Страница 7 из 17
Подле королевского одра неустанно находились главный министр Дан Лукас, вельможи, старейшины и уважаемые люди города. Когда Демира, так же облачённая в глубокий траур, вошла в тронный зал, Дан Лукас поднялся и, указывая на неё, произнёс:
– Вот убийца короля!
Поток людей остановился. Зал замер, тишина наполнила его. Все присутствовавшие здесь повернулись и посмотрели на неё. Демира должна была ответить на брошенное ей обвинение, и она чётко проговорила, глядя в бледное лицо Дана Лукаса:
– Я не убивала короля!
– Когда смерть пришла за ним, ты была рядом! – новое обличение было ещё тяжеловеснее предыдущего.
Демире нужно было защищаться. Народ ждал её ответа, и от того, что она скажет, зависело, станет ли он её народом. Она говорила теперь с ними, хотя взгляд её по-прежнему был устремлён в тусклые серые глаза первого министра:
– Яд отравленной стрелы убил Вирджила Великого, – сказала Демира, – лекарь короля знал.
– После ночи с тобой! – напомнил Дан Лукас. – Ты отняла последние дни жизни короля!
Подняв вверх руку, призывая тем жестом к тишине и требуя к себе внимания, в спор вступил один из старейшин.
– Тяжёлое обвинение требует серьёзных доказательств, – изрёк он.
– Какие ещё доказательства?! – воскликнул Дан Лукас и тут же осёкся, напомнив себе, что находится у одра смерти. – Она провела ночь с королём, и жизнь оставила его тело, – твёрдо и спокойно сказал он.
Молча стояли в тронном зале люди, ожидая решения старейшин.
– Древний обычай решит спор, – молвил заросший седой бородой звездочёт, – бросьте жребий.
По его знаку была принесена из храма Деметры Чаша Равновесия, и опущены на дно её два каменных шарика – молочно-белый и угольно-чёрный, не отличимые на ощупь друг от друга.
– Согласно законам Руаны и памяти предков, первым жребий тянет обвиняемый, – произнёс старец.
Демира опустила в золотую чашу руку, а когда вынула её и разжала пальцы – чёрный шарик лежал на её ладони.
– Душа, как ночь, черна! – холодно усмехнулся Дан Лукас. – Ведьма, связанная с Последним из Ордена Сов!
Жребий Демиры значил, что для битвы ей будет дан деревянный меч.
– В руке правого деревянный меч крепче железного! – одёрнул старейшина первого министра. – Грянет битва!
Местом Ристалища Справедливости была выбрана городская площадь, которую кольцом окружил народ. Люди забрались на крыши домов, запрудили балконы, выглядывали из окон. Тягостное молчание нависло над ареной. Исход поединка решал, кто будет править Руаной.
Вот вышли поединщики. Дан Лукас в алом плаще, роскошным кожаным поясом затянут, расшитым агатами, яшмой и золотыми пластинками. Древний меч, решающий споры, спускался с этой богатой перевязи, тяжёлый, грубый железный меч с медной рукоятью.
И Демира в старой истёртой кожаной юбке, в рубахе с отрезанными рукавами, простой, крашеной луковой шелухой, вылинявшей на солнце, с оторванными у ворота завязками. Ни перевязи, ни даже сапог. Босая, ибо так требует обычай. В руке держит нелепую игрушку войны – строганный из дуба и отполированный меч с руанскими письменами на рукояти.
Дан Лукас высок ростом, алый плащ придаёт ему сходство с палачом, должным изобличить и казнить убийцу короля. Холодная решимость в серой стали глаз. Серые глаза, красный плащ. Снова.
Тишина парализует сознание. Цепенеют в тягостном напряжении сжатые в комок мускулы. Ветер утих, замерли деревья. Не слышно птиц.
Первый старейшина бросает наземь белый платок – сигнал к началу битвы.
Демире не хотелось сражаться. Дух войны отпустил её разум, не благословлял руку. Каждый день своей жизни она была готова умереть в битве, и смерть её не страшила. Но сейчас на кону стояла её честь, и она вступила в бой.
Дан Лукас хорошо владел оружием. Точны и быстры были его удары, и вот-вот должен был перерубить железный меч деревяшку, которой защищалась его противница.
Она сделала один всего выпад, просто по привычке, удары накрепко были впечатаны в её сознание, рука работала, как всегда, взяла и ударила, забыв, что в ней деревяшка. Каково же было Демире, когда она увидела, что от удара её противник рухнул навзничь. Деревянный меч насквозь прошёл у него под ключицей.
Единый, лёгкий, как ветер в листве, прошелестел в толпе людской вздох.
– Колдовство! – прохрипел первый министр, попытался встать и не смог.
– Разрешён спор! – молвил первый старейшина. – Ты невиновна! Рука твоя правдой мысли дерево меча в сталь обратила! Жизнь министра в твоей власти. Ты вправе покарать его за клевету.
Толпа заметно волновалась. Откуда-то с крыши донёсся одинокий выкрик: «Убей его!» И вот уже вся площадь подхватила призыв. Толпе не свойственно думать.
Демира взглянула на Дана Лукаса. Гримаса ненависти искажала его лицо. Враг. Оставленный в живых будет вдвойне опасен, вынашивая в своём сердце план мести. И зная об этом, она шагнула к первому старейшине и почтительно протянула ему замаранный кровью древний руанский Меч Правосудия.
Чётко прозвучал в разом притихшей толпе её негромкий голос:
– Я не убийца! Пусть уходит из города!
Бывшего министра подняли на ноги, перевязали его рану, повесили на плечо котомку с буханкой хлеба и бурдюком воды и вывели за городские ворота.
Одиннадцать дён спустя, в час Быка, Демира была коронована на престол в главном тронном зале королевского замка в Сеноте.
Красная ковровая дорожка простиралась к трону, и два ряда лучших воинов в блестящих доспехах живым коридором стояли по обе её стороны. Под троекратный трубный клич и колокольный звон распахнулись тяжёлые двери, и в зал ступила она, Демира, та, что станет Королевой.
Величественная, богато одетая, в тяжёлом алом, расшитом золотом платье с длинным шлейфом. Он стлался живой волною за нею, будто река крови текла. Пройден такой путь, и вот они, последние шаги к трону – тяжёлому, каменному, похожему на жертвенник. Последние мгновения её вольной жизни. Она примет корону Руаны, а с нею всё бремя власти и отречение от иллюзий.
Демира шла, гордо вскинув голову, смотрела прямо, слёзы застилали ей глаза, как тогда, на костре, когда она смотрела на солнце.
Вот и всё. Она, последняя из рода Солнцепоклонников, пришла к своему королевству и откроет новую страницу истории.
Отзвучали колокола и трубы. Демира подошла к трону. Повернулась, оглядела пёструю толпу гостей, заполняющую тронный зал, приложила руку к сердцу и низко поклонилась, оказывая почтение своему народу. Голос её не дрогнул, был ясно слышен, полон силы, когда она говорила слова древней клятвы в верности жителям этой страны.
Она смолкла, и многоголосым эхом отозвался люд, принимая её: «Да будет так!»
Главный старейшина в золотом плаще и вплетёнными в седую бороду золотыми нитями, подошёл к ней и протянул руку, помогая взойти на трон. Подошёл второй старейшина и подал знаки королевской власти – алмазный скипетр и золотую державу. Демира приняла в правую руку скипетр, а в левую – державу.
Девять юных сестёр в белых одеждах под низкие звуки волынок запели руанский гимн, и голоса их, подобные голосам ангелов, высоко поднялись под мозаичные своды тронного зала.
Первый старейшина взял с красной бархатной подушки тяжёлую золотую корону, будто каплями крови, усыпанную тёмными рубинами, встал позади трона и поднял её высоко над головой Демиры.
Звуки гимна смолкли. В полной волнения тишине главный старейшина объявил о свершении коронации, трижды провозгласил Демиру королевой и возложил на неё корону.
Демира почувствовала её ледяную тяжесть, мигнула, и, будто плотину прорвало – слёзы потекли по щекам. Звон обнажившихся мечей заполонил тронный зал, армия салютовала Королеве и трижды прокричала клятву ей в верности.
А в этот же миг в святилище Аримана, сокрытом в чёрных базальтовых скалах горы Кулаберг, коленопреклонённый Арий Конрад отбросил на плечо чёрный плащ, закрывающий по ритуалу его обнажённое тело, и поднёс к губам Золотую Чашу Бессмертия.