Страница 11 из 16
– И что же нам теперь делать? – огорчённо спросил Анри. – Получается так, что даже если будет найден обратный путь, в наш мир, нам всё равно придётся остаться здесь навсегда?
Володя оглянулся и, окинув взглядом всех нас, досадливо спросил:
– Ну и что будем делать? Не бросать же их здесь на произвол судьбы… У кого какие соображения?
– Ну, какие тут могут быть соображения? – Ромка Кузьмиченко широко развёл руками. – Пусть наденут скафандры для выхода в открытый космос, пусть каждый дополнительно завернётся в мешок для сбора мусора и из шлюза выпрыгивает в открытое пространство. Потом выбирается из мешка и, используя ИРУ, движется в нашему «Эльбрусу». Вот и всё!
– А есть твёрдая уверенность в том, что в момент десантирования из корабля амёбы не прицепятся к людям? – Максимов с сомнением пожал плечами. – Мы совершенно не знаем их свойств, их возможностей. Мы о них вообще ничего не знаем. Поэтому, я считаю, надежда на «авось» – и нежелательна, и недопустима.
– Может быть, им надо лететь на минимальном расстоянии от нас, вот, как было на околопланетной орбите у Меркурия-дубль, когда мы летели в параллельной сцепке? В этот момент и нам, и им надо будет врубить на всю мощь свою плазменную защиту! – предложил Заказов. – Может быть, общими усилиями плазма выжжет эту псевдожизнь на поверхности их корабля?
– Санёк, ты о чём?!! – Андрей Букашагин слегка постучал себя по голове кончиками пальцев. – Ну, скорее всего, один бок плазма им стерилизует. А остальное? Тоже «авось получится»?!
И тут мне в голову пришла одна сумасбродная идея:
– А что, если им идти нашему кораблю строго в кильватер и пройти обжарку выхлопом нашей ЯДУ? Мы его сделаем минимальным, они слишком близко пусть не приближаются к соплу. Наш выхлоп ионизирован запредельно, причём, в нём масса ядер тяжёлых элементов. Думаю, никакая квази-жизнь перед ним не выстоит.
Андрюхины пальцы снова потянулись к голове. Видимо, он снова собрался по ней постучать, но быстро передумал, и руку опустил. Однако свой вопрос задал:
– А мы их не изжарим?
Всполошился и Анри, прекрасно слышавший наши диалоги (следовало понимать, русский язык он, хоть и плохонько, но знал):
– Месье, месье! Нам жить пока ещё не надоело! – затараторил он на своём родном французском. – Предложение этого господина нас не устраивает. Это – смерть!
Немного помолчав, Володя хмуро поинтересовался:
– У вас есть предложение получше? Я готов выслушать!
Обречённо свесив голову, Анри некоторое время размышлял.
– Хорошо… – произнёс он отчего-то осипшим голосом. – Давайте обсудим этот вариант, раз уж других, не столь радикальных, у нас, попросту, не имеется. Итак, повторю свой вопрос: в итоге этой стерилизации наш корабль вместе с нами не превратится в облачко ионизированного газа?
– Нет, не превратится, – уверенно ответил Максимов. – Реактивная струя на выходе из сопла имеет температуру три тысячи градусов. Но уже метрах в трёхстах она меньше тысячи. Мы переведём двигатель на минимальный режим. Вы приближаться к соплу будете с достаточно большой дистанции. Контрольные приборы, я полагаю, у вас имеются? Вот и замечательно! В ходе сближения кораблей вы сможете контролировать температуру корпуса в носовой части. Если она будет нарастать до угрожающих величин, вы тут же уйдёте вбок. И – всё… Кстати! Вы уж сами-то в нас не «впишитесь», не разбейте нам двигательную установку. А то тогда всем – и нам, и вам будет полный кирдык.
– Мы постараемся, чтобы не было «кирдык» – вздохнув, пообещал Эррон. – Начинаем!
На главном мониторе было видно, как европейцы постепенно начали смещаться назад. Минут через десять, когда расстояние между кораблями составляло, примерно, с полкилометра, «Синий Ястреб» начал манёвр по перемещению к центру реактивной струи нашего двигателя. Все молча, напряжённо наблюдали за этим процессом. Вот, европейцы начали смещаться вперёд внутри ослепительного факела раскалённого, ионизированного газа. Вот они всё ближе и ближе к дюзе, исторгающей струю, способную с момент расплавить самую тугоплавкую сталь.
– Куда они прут?!! Зачем прямо, к соплу подбираются? Жить, что ли, надоело?.. – не выдержав, выпалил Женька Аладдинов.
Повернувшись лицом в сторону кормы и, поводив руками, Надежда сообщила:
– Всё будет хорошо! Им уже можно выныривать – струёй плазмы всех «амёб» сдуло.
– Эй, Анри! Если меня слышишь, можете возвращаться на прежний курс. Процесс стерилизации поверхности вашего корабля успешно завершён! – объявил Максимов.
Через пару минут «Синий Ястреб» вышел из факела двигательной установки и появившийся на главном мониторе Эррон переспросил:
– Владимир, вы что-то сказали? Из-за помех я ничего не понял.
– Я сказал, что ваш корабль чист! Наш специалист по биолокации Надежда уже определила, что квазибиологические образования на поверхности вашего корабля отсутствуют. – Володя улыбнулся и чуть развёл руками.
– Это очень радует! – просиял Анри. – Огромное мерси, мадемуазель Надежда! Теперь у нас осталась одна проблема – вернуться домой. У вас есть какие-то предположения, как бы это можно было сделать?
– Предположения есть. Но, боюсь, потребуется и ваше участие, ваше старание. Без вас мы ничего не сможем сделать. – Максимов как-то особенно посмотрел на своего коллегу.
Тот отчего-то вдруг смешался, замялся, как школьник, которого уличили во вранье по поводу двойки.
– В-Владимир, что в-вы имеете в виду? – спотыкаясь на каждом слове, уточнил Эррон.
– Анри, давайте, как говорят, по-моему, преферансисты, «откроем карты»? – Володька смотрел на него с откровенной иронией. – Я почти уверен в том, что наше с вами незапланированное перемещение в этот пыльный уголок Вселенной произошёл не просто так, а в связи с тем, что оба наши экипажа вели охоту за неким необычным объектом? Я прав?
По лицу Анри было видно, что Максимов своим предположением, можно сказать, попал в «яблочко». По лицу Эррона пробежала судорожная гримаса. Было видно, что он хочет всё откровенно рассказать, но что-то ему мешает. Боязливо покосившись в сторону своего экипажа, с деланым смехом француз недоумённо потряс головой.
– Месье, какие карты?! Что за необычный объект? О чём, вообще, разговор? – зачастил он.
– Анри, до той точки, где мы из непонятного гравитационного туннеля вынырнули в это пространство, лететь нам осталось чуть больше четверти часа. – Максимов назидательно поднял вверх указательный палец. – Миновав эту точку, мы теряем последние шансы вернуться туда, куда нам всем хотелось бы попасть. Имейте в виду: время уходит слишком быстро. У нас нет его избытка. Вполне возможно, не отправься мы к вам на выручку в сторону Меркурия-дубль, мы бы к этой поре уже летели бы обратно домой. Но мы потратили время на вас, вытащив вашего «ястреба» из ядовитой западни, а также освободив ваш корабль от опасной квазибиологической заразы. Из-за этого наши возможности вернуться домой существенно сузились. А вы без нас гарантированно плюхнулись бы в море соляной и плавиковой кислоты. Хотел бы я посмотреть, что бы вы делали, чем бы вы дышали, нырни на многокилометровую глубину дубль-меркурианского океана!
– Никогда не думал, что русские могут так поступать: сначала кого-то спасут, а потом этим же его попрекают! – язвительно произнёс Анри.
– А я никогда не думал, что так называемые «цифилисофанные еффропейцы» способны на такую глупость, как трепетное сохранение «секретов Полишинеля»! Вы из вашего никчёмного, никому не интересного плазменного генератора изображали великую тайну, тогда как о генераторе Принтсона, у нас знают даже первокурсники университета, и его устройство, и все его параметры! Теперь вы, рискуя остаться здесь навсегда, носитесь со своими «секретами» как курица с яйцом. Кому они тут к чёрту нужны?!! Вы бездарно теряете и наше, и своё время. Не хотите говорить? Не надо! Плевать! Сами пробьёмся и прорвёмся. Мы – русские, мы никогда не сдаёмся. А вы – как хотите!
– Владимир! – в голосе Эррона звучал язвительный укор. – Куда вы прорвётесь? У вас те же шансы, что и у нас. Боюсь, нам отсюда уже не вырваться…