Страница 10 из 12
– Станислав, слезь с моего стола, – рассмеялся Гуров. – Он тебя не выдержит, а мне на нем еще документацию не один год заполнять. Вот отниму у тебя твой стол…
– Я понял свою ошибку, Лев Иванович, – Крячко слез со стола и сел на стул. – Не томи душу, рассказывай, – обратился он к Береговому.
Тот снова полез в свою сумку и вынул из нее сложенный вчетверо листок бумаги, торжественно его развернул и положил на стол.
– Вот! Умереть – не встать! – объявил он и довольно посмотрел на Крячко и Гурова.
Оба в недоумении уставились на рисунок, а потом Гуров непонимающе спросил:
– И что? Антон Павлович выполнен не профессионалом, но узнаваем вполне.
– Угу, – подтвердил слова Гурова и Крячко, внимательно рассмотревший рисунок, и снова посмотрел на капитана Берегового.
– Да, умереть – не встать! Этот рисунок сделан моим напарником по рассказу потерпевшей, которая таким вот образом, – опер постучал толстым и коротким пальцем по рисунку, – описала академика Бохвалова!
– А настоящий академик совсем не похож на Антона Павловича Чехова. Я правильно понимаю? – спросил Гуров.
– Точно! Умереть – не встать! – подтвердил Береговой. – Она, эта горе-потерпевшая, его и не опознала даже, когда он мимо нее в мой кабинет проходил для беседы. – Так вот, я тут с ног уже сбился искать и официантку Светочку, и ее дядюшку, а начальство давит и стыдит. Помогайте, братцы, без вас я не справлюсь.
– Поможем коллеге? – спросил Гуров у Крячко.
– Да уж, конечно, надо помочь, – кивнул Станислав Васильевич. – Ведь такой интересный случай! Как не помочь!
– Ну, умереть – не встать! Вот спасибо! – обрадовался Береговой. – Век буду помнить. А то зашиваюсь. Все другие дела забросил, а их столько навалилось, что не продохнуть! А это дело у меня вот где! – он ткнул себя двумя пальцами в горло, показывая, как его это дело уже достало. – Умереть – не встать! Так я вам тут все данные в папочке оставлю, почитаете. Если что, звоните, я всегда на связи.
7
– Хороший он человек, этот наш Умереть – не встать! – посмеиваясь после ухода Берегового, сказал Гуров. – Вот мы с тобой, Станислав, сколько лет его уже знаем? Лет семнадцать-восемнадцать? И всегда Иван Станиславович за каждое свое дело как в первый раз берется! Всегда с энтузиазмом молодого и необстрелянного опера работает. Это сколько же в нем энергии и веры в свое дело! Веры в то, что пользу он всем людям приносит, что нужна его работа другим-то! Уважаю я таких людей, а значит, и помогать готов, когда во мне у них нужда есть.
– Согласен с тобой по всем статьям, Лев Иванович, – согласился Крячко с другом. – Хорошему человеку всегда помочь с удовольствием хочется. Так что стряхни с себя всю негу и посмотри все, что он там принес, а я за кофейком сгоняю.
– Какой кофеек в такую-то жару! – простонал Гуров. – Нет уж, уволь меня от такого садизма над организмом, Станислав Васильевич. Купи мне лучше минералочки холодной.
– Ну, минералочки так минералочки, – добродушно отозвался Крячко. – А я так кофейку попью. Чтобы бодрость в такую жару не утратить! – сказал он и вышел из кабинета.
Гуров отодвинул подальше свою ненавистную бумажную работу и с удовольствием принялся изучать принесенные Береговым документы. Читал и, качая головой, смеялся в особо смешных местах, дивясь человеческой глупости и наивности.
Крячко вернулся в кабинет буквально через десять минут. Без кофе, но с минералкой.
– Пей свою водичку, – сказал он, ставя перед Львом Ивановичем запотевшую бутылку. – И бросай береговские бумаги, нас с тобой наш любимый начальник к себе вызывает.
– А где ты его нашел? – удивился Гуров. – Мне он не звонил…
– Так у тебя опять, наверное, телефон разряжен, – фыркнул Крячко. – Из-за этого твоя Маша мне звонит даже чаще, чем тебе, и про твои дела спрашивает. А на мой вопрос, почему тебе…
– Все понял, – прервал товарища Лев Иванович. – Можешь дальше не причитать. Что у тебя за привычка из всякой мелочи трагедию устраивать? Ну, позвонила тебе Маша пару раз…
– Ладно, Лев Иванович, не ворчи, как дед старый, – сказал Крячко. – Пошли-ка к Петру Николаевичу. Мне Верочка позвонила и обрадовала. Сказала, чтоб в течение пятнадцати минут были у начальства…
Генерал Петр Николаевич Орлов принял их сдержанно и даже по-деловому, что давно с ним не случалось.
– Садитесь, Лев Иванович и Станислав Васильевич, не стойте на пороге – примета плохая.
– Давно ли ты в приметы начал верить, Петр Николаевич? – попробовал пошутить Крячко.
– С сегодняшнего дня, – буркнул Орлов. – Вот как только встал сегодня утром не с той ноги, так и начал. Когда тебе настроение еще с вечера портят дурацкими звонками, так и в черта лысого верить начнешь.
Гуров и Крячко переглянулись. Такая манера генерала – говорить с ними подобными эпитетами и интонациями – была для них непривычна и удивительна. Орлов был для них не просто начальником, но другом и товарищем, с которым они прошли и огонь, и воду, и медные трубы.
– Что случилось-то, Петр Николаевич? – нахмурился Гуров. – Говори уж прямо, в чем мы провинились, и дело с концом. Если ты про бумаги, так я над ними работаю, в порядок привожу…
– Да вы тут ни при чем вовсе, – с досадой махнул рукой генерал. – Тут дело в другом. Позвонил мне еще вчера вечером сын моего старого друга и товарища еще по школьным годам и рассказал очень некрасивую историю. Он, этот самый сын, – предприниматель, и, значит, затеял строительство большого магазина. Ну, или как там они сейчас называются – торгово-развлекательного центра. Фундамент, по его словам, уже заложили, и он захотел его освятить. Ну, сами знаете, все эти штуки церковные сейчас в моде. Все подряд освящают…
Орлов немного помолчал и поскреб в задумчивости чисто выбритый подбородок.
– Ну да ладно, это личное дело каждого. Так вот, у Анатолия, сына моего друга-сотоварища, есть хороший знакомый, он же управляющий стройкой этого центра. Его родной брат служит настоятелем в храме. Уж точно не скажу, в каком именно храме, это вы потом сами выясняйте. Так вот, договорились Анатолий и этот служитель Божий, что батюшка приедет и освятит фундамент будущего мегамаркета. Вроде бы как чин-чинарем договорились, только вот точный срок мероприятия не обговорили. А через пару дней после договоренности прибыл к Анатолию некий священник и заявил, что отец настоятель самолично прибыть не смогут, мол, приболели, а посему весь процесс освящения возьмет на себя он – помощник отца настоятеля. Толик человек неглупый, но наивный. Это я вам слова его отца привожу, чтобы вы знали, – пояснил генерал. – Я-то сам Анатолия мало знаю, поэтому судить о его характере не буду. Правда, слышал от других, что он мужик жуликоватый и ушлый, не в пример своему родителю. Ну, да это опять же с чужих слов.
– Петр Николаевич, – прервал рассуждения начальника нетерпеливый Крячко. – Я так понял, что поп этот, то есть священник, липовым оказался. И теперь денежки этого Анатолия тю-тю.
– Правильно понял, – подтвердил Орлов. – Я бы на такое дело и внимание ваше не стал бы обращать. Вы у меня в отделе не одни умные опера. Только вот кроме денег, что положены были священнику за его услуги, Анатолий на радостях и от щедрот своей души дополнительно отвалил… – генерал откашлялся. – Прошу прощения, неправильно выразился – пожертвовал на строительство очередной часовни в Москве или еще где-то там, не знаю, уж где у них нужда есть ее ставить. И деньги дал немалые – полмиллиона долларов. Так-то!
– Сколько?! – не поверили своим ушам Гуров и Крячко, потом переглянулись между собой, и Гуров сказал:
– Да уж, полмиллиона зеленых – это побольше нашего-то рублевого миллиона будет.
– Да-а-а… – протянул, соглашаясь с ним, Крячко.
– Вы к чему это сравнение тут привели? – подозрительно посмотрел на них начальник. – Знаю я вас! Просто так вы такие вещи вслух в моем кабинете не стали бы говорить, – погрозил он подчиненным пальцем. – Ну-ка, давайте выкладывайте все начистоту.