Путь наверх. Королева

Горечь потери свалилась на неё тяжёлой ношей, сразу стало трудно дышать, ослабели ноги. И следом, как всегда бывало, пришла ослепляющая ярость, жажда мести. Бледная от гнева Демира шагнула к Ливию, грубо встряхнула его.

– Где Пиар? – прорычала она. – Вы дали ему уйти, трусы?

– Зря ты так говоришь, – тихо ответил Ливий, отстранил её руки, открыл свой мешок и вытащил из него за волосы окровавленную голову.

– Кто тебя просил его убивать?! – обессиленно вздохнула Демира. – Он пленник короля! Его нужно было живым королю доставить!

– Говард был моим военачальником, – промолвил Вирджил Великий, – месть справедлива.

– Говард лучшим воином моим был, – стиснув зубы, ответила Демира, а разум кричал в злом бессилии: «Он мог мужем твоим быть, отцом детей твоих!»

Почему боги решили, что ей не быть с тем, кто любит её, но быть вдали от того, кого любит она? Почему даже теперь, не веря, не надеясь, зная, понимая всё, она ждёт, что вот-вот, как тогда, в Агропе, послышится топот копыт, и чёрный конь примчит на площадь? Почему, зачем ей этот ад, такой безупречный, совершенный, как вырваться из него, как дальше жить?

– Мы похороним его с почестями, – сказал король, – его и всех павших. Следуй за мной, – велел он и пошёл к замку.

Демира повиновалась. Войско её осталось на площади, в ожидании, а она проследовала за королём. Ей некогда было разглядывать богатое убранство комнат, да и другое занимало душу. Что ей эта роскошь, когда голо и пусто внутри?

Король вывел её по мраморной лестнице в просторный зал, а оттуда на балкон. С него просматривалась вся площадь, улица, поле и лес за крепостной стеной.

Солнце взошло и поднималось всё выше, позолотило фасад замка, крышу и хлынуло ярким потоком в окна. Король и Демира окунулись в купель света, их лица в рассветной дымке казались прекрасными, неземными ликами. В это первое мирное утро Руаны они виделись горожанам ангелами, сошедшими с прозрачного ноябрьского неба.

Народ, запрудивший площадь, замер, ослеплённый. Исхудавшие люди, с серыми от бессонницы лицами, узрев свою спасительницу, очарованы были строгой её красотой и наполняющей её глубокой, внутренней силой.

Она смотрела в толпу, на них, на всех: на измученных матерей с младенцами на руках, на босоногую ребятню, облепившую стайкой воробьёв высокие створки распахнутых ворот площади; на стариков, опирающихся о посохи высохшими руками. Она – эта прекрасная грозная воительница – собрала под свои знамёна отчаявшихся и утративших веру, повела их за собой и вернула руанцам мир и свободу. Ничто больше не грозило этим бедным людям, так долго живущим в страхе – ни голод, ни плен, ни смерть. Ничто.

Лишь миг потребовался горожанам осознать это, а потом толпа колыхнулась, будто море, и восторженный крик рванулся из тысяч глоток, приветствуя победительницу. В лицах, посветлевших, обновлённых, радость была, и обветренные губы повторяли, как молитву, её имя. Король Вирджил Великий простёр вперёд руку, и указывая Демире на ликующих на площади людей, промолвил:

– Твой народ.

Потом указал на остывающее после битвы поле, и лес за крепостной стеной.

– Твои владения, – сказал король.

Демира не успела возразить. Король поднял руку, призывая к молчанию, и шум восторга утих, на площади воцарилась тишина.

– Народ мой! – проговорил государь. – Вот перед вами та, что собрала войско под знамёна Руаны, повела его за собой и вернула свободу стране вашей! Вот ваша Королева!

Рёв ликования ураганом поднялся над площадью, взлетел в поднебесье. Демира стремительно обернулась, взглянула в глаза королю.

– Такова моя воля, – ответил ей Вирджил Великий, – корона Руаны теперь твоя, – и вновь обратил свой взор к народу.

– Та, что вернула свободу стране, достойна высшей награды – править страной той! – произнёс государь, и слова его потонули в радостных криках вольных, счастливых людей.

И Демира улыбалась, ощущая всё нарастающую в груди гулкую, отупляющую пустоту. Вот и всё, её цель достигнута. Король Руаны перед лицом своего народа признал её королевой. Её ждёт коронация и присяга в верности жителям этой богатой страны. И руанцы, она не сомневалась, будут верны ей и пойдут за ней до конца. Всё, о чём грезила она столько лет, сбылось. Но почему нет радости в сердце, а только тяжесть и пустота?

Тот, кого любила она, прошёл мимо, оставив в стороне, как досадную помеху на пути к своей цели. Тот, кто любил её, погиб на пути к её цели. Теперь рядом тот, кого не любит она, кто не любит её, но цель у них единая – Руана. Она будет Королевой Короля. А могла бы быть жрицей Аримана, но она выбрала Королевство. И назад пути нет.

Глава третья.

Трон

Король ещё что-то говорил ей, а она, погружённая в свои мысли, не слышала. Люд на площади ликовал, кричал здравицы, славил её имя. Под восторженный гул они вернулись в зал, король кивком пригласил её следовать за собой, провёл её по коридору, открыл боковую дверь и вошёл в комнату.

Воительница зашла следом, осмотрелась. В комнате находилась ниша, закрытая тяжёлым бархатным пологом. Король откинул занавес, и Демира увидела пожилую женщину в белом чепце, склонившуюся над детской колыбелькой. Знаком государь приказал няньке выйти.

В белизне кружев и атласных лент спал черноволосый годовалый младенец. Длинные ресницы покойно лежали на пухленьких, чуть тронутых пушком розовых щёчках. Маленькая ручка со складочкой на запястье своенравно выбралась из-под покрывала и лежала ладошкой вверх. Ребёнок улыбался во сне.

Демира не знала, что у Руаны есть наследник, супруги у государя не было. Выходило, что дитя было незаконнорожденным, но принятым королём.

– Твоя преемница, – прервал ход её домыслов Вирджил Великий.

Воительница обернулась, метнула пронзительный взгляд на его спокойное лицо, потом снова обратила его к маленькой принцессе.

– Как у тебя всё просто, король, – медленно проговорила она, – «твой народ, твоё королевство, твоя преемница…»

– Ты же к этому шла, – напомнил король, расстёгивая пуговицы камзола.

Демира не смогла подавить вздох разочарования. Как же просто всё! Мир так стар и мал, что его делить нет смысла. Вирджил Великий провозгласил её королевой, и ему немедленно нужно закрепить все права на неё. Здесь и сейчас.

Она опустила полог и отошла от колыбельки.

Демира знала, что у этой страны есть король, а значит, просто королевой ей не быть, а только королевой короля. Вот плата за королевство. Что ж, значит, нужно платить. Она никогда не ходила в должниках.

Вирджил Великий сбросил камзол, рубаху и подошёл к ней. Демира увидела окровавленную повязку у него на боку, пониже рёбер. Король отогнул край материи, закрывающей рану, и в нос воительнице ударил тяжёлый запах гниющей плоти. Рана была ужасна, воспалившаяся, мокрая, и Демира сразу поняла, что нанесло её.

– Отравленная стрела? – спросила она.

Король кивнул.

– Мои дни на исходе, и править Руаной тебе. Прошу тебя: вырасти девочку. И если сердце твоё не отзовётся к ней материнской любовью, воспитай её воином, подобным тебе, не знающим страха, безжалостным к врагам.

– Это твоя дочь? – спросила Демира.

– Она подкидыш, – ответил король, – её подбросили к дверям замка третьего дня, и это знамение. Черноволосая девочка в королевских покоях, а потом пришла ты, – он протянул руку и коснулся её косы, – черноволосая женщина со своим войском, и освободила страну.

– Я исполню твою волю, – кивнула воительница, – как имя девочки?

– Ария, – ответил государь, и Демира невольно вздрогнула, и это не укрылось от взгляда Вирджила Великого, – Ария, – повторил он, внимательно глядя на неё, – это значит «избранная». А теперь слушай, – король надел рубаху, камзол, сел на скамью в комнате и указал Демире место рядом с собою.