Страница 28 из 29
Незначительная потеря. Альберт практически полностью перестал потеть, а может, ему просто больше было нечем. А про убранную в рюкзак нежную шелковую накидку-кимоно он и вовсе забыл, как и про остальное содержимое, волоча за собой сумку уже скорее по привычке.
Алое угрюмое небо, как раскаленная гигантская плита, выжигало душу, расплавляло мысли. Глубокие тонкие размышления уступили место грубым примитивным порывам, и ничто более не занимало разум юноши, как нестерпимая жажда воды и пищи. Внутренний мир Альберта полностью соответствовал наружному.
Опасность встречи с агрессивной фауной держала человека в постоянном напряжении. Каждый звук, каждый шорох заставляли его крутиться волчком, постоянно оглядываясь во все четыре стороны. Собственное дыхание казалось сопением кровожадного монстра, того и гляди норовящего выпрыгнуть из-за спины.
Но более всех грозных хищников Альберту стоило опасаться пустыни – убийцы безжалостной, истощавшей не только тело, но и разум человека еженощными тревожными снами. Вновь и вновь Альберту являлись ужасы ранее отгремевшей битвы, содержавшие уже не столько подробности, сколько смутные образы, обрывки эмоций, некогда терзавших его сердце.
Воспоминания о лицах людей, без которых совсем недавно он и жизни не мог себе представить, как-то сами собой утратили четкие очертания. Совсем недавно…
Но как давно? Сколько времени он провел здесь, где каждый час, каждый миг – как один, неразличим, неотделим от плоти бескрайней пустыни? Отсутствие солнца и полная однородность неба сводили его с ума. Песчаный пейзаж сменился скалистым; Альберт ступал по гладким, отполированным ветром каменным пластинам, тут и там вздымавшимся из рыхлой земли. По сравнению с обжигающе горячим песком каменные глыбы можно было бы назвать «прохладными», если это слово вообще могло быть здесь уместно.
Является ли это место адом?.. Нет, не столь важно, свою угрозу отправить его туда Блэкэн`Уæй’ исполнил сторицей. Здесь, среди скал, Альберту перестала попадаться даже местная живность и растительность, чего уж говорить про источники влаги. Лишь камень и песок… и зловеще завывающий горячий ветер.
Еще дважды багровая волна пронеслась над пустыми равнинами, но если первый раз Альберт хотя бы соизволил зажмуриться, то после и вовсе игнорировал это необычное явление как незначительное. Молодой человек продолжал бороться, но безмолвная пустыня уверенно побеждала.
Много часов пути спустя исполинские камни вновь уступили господство монотонным дюнам, раскинувшимся между практически идентичными устремляющимися ввысь багровыми скалами. По небу медленно проплывали тяжелые черные тучи, никогда не ронявшие ни единой капли дождя. На краю горизонта, подернутые сильной рябью, проступили очертания черного дерева, ничем не отличающегося от других таких же деревьев среди абсолютно одинаковых песчаных круч. Возможно, всё это время он ходил кругами? Но, едва завидев знакомые контуры, с точностью стрелки компаса человек сменил курс прямиком к единственному ориентиру в бескрайней пустыне.
Неужели Альберт столь отчаялся, что собрался проверить его пищевую ценность? Как и в первый раз, он был не единственным, кто проявлял интерес к исполинскому растению. У самого центра, склонившись над огромной отломанной веткой, размеренно жевал древесину небольшой зверь-слепыш.
Рука человека на автомате разжала лямку рюкзака, бросив его в песок вместе с ножнами, оставив только оружие. Страх и осторожность отступили перед поднимающимися из глубины веков дремавшими инстинктами, пробужденными невыносимым голодом. С безумным блеском в глазах Альберт хладнокровно наступал, видя пред собой не источник опасности, но добычу. Заметив человека, зверек заметно приободрился, с хрипением и фырканьем двинувшись ему навстречу.
И Альберт ответил. Но то был голос не человеческий – дикий, звериный, яростный рев вырывался из пересохшей глотки. Лишь на мгновение оступившийся зверь тут же получил могучий удар бежавшего к нему изо всех оставшихся сил человека. Неистово и остервенело Альберт рубил и колол, колол и рубил, и даже когда бестия издохла, он продолжал наносить удары, рассекая плоть и роняя на горячий песок крупные капли бордовой крови животного.
Не успев перевести дух, он рухнул пред тушей на колени и, перевернув ее на бок, кончиком меча вскрыл мягкое брюхо существа. Вырезав свежий ломоть окровавленной плоти, Альберт тут же стал рвать его зубами. Густая, горячая, вязкая кровь текла по губам, щекам и шее, обильно увлажняя давно не бритую щетину, окрашивая бледную кожу юноши багряными пятнами.
От отвратительного вкуса сырого мяса Альберта тут же вырвало. Его выворачивало наизнанку, но он продолжал через силу заталкивать ошметки плоти зверя в рот и глотал их не жуя.
Дикий неистовый голод отступил, вернув бразды правления проблескам разума, и осознав, как низко он опустился, Альберт уткнулся лицом в теплое мягкое тело животного и горько зарыдал.
Теперь он по праву мог считать себя обитателем пустыни, яростным и кровожадным.
Плоть зверя стала его хлебом. Кровь зверя утолила жажду. Придя в себя, валящийся с ног от усталости юноша, собрав последние силы, волочил по песку тушу недавно убиенного создания, намереваясь оттащить его подальше от крон дерева.
То была жертва пустыне, дань ее наиболее грозному представителю. Собираясь на ночлег в огромной корзине из ветвей центрального ствола, Альберт позволил себе отрезать два крупных куска мяса про запас, остальное должно было отвадить рогатую бестию от его тщедушной персоны. Завершив все приготовления, юноша свернулся калачиком в природном гнезде, не заметив, как провалился в объятия тяжелого сна. Конечно же, вновь ему снилась битва…
Альберт проснулся. Тяжелое багровое небо, горячий алый песок и пронзающие далекие выси скальные пики выглядели точно так же, и лишь внутренне он чувствовал, что проспал очень долго. К удивлению, туша зверя осталась нетронутой, и, несмотря на климатические условия, не показывала ни единого признака разложения. Ни мух, ни ужасного запаха гниющей плоти, напротив, мясо лишь подсохло и стало даже менее отвратительным на вкус. Немного. Позволив себе трапезу у тела животного, Альберт оставил свой запас мяса нетронутым и, надежно закрепив на голом теле рюкзак, готовился к следующему путешествию.
Человек заткнул куски сырого мяса за пояс штанов, не желая запачкать кровью последнее, что связывало его с домом и человечностью. Но главное, более он не желал убегать. Пустыня – не ад, а звери – не неуязвимые демоны.
С ними можно бороться. Здесь есть вода и можно найти пищу. Если он постарается, то обязательно сможет выжить. Обретя неожиданную уверенность в своих силах, Альберт разглядывал убитое им существо. Как эти звери справляются с обезвоживанием? Не пробегают же десятки километров по каменным плитам каждый раз, когда захочется пить? Такой вариант точно ему не подходил, да и перспектива заблудиться и угодить в пасть к зверораптору совсем не мотивировала. «Значит, поблизости наверняка есть другой источник, где-то же зверь должен был утолять жажду? Только если…» Он поймал себя на мысли, что уже дважды видел животных, лакомившихся древесиной. Как биолог, он хорошо знал: растения способны накапливать в себе много жидкости.
Отыскав молодой росток, Альберт отломил веточку и сдавил ее кончик. Так и есть! Свежий стебель растения полон вязкой темной смолы, но рано обрадовавшийся Альберт тут же получил отрезвляющий ответный удар, едва успел попробовать ее на вкус.
Нестерпимо горькая, она вызывала еще большую жажду, нежели утоляла ее. Даже если безглазые звери и способны ее пить, человеку от этого не легче. Но хуже всего, это делало наличие источника поблизости необязательным. До грязной ржавой лужи с динозаврами больше дня пути, а он даже не был уверен, в какую сторону нужно идти.
Пусть ему и удалось отыграть у пустыни раунд, преимущество всё еще оставалось не на стороне юноши. Вернувшись в свое гнездо на дереве, Альберт несколько минут размышлял, и сейчас идея подняться в горы уже не выглядела такой бессмысленной. Возможно, с высоты он сможет увидеть то, что скрывают барханы вокруг. Везучим человеком он себя не считал, и этот план определенно давал больше шансов на успех, чем его попытки набрести на воду, двигаясь наугад.