Лишние

— Извини. Так получилось.

— «Извини», — раздалось исковерканное пренебрежительное передразнивание.

— Чего припёрлась без звонка?

Эвелин вошла, разулась и зашла в комнату, это была спальня. Светло бордовые обои, в левом ближнем к двери углу, стоял шкаф с зеркальной дверью, на стене висел большой телевизор, окно напротив двери, справа двуспальная кровать, у изголовья с двух сторон стояли тумбочки, в правом углу ближе к двери, стоял комод, на нём ваза с букетом из красных роз. Совсем не похожая на Эвелин, полноватая девушка, развалившись, лежала на кровати, уткнувшись в телефон. У неё были осветлённые волосы, крупный нос, круглое лицо, маленькие глаза с хитрым и наглым взглядом.

— Так чего припёрлась?

— Узнать, как ты Мерил?

— Как, я? Ты ещё спрашиваешь! — злобно ответила сестра.

— Где Питер?

— Я его прогнала!

— Почему, что он сделал?

— Не твоё дело!

— Ладно, не сердись. Ты давно была у врача?

— Ты деньги принесла?

— Нет. Пока, нет. Так что сказал врач?

— Почему ты не принесла денег?! Мне нужны деньги! Лекарства дорого стоят! Я в любой момент могу умереть! Были бы живы родители, всё было бы по-другому. Ты… — Мерил принялась истерить и пускать слезу, — Мне нельзя волноваться, а ты приходишь, допрашиваешь меня, ещё и денег не принесла!

— Успокойся. Я просто волнуюсь за тебя.

— Ус-по-ко-иться! — Мерил стала задыхаться в притворном приступе астмы.

Эвелин кинулась к ящику тумбочки за ингалятором, но её руку перехватила сестра и проорала хрипя:

— Не лазай по моим тумбочкам! — сама достала ингалятор, вдохнула немного лекарства и продолжила истерику.

— Лучше, уходи! Ты видишь, до чего ты меня довела. Без денег не приходи, и звони перед приходом лучше всего за день.

Лин стояла, виновато опустив голову, она развернулась уходить. Сатель коснулся её плеча, и она увидела: сущностей бегающих по кровати и сидящих на плечах и голове Мерил. Чёрные комочки с ручками и ножками, резвились, гоняясь друг за другом, хихикая и пища. Её силуэт был размыт, и некоторые существа пробегали сквозь неё. Тонкая голубая струйка энергии вытягивалась из Лин, и переходила Мерил.

Эвелин махнула рукой перед собой, оборвав струйку, снова опустила голову и побрела в коридор, обулась, медленно вышла, закрыла дверь, и в этот момент Сатель коснулся её, что-то произнёс. Лин почувствовала боль и сжатие всего тела, это длилось несколько секунд, и вдруг они оказались на берегу моря.

Солнце уже заходило, и повисло оранжевым диском на горизонте. Порыв холодного морского ветра, взметнул длинные волосы Лин. Дыхание стало коротким, она вся сжалась, её пробирала дрожь, зубы стали стучать. Что бы побороть рефлексы на холод, Эвелин выпрямилась, стала дышать глубоко, и спокойно реагировать на холод. Перестали стучать зубы, лишь иногда передергивала судорога, вместо дрожи. И через несколько минут успокоилась совсем.

Сатель молчал, не мешая ей наслаждаться морским пейзажем. Эвелин начала сама, ей нужно было высказаться.

— Мне так часто хочется ненавидеть Мерил. Бросить её, всё, что меня окружает и уехать далеко-далеко. Но куда бы я ни уехала, я не смогу обрести покой, я чувствую за неё ответственность, у меня перед глазами возникает образ родителей, смотрящих на меня с укором. И от этого взгляда не скрыться. «Ты должна заботиться о Мэрил, должна её оберегать, хоть она и старше тебя. Она больная и слабая. Это твой долг, Эвелин», — с детства говорили мне родители.

Я хочу убежать, зажить своей жизнью, но я не могу. Тяжким бременем лежит на мне этот долг. Я чту память и последнюю волю родителей. Я не могу её бросить. Не будет мне покоя. А! — досадно махнула рукой, — мне и так нет покоя. Я не посмею нарушить слова.

Долгие годы я надеялась, что ей сделают операцию, и я хоть немного заживу свободней. Но в списках на операцию, она всегда снижается, потому что нарушает предписания врачей. Она может пить, курить, не соблюдать диету, и часто балуется запрещёнными препаратами. Её врач регулярно берёт на анализ волос, и проводит беседы. Мерил пыталась сменить врача, с одним у неё был роман, но это не сработало. Потом ей попалась врач женщина, она её быстро раскусила и отправила назад.

Моё сердце ей бы подошло, и в смерти я бы обрела свободу и покой… Я уже давно ничего не хочу. Лишь вид природы и любимая музыка, меня немного отвлекает и успокаивает. Я бы вечность лежала и смотрела на меняющие формы облака, на зелень леса, высоту гор, на магическую красоту звёзд и луны. Я бы слушала ветер… шум прибоя…

Лин замолчала, глубоко и спокойно дыша, глядя на перекатывающиеся волны.

Они стояли на песке у самого берега. Сатель коснулся плеча Эвелин, и она увидела некое чудовище, стоящее в воде напротив них. Лин дёрнулась от неожиданности, и зачарованно стала изучать чудище. Оно было метров пять-шесть в высоту, и имело полупрозрачную структуру, беловатого оттенка. Ног у него не было, лишь брюхо загнутое вглубь моря, на теле как у жука, было восемь отростков напоминающих руки, на сгибах были отростки типа плавников, по четыре длинных пальца на каждой руке, с острыми длинными когтями, похожими на рыбьи кости.

Лицо было расплывчато, лишь чёрные огромные круглые глаза и очень большой рот, без зубов и клыков. От головы и по всему телу со спины, росло множество длинных отростков, напоминающих больше змей, чем щупальца. И все они перекатывались на огромное расстояние, волнуя при этом воду.

Существо изогнулось и приблизило своё лицо к лицу Сателя. Они стали общаться на неизвестном диалекте, производя звуки, подвывая и шипя воздухом, существо при этом жестикулировало верхней парой рук, иногда сцепляло все руки сразу, и снова разводило в разные стороны. Затем Сатель рассмеялся своим грубым смехом, а существо задёргалось всем телом, задрав голову вверх, изображая смех на свой лад. Затем оно паря по воде, не поворачиваясь спиной, продвинулось вдаль, раскинуло тысячи своих отростков вокруг себя, волнуя воду, и погрузилось вглубь, создав небольшой водоворот. Море разбушевалось, крупные волны, стали накатываться на берег и вымочили ноги Лин.

Было уже темно, начали сверкать первые звёзды. Они постояли ещё немного, Лин начал пробирать холод, она чихнула.

— Нам пора, нужно забрать мои вещи.

Сатель, тем же сжимающим способом, перенес их близко к дому Эвелин. Приблизившись к дому, они увидели, что горит свет, и на пороге стоит полицейский. Резко развернувшись, Лин сказала:

— Пойдём, я устала и хочу спать.

Они прошли частный сектор, с лева от него, начинался район многоэтажек, справа гаражный массив. Эвелин порылась в карманах, нашла немного денег, и направилась к многоэтажкам, пройдя несколько домов, засветился ночной магазин. Она зашла, купила воды, сигарет, апельсинового сока и жареного миндаля. Вышла из магазина и направилась к гаражам. Пройдя лабиринт бесконечных линий и поворотов, дойдя до нужного гаража, Лин сняла с шеи цепочку, на которой висел ключик. В железных воротах, в правом нижнем углу, была маленькая дверка, Эвелин присела, вставила ключик и открыла дверку, просунула руку по плечо, послышался звук, что-то упало, и тогда уже без труда, она вытащила маленький металлический ящик, из него извлекла большие ключи. Открыла замки гаража, распахнула дверь и зашла внутрь, включила свет, вышла из гаража забрать ящик и закрыть маленькую дверку на ключ. Затем вернулась в гараж и закрылась изнутри на засов.

Справа стоял широкий стол, с полками до низа, на каждой полке, аккуратно лежали ящики с инструментами, и разными деталями. На стене, перед столом, висели гаечные ключи в порядке возрастания, слегка проржавелые. Ближе к потолку висела полка, а на ней стояли запыленные шлемы. Один шлем чёрный со стеклом, другой серый с рогами, без стекла. Третий был больше похож на самурайский шлем, или же им и являлся, с маской для лица, чёрно-красного цвета. Дальше на стене висел плакат, точнее старый календарь 1986 года, с фотографией обнажённой девушки, сильно загорелой, с маленькими белыми треугольниками на сосках.