, то я сама все сделаю. — Фьюрия только дернулась в мою сторону, как ученый перегородил ей путь и воскликнул.

— Нет!

От дальнейших действий у меня даже голос прорезался, и я вскрикнула от ужаса.

Фьюрия схватила столик, что держала ранее и с силой им ударила мужчину, да так, что тот отлетел, упал и уже не встал. Она же с брезгливостью отшвырнула столик, так словно это пылинка на ее платье, и в окутывающих её клубах черного дыма пошла куда-то за меня, туда, куда я не могла увидеть. Побрякала там чем-то, погремела и свернулась ко мне.

Когда она оказалась рядом со мной и посмотрела на меня, я чуть не завизжала от ужаса, но у меня словно горло свело спазмом. Это уже была не Фьюрия, а совершенно другое существо с судорогой ярости на лице. А из её глаз, буквально лилась сама тьма и смотрела она на меня со смесью ненависти, голода и ярости.

Схватив мою руку, с такой силой, что у меня там что-то хрустнуло, она вколола мне какую-то белесую жидкость. Боль была не выносимой, так словно она мне вколола раскаленную ртуть. Я даже не поняла, отчего такая невыносимая боль, от того, что хрустнула кость, или от укола. С каждым мгновением, боль и жжение усиливались с тройной силой. В последний момент, пока я не потеряла сознание от невыносимой боли, я почувствовала, как кулон завибрировал, и отключилась.

Не знаю, сколько времени я была в бессознательном состоянии, но мне показалось, словно прошла вечность! Помню, был момент, что молила о том, чтобы меня просто убили. Боль была такой, что хотелось просто умереть, но меня словно что-то или кто-то не пускал за такую желанную грань, ту, где нет этой невыносимой боли. Каждое мгновение суставы выворачивало. Кости словно одновременно ломали и дробили, кровь превратилась в лаву, а внутренние органы, словно взрывались фейверком отдельной какофонией боли. Был момент, когда мне кто-то дал ощутимую пощечину, и я на мгновение открыла глаза и увидела, как меня держат по рукам и ногам, а мой осознанный взгляд пытался поймать прадед, дальше снова тьма и невыносимая боль. Но спустя бесконечное время и океана боли, стало немного легче, или я просто уже привыкла к постоянной невыносимой боли.

Но время шло, а мне действительно становилось легче. Свет, что мне виднелся во тьме, отступал, пока совсем не погас. Было еще какое-то время беспросветной, но такой блаженной и безболезненной тьмы. Были моменты, когда я выныривала из тьмы, слышала, как рядом кто-то ходит и о чем-то шепчется, но сил понять, о чем речь у меня не было.

В какой-то момент я поняла, что ничего не болит, и так хорошо стало от этого осознания. Я бы никогда не подумала, что можно ощутить буквально блаженство от того, что ты себя до банального чувствуешь хорошо! Осторожно открыв глаза, я уткнулась в знакомый рисунок потолка собственной спальни, и удивилась тому, что я тут делаю? Последнее, что я помню, это то, как обезумевшая Фьюрия в клубах тьмы, и то, как она мне что-то вкалывает.

Не поняла, Фьюрия что, осуществила задумку и все-таки превратила меня в одну из тех тварюшек, потом закинула меня порталом сюда, для того чтобы я сожрала всех своих близких? И что получается, я всех откушала и малость утомилась, поэтому прилегла немного вздремнуть?!

Память сразу же подкинула мне воспоминание о том, как меня держат по рукам и ногам Сэм и Рэн, а прадед пытается поймать мой взгляд. Потом, кажется, я пару раз приходила в себя, и в такие моменты видела рядом с собой, лежащего Анарстилис. Как он держал меня за руку, и как наши руки, змеёй опутывало странное фиолетовое сияние с витающими символами.

Резко сев, чтобы убедится в бредовости своих видений. Но тут же пожалела о своей прыти, комната резко закружилась, а перед глазами замельтешили темные пятна.

— Мира! — обеспокоенно воскликнул до боли знакомый голос.

Из за вращающейся комнаты перед глазами и черных точек, сначала не поняла, кто это? Но в следующее мгновение узнала Вира, он аккуратно присел на край кровати и попытался заглянуть мне в глаза. Я же тем временем их прикрыла, пережидая головокружение. Когда почувствовала, что мне становится легче, посмотрела на обеспокоенного, всклокоченного Вира. Сейчас он был каким-то расхлёстанным, под глазами залегли тени, щеки слегка впали, да и лицо выделялось какой-то бледностью.

Но несмотря на все, сейчас я была несказанно рада его видеть. После всех воспоминаний, что мне пришлось увидеть и пережить. Я не смогла удержать счастливой улыбки, от которой у меня неприятно треснула пересохшая нижняя губа. Сказать ему хоть, что-то не получалось, в горле застрял нервный ком, и если я сейчас издам хоть звук, то разревусь, и скачусь в банальную истерику. Я ведь уже успела распрощаться с жизнью, с тем, что если и выживу, то стану зараженной. И была уверенна в том, что никто меня точно не найдёт, а значит этой гадине удастся осуществить свой план.

— Маленькая, как ты себя чувствуешь? — спросил он с такой нежностью и беспокойством в голосе, что я не удержала рвущиеся наружу эмоции и у меня задрожали губы.

Но скатиться себе в банальную истерику, я все равно не дала. Просто приблизилась к нему и прижалась, закрыв глаза, пережидая ту бурю эмоций, что бурлили во мне гремучей смесью. И столько эмоций сейчас было, облегчение от того, что меня все же спасли. Облегчение от того, что меня больше не раздирает боль на часть. Еще была просто все поглощающая радость от того, что я не изменилась. Были еще какие-то отголоски эмоций, которые я уже просто отказалась понимать, горло буквально сдавило, и я даже с силой прикусила губу, в том же месте где она треснула. Вир сначала опешил от моего порыва, но в тоже мгновение обнял в ответ и понимающе не лез пока с расспросами. Только аккуратно гладил, то по макушке, то по спине.

Какое-то время мы так и сидели молча и обнимались. Не знаю, о чем думал Вир, но я просто радовалась тому, что все обошлось. И даже то, что случилось с Фьюрией и тем учёным, меня совершенно не волнует! Возможно, это эгоистично с моей стороны, то, что я даже знать не хочу, что с ними? И, как все прошло? Но в данный момент от осознания того, что я банально жива, и я дома, среди близких и родных! Я ведь действительно уже распрощалась с жизнью, и сейчас просто не могу совладать с эмоциями!

Мысли скакали в голове сумбуром. Эмоции немного поутихли и наконец, я стала соображать адекватно, появились вопросы и интерес к тому, как меня нашли? Кажется, Вир тоже понял, что меня попустило, и перестал прижимать меня к себе с такой силой, словно хотел вдавить в себя.

Тут я наконец обратила внимание на обстановку в спальне и увидела в самом дальнем и темном углу, смутно знакомый сидящий в кресле силуэт. Силуэт словно почувствовал, что я смотрю на него, медленно поднялся и вышел из тени. Мои глаза медленно округлились, и я даже хотела возмутится, какого черта он тут делает? Но из моего горла вырвалось каркающее сипение и мое удивление пошло на новый виток, и я схватилась за горла. Не поняла, это что с моим голосом? Все поглощающие эмоции отступили, и я начала связно соображать и чувствовать. При попытке сказать хоть что-то, почувствовала, как саднит горло, при любой попытке издать хоть звук. Как во рту сухо, и то, что я испытываю буквально болезненную жажду.

— Очнулась? — каким-то ехидным тоном спросил Анарстилис. — Ну, наконец! Мне уже надоело тут торчать и сторожить тебя! — с раздражением заявил он. Потом с какой-то брезгливостью и отвращением посмотрел на меня, потом одернул белоснежную рубашку и, не сказав больше и слова, развернулся и вышел из спальни.