Страница 7 из 9
Глава 2. Легенда о дяде Федоре
Мы вшестером слились, став сознанием какого-то чудаковатого уникума, живущего с шестью личностями в голове. Один голос тревожно подвывал, второй хихикал предвкушая веселье. Третий всё никак не мог оторваться от вида накуренных бурёнок. Они ходили внутри загона, упорно делая вид, будто трактора не существует.
— Такс, Кадди! — я напрягся входя в поток её видений.
Перед глазами предстали высоченные небоскрёбы Шанхая. Сначала всё было мутным и расплывчатым. Вокруг сновали цветные пятна, пахло смогом и дикой смесью из азиатских специй. Затем до слуха донеслись гудки машин на дороге и тысячи, реально тысячи голосов куда-то бегущих китайцев. Со стороны это странное шоу походило на марафон, где спортсменов подгоняли толпы полицейских с дубинками. Причём все в медицинских масках. Даже кошки и собаки — и те в масках. Казалось бы, обычная китайская дичь…
Видение площади сменилось чьей-то квартирой. Перед нами мелькнул напуганный мужчина с половинкой лифчика вместо медицинской маски. Ну да, точно китайщина! Судя по пакетам с продуктами, он только пришёл из магазина. Но в видении Кадди жена, вместо слов благодарности, охаживала мужа метёлкой.
— Гао Пин, убью! — вскрикнула тучная, давно не выходившая из дома, китаянка.
— Дорогая, — взмолил муж, — Ты цены на маски в аптеках видела?
— Гао Пин! Ты хоть знаешь сколько стоит хороший лифчик?
Судя по выражению дамы, ответом стало
Картинка перед глазами сжалась, а потом смазалась и нас снова куда-то потащило сквозь хронопоток. Так его Кадди называет в своей… памяти?! Голоса её разума я сейчас вообще не ощущаю.
Судя по мелькнувшим дорожным знакам и зелёным листьям на деревьях, шокированного бурёнками Германа понесло на север, да ещё и в другое время. Мы попали на границу КНДР и России — в город Благовещенск. Асфальт раздолбан и завален газетами. В заголовках тревожно мелькают даты за май 2020 года. Выходит, нас занесло в будущее аж на 13 месяцев!
Картинка стабилизировалась, показав двор провинциального российского городка. Весна, день, на небе солнышко, птички поют. Красота! Типичная пятиэтажка с четырьмя подъездами. Тут дверь одного из балконов открывается и наружу выходит заросший мужик с пузиком и в одной тельняшке. Вешает мангал на край балкона и разводит в нём огонь. Довольно причмокивая он начинает жарить шашлыки. Баранина! С лучком, да на берёзовых углях! Аромат жаренного мяса стремительно разносится по двору.
Вот учуявшая запах еды баба Маня из третьего подъезда вышла в пальто погулять на балкон. Старушка видит, что на мужике в тельняшке ниже пояса из одежды ничего нет. Видать “проветриться” вышел.
А вот во двор с трудом, на одной лишь вере в человечество, выползает белый пудель Аспирин. Лапы пса еле передвигаются, язык волочится по земле, взгляд как у шальной императрицы. Кто бы мог подумать, что быть единственной собакой в подъезде, значит получать всю “любовь” соседей. У Аспирина по графику сейчас двенадцатая “утренняя” прогулка.
Легендарный “дядя Фёдор”, словно спецназовец вылезает из окна своей квартиры на первом этаже, и кустами-кустами побежал в сторону магазина. Парню лет двадцать, как из армии пришёл — форму так ни разу и не снял. Все бабульки из четвёртого подъезда держатся на нём! Они кормят и поят Фёдора, а он взамен бегает в магазин и выносит мусор. Видимо, опять пошел в рейд до универмага. Судя по взгляду бабы Мани, парня как пить дать, скоро женят!
Видение сменилось. День, лето, солнце светит. Центральная улица какого-то городка. Мужчина в кепке, очках и маске, натянутой по самые брови идёт и постоянно озирается. Людей вокруг почти нет. Те кто есть, все как один подозрительно косятся друг на друга, будто шпионы из Голливудских боевиков. “Я знаю, что ты знаешь, что я знаю.”
По улице разносится звук сирены машины. Шпионы шарахаются кто куда, но герой видения Кадди бежит к ближайшей двери и стучит" “Тук, тук. Тук, тук”.
— Мы закрыты, — мгновенно отвечают из-за двери.
— Я на стрижку, — шпион озирается.
— Повторяю, мы закрыты.
Звук сирены всё ближе и ближе.
— Ироды! Пароль, как его там? “Рыба-меч”. Семёнов я, запись на двенадцать! Ребят, да пустите уже. Я два месяца из дома не выходил. Сегодня утром начал с чайником разговаривать. Дайте подстричься и хоть в зеркале человека увидеть.
Лето, весна, осень.
Видения Кадди сменяют друг друга одно за другим. Застрявший в море круизный лайнер, пустые автострады и баннеры в кинотеатрах.
…
Вспышка. Мир снова сжимается в точку!
Мы пробыли в сеансе Кадди, казалось, несколько минут. Но когда выпали из него, я задышал как загнанная лошадь. Сердце колотится, как отбойный молоток. Спина взмокла. Я без сил заваливаюсь лицом вперёд. В лаборатории стоит такой дым от сигарет, что воздух топором рубить можно. Проморгавшись, успеваю заметить, как Крам суетливо затаптывает окурок и запинывает его в угол.
Вззз-вззз-взззз.
Печать стабилизации гудит от перенапряжения. Видимо, чтобы контакт был более надёжным, мне надо дорисовать ещё много новых линий.
Перед глазами всё плывет.
— 53 минуты, 47 секунд! — Прозвучал откуда-то издалека голос одного из учёных. — Альфа-ритмы мозговой активности у всей связки испытуемых, до самого конца сеанса оставались идентичными. Мистер Крам, это успех! Полный успех. Позвольте вас поздравить с официальным запуском третьей стадии проекта "Мимир".
Голоса донеслись будто сквозь вату, и уже через мгновение я провалился в глубокий сон. Спал на удивление хорошо. Ни кошмаров, ни видений, мозг будто взял перерыв.
Тем временем на ледоколе Ямал поднялась нездоровая суета. Доктора растащили шестерых юных пациентов по их личным комнатам.
Успех! Столь желанное слово учёные, работающие над "Мимиром", боялись произнести. Нужны тесты, проверки в разных ситуациях. Сеанс провидения Кадди Бэнингем, продлился почти в десять раз дольше обычно. Сильная перегрузка ЦНС у всех участников эксперимента тому подтверждение.
— Сэр Крам! Вы только гляньте на их показатели, — чудаковатый Артур Хайнц с безумным блеском в глазах тряс свежей распечаткой из принтера. — Я замерил альфа ритмы мозговых волн у членов команды "Мимир".
— Я и так всё помню, Артур, — выжатый Крам буквально растёкся по креслу и столу.
Ему под нос сунули ту самую распечатку. От неё веяло теплом и запахом свежих чернил.