Страница 6 из 10
Ха! Еще трое бандитов громко спорили возле согнанных в кучку жителей деревни, стоит ли идти искать их пропавших товарищей или лучше побыстрее делать ноги. На глаз прикинул: кое-кого, похоже, не хватает. Точно я, конечно, не знал, кто уехал в город, а кто остался, но вряд ли отсутствующая среди сидящих на земле людей Кабаниха, реально раскабаневшая тетка лет шестидесяти, с ее больными ногами, тоже уехала в город. И еще парочки девчонок не хватает, тех самых Степки с Любкой, как и самого старосты. Из размышлений о судьбах пропавших односельчан вывело появление еще двоих беглых разбойников. Сколько же их тут! Подошли, довольно осклабившись, один еще на ходу завязки на штанах поправлял. Сволочи!
Подошедшие бандиты тоже подключились к спорам. Никто, впрочем, не сделал даже малейшей попытки отправляться на поиски. Только один, самый молодой на вид, отошел чуток от кучки и заорал во всю мочь:
— Сиплый! Мотря! Где вы? Возвращайтесь! Пора уходить!
Постоял, прислушиваясь. Еще крикнул. Поняв, что ни ответа, ни привета не ожидается, вернулся к своим.
Уф! Гора с плеч! Аж слезы от пережитого волнения на глаза навернулись, когда увидел, как бандиты цепочкой потянулись на выход из деревни, оставив ранее плененных ими сельчан сидеть в пыли улицы. Не дожидаясь реакции бывших пленников на свое освобождение, постарался вернуться к себе. Так же незаметно, как и пришел. Не до радости мне что-то. Рану как шилом колет, и в глазах черные мушки летать начинают. И голова внезапно закружилась….
В себя пришел лежащим дома на своем сундуке. Точнее, сундук вовсе не мой, его мать в качестве хранилища для всяких семейных припасов использует, я просто сплю на нем, подставив в ногах табуретку, чтобы входить в размеры лежанки полностью. Насколько это получилось из лежащего положения, огляделся. Никого. Попытался подняться. Голова кружится, и правая рука, на которую попытался опереться, задрожала от слабости. Кстати плечо на левой руке замотано уже совершенно по-другому. Гораздо более профессионально. И боль в ране уже не пульсирующая, а всего лишь тупая, тянущая. Принял сидячее положение, все разом поплыло, как на карусели. Намек понял, пытаться вставать на ноги пока еще несколько преждевременно. Буду лежать, как положили.
Скрипнула входная дверь. В комнату с топотом ввалились посторонние. Понятное дело, посторонние, мы возле самой входной двери разуваемся, по дому в обуви не шастаем. А нет, матушка тоже с ними. Два мужчины в военных френчах с суровыми, я бы сказал безжалостными взорами. Всей лишь разницы, что один старше лет на двадцать, а второй, соответственно, моложе. Взрослый уже, но молодой. Лет так двадцать с хвостиком.
— Ага! Вижу, очнулся боец! — Это тот, что постарше ко мне обратился, заметив, что я лежу с раскрытыми глазами и на них смотрю. А мать только кулачок в волнении закусила, чтобы в голос не разрыдаться.
— Мне четырнадцать лет всего. — Голос мой вышел хриплым, в горле словно песка насыпали. — Какой из меня боец?
— Вот и я думаю, какой? Как же это ты умудрился практически безоружным с тремя бандитами совладать? Тут и обученный боец с винтовкой не всякий преуспеет.
— Повезло? — Какой-то ответ получился неуверенный. Словно не утверждаю, а сам в предположении спрашиваю. Впрочем, так даже куда лучше получилось. Я же ребенок почти, не с чего мне перед взрослыми, облеченными властью, уверенность демонстрировать.
— Хе-хе, действительно, повезло. Мне бы в моем отделе хоть пару десятков таких везунчиков. — Вроде смеется, а взгляд все равно стылый. Бр-р, как у рыбы.
Следующие несколько минут я отвечал на вопросы. Как стоял, что сделал, а что делали варнаки? Именно, варнаки, значит этот командир тоже из местных. У других жителей бывшей Российской империи, из других губерний, для бежавших арестантов другие термины бы нашлись. Спрашивали и про дополнительное оружие. Подозрительным показалось следователям то, что всего одна винтовка обнаружилась, да и та без патронов. А что я? Я ничего. Не я же винтовки перебитого караула среди беглецов распределял. А наган был. Я и не отрицал, что именно с ним, после того, как от бандитов отбился, на разведку по деревне ходил. Где он сейчас? Да кто ж его знает. Шел я себе, шел, а потом вдруг вот на этом сундуке себя обнаружил, а тут и вы, товарищи красные командиры, входите, вопросы задавать начинаете. Наверное, где-нибудь в кустах в деревне валяется, раз у меня не обнаружился.
— Вот теперь верю, что ты в одиночку смог тех варнаков перебить. — Это мне старший на прощание сказал. — Раненый лежишь, а как про оружие речь зашла, так ожил весь. Батя то охотник, поди?
— Охотник. — А что, по Классу, конечно, это не так, но иногда на охоту ходит. Мясо же не только в ноябре, когда кабанчика забиваем, охота бывает покушать.
— А за то, что весь ты из себя бодрый такой, вот товарища Красикова благодари. — И в сторону молодого кивнул. Если бы не его магия, антонов огонь от попавшей в рану грязи и обрывков одежды был бы тебе почти обеспечен. Много я таких, как у тебя ран на фронте повидал.
— Спасибо. — Ну, а что еще сказать? В самом же деле, скорее всего, спас меня этот молодой чекист, не только его опытный товарищ, я в прошлой жизни тоже немало таких ран видел. И смерть друга от сепсиса в госпитале тоже пережить довелось.
М-да! Магия того чекиста или просто молодой, здоровый организм, но рана моя заживала удивительно быстро. Несколько недель и на месте кровящей пробоины только ярко розовый рубец и остался. И, чему я радовался больше всего, подвижность руки практически не пострадала. Так что, живем, братцы!