Лишние

Растерянный Рэй, забыл про шины, побрёл бродить в своих думах, куда глаза глядят. Дождавшись, когда незнакомец скрылся из вида, Лин добрела до своего гаража. Открыла его, взяла канистру с бензином, и не торопясь, что бы странный мужчина успел уйти, пошла к месту, где оставила байк. Заправила бак, и загнала мотоцикл в гараж.

В тяжелых думах, она стояла в гараже перед байком, глядя на рисунки на баке. Слёзы стали наворачиваться на глазах, и вдруг она услышала знакомый рёв мотора. Лин парализовал страх, она осталась стоять к входу спиной. Байк остановился, послышались тяжёлые шаги, у неё всё сжалось внутри от страха. Тень легла на байк.

— Малышка… Эвелин…

Лин обернулась и бросилась в объятия седого байкера.

— Бэн!

И она разрыдалась. Он гладил её по голове, и слегка покачивал из стороны в сторону. Лин успокоилась, но всё ещё всхлипывала. Бэн взял в руки её лицо, улыбнулся:

— Всё ещё переодеваешься Уилом? — она в ответ улыбнулась, он отечески поцеловал её в голову, затем лицо его стало серьёзным.

— Тебе нужно быть осторожной. Ты знаешь, что он, объявился?

— Уже знаю.

— Лин, прости старика. Я должен был быть рядом, но потеряв Малкольма, я запил на два года, и даже не заходил к тебе в больницу. И за все эти годы, тоже не навестил ни разу. Старый я эгоист, мне было так плохо, что я погряз в жалости к себе и чувстве вины… Мне так его не хватает, — и плечи этого богатыря гиганта, сотряслись в рыданиях.

— Мне тоже его не хватает, — они обнялись и вместе плакали. Успокоившись, Бэн заговорил:

— Не ходи больше одна, и в гараже лучше не появляйся, пока мы его не поймаем. Где ты сейчас живёшь? Я тебя искал, и сильно волновался. Твоя сестра отсутствует, дом твой опечатан, и ты числишься в пропавших без вести. У тебя проблемы?

— Нет, всё в порядке, — ответила Лин и сообщила адрес.

— Иди-ка домой, успокойся, отдохни. Вижу, ты устала, я побуду немного здесь, давно я здесь не был. Ключ оставлю в тайнике. Если что, то поезжай в «Этессии», мальчики тебя защитят.

— Хорошо.

Они обнялись на прощание.

— Иди другой дорогой, на всякий случай.

И Эвелин побрела, уставшая, испуганная и морально разбитая.

Когда Рэй пришёл в себя, он вспомнил, что у парня был шлем на руке. Рассердившись на свою невнимательность, он побежал к гаражам. Пробегая, он заметил, что следов необычных шин стало больше. Он побежал по следам, увидел байк, и открытый гараж. Рэй достал пистолет и осторожно заглянул внутрь. Там стоял Бэн.

— Я не верю, что это ты! Бэн, объясни, что это значит!

— Убери пушку, Хоук! — сердито проговорил Бэн.

У Рэя пропал дар речи, он убрал пистолет и подошел к байку Бэна. Удивленно осмотрел шины, затем заметил байк внутри гаража, подошел и тоже удивлённо осмотрел шины, они были одинаковые.

— Присядь, Рэй. Всего таких байка, три. Эти шины много лет назад, я заказывал у одного хорошего знакомого. Нас было трое, одного уже нет в живых, по вине второго. Это он повинен в смерти этих несчастных девушек.

— Это тот парень, которого я встретил где-то час назад?

— Ты с ума сошёл! Конечно, нет! Оставь её в покое. А этого ублюдка, я найду, и мы вместе с ним разберёмся.

— Бэн…

— Знаешь, что малой?! Мне нужно отъехать по делам, а ты будь завтра вечером в «Этессиях», я всё и всем подробно расскажу.

— Можно я с тобой?

— Нет! Всё! — с этими словами, Бэн быстро запахнул ворота, закрыл их, ключ положил в тайник, заперев его своим маленьким ключиком.

— Бывай, Рэй! Остальное всё потом.

Бэн оседлал байк и уехал. Ошарашенный Рэй остался стоять, закурил, обдумывая слова Бэна.

— Она! Он сказал, оставь Её в покое. Её! — вырвалось у него в слух, — Хотя нет, я наверное ослышался. Нет! Не ослышался, всё сходиться. Это её я должен спасти.

Уверенный в своём предназначении, Рэй отправился домой.

***

Эвелин добралась до своей гнусной съемной квартиры. Войдя и закрыв дверь, она сбросила с себя одежду, и поспешила в душ. Хорошенько отмывшись, она отправилась на кухню, сварила кофе, села за стол и закурила.

— Может, расскажешь, почему ты так напугана. Кого ты так боишься, что такого произошло в прошлом? — спросил её Сатель.

Лин тяжело вздохнула, её лицо помрачнело.

— Я, отличалась от своих родителей, мы были разные. Им была роднее сестра, а я для них была как чужая. Но они всё равно меня любили, как и я их. Но я всегда чувствовала себя лишней, и это было видно по отношению ко мне родителей. Мне роднее были дедушка и дядя Малкольм. В детстве я много времени проводила с дедом и дядей. Дед был суров и молчалив, но мне с ними было комфортно, с ними я чувствовала себя дома, на своём месте. Когда я подросла, и была свободна от забот о сестре, много времени проводила в обществе дяди. Он мне был роднее отца, а я для него была как дочь. Когда мне исполнилось шестнадцать лет, друг дяди Роберт, стал на меня посматривать, трогал и щипал, когда рядом никого не было. Но мой дядя догадался, забеспокоился из-за этого, и попросил меня не приходить в гараж, а видеться дома. Тогда я придумала переодеваться в парня, придумала образ и имя. Дядя одобрил эту идею, и говорил всем, что я его сын, недавно объявившейся, о котором он не знал. Как раз мы с дядей, схожи лицами. Бэну он всё рассказал, и просил приглядывать за мной. Пару лет всё было хорошо, мне Малкольм собрал байк, и я с ними каталась в долгих путешествиях. На вопросы Роберта, отвечали, что Эвелин уехала учиться в другой город. Я называла Малкольма папой, это были счастливые два года…

У деда был юбилей, мы с дядей приготовили ему сюрприз. Я, забыв об осторожности, в сарафанчике побежала в гараж, он был открыт, никого не было. Я залезла в нижнюю комнату, нет ли дяди там, но его там не было. Я услышала рёв мотора, радостная поспешила наверх. Выхожу, а там стоит Роберт. «Воробушек», так он меня называл. Сначала он осмотрел меня с ног до головы, противно улыбаясь. Я бросилась бежать, он схватил меня, я пыталась вырваться, он швырнул меня в нижнюю комнату, от падения, я подвернула ногу, стала звать на помощь. Он быстро спустился вниз, рассерженный моими криками, ударил меня кулаком несколько раз по лицу, сломал мне челюсть. Я не могла больше кричать, только унизительно выла. Он положил меня на кровать, разорвал сарафан, я завыла сильнее, сопротивлялась, и тогда он стал меня душить. Отключаясь, я услышала шаги в гараже, из последних сил я стукнула по кровати и отключилась. Очнувшись, услышала борьбу и ругательства. Я поползла наверх, я ничего не могла сделать! — слёзы ручьями текли по её лицу, — Когда я вылезла, Малкольм истекая кровью, лежал на полу, а Роберт безумно посмотрел на свои окровавленные руки, потом на меня, на дядю, выбежал из гаража и уехал.

Я доползла до дяди, он ещё был жив. Он посмотрел на меня, провел рукой по волосам, улыбнулся и умер, — Лин не смогла говорить дальше, слёзы душили её, она опустила голову на руки и зарыдала. Сквозь слёзы она продолжала рассказывать:

— Какой-то автомобилист, проходя мимо, заглянул в гараж, и увидел окровавленного Малкольма и меня с вывернутой ногой и сломанной челюстью. Вызвал скорую и полицию. Меня с трудом оторвали от дяди, я хотела умереть вместе с ним. Попыталась заколоть себя отвёрткой, мне вкололи снотворное, я даже не была на похоронах, и больше не увидела его, хоть бы и мёртвого, — снова Лин зарыдала и продолжила сквозь всхлипы:

— А вечером, в тот же день, когда дед узнал о смерти сына, он написал мне прощальное письмо и застрелился. В тот… день…я…потеряла…самых дорогих… и близких…людей… — Трясущимися руками Эвелин закурила, сделала несколько глотков кофе. Всхлипы стали прекращаться, но из глаз беспрерывно текли тонкими струйками слёзы. Затем её лицо исказило выражение презрения, — А этот мерзавец, сдался полиции, страшась гнева друзей дяди. И теперь этот ублюдок, вышел на свободу.

Эвелин уронила голову на руки, сложенные на столе и предалась рыданиям. Выплакавшись с опущенными плечами, шатаясь, Лин медленно побрела, держась за стены в комнату, собираясь лечь спать. Её остановил Сатель.