Страница 11 из 13
— Вот именно. Как раз по этой причине я была светлым паладином в прошлой жизни. Искупала грехи позапрошлой. Подвигами и беззаветным служением Добру. Впрочем, в конце концов мне это начало нравиться.
Я прекратил расспросы, дабы не увязнуть в них глубоко и надолго. Тема прошлых жизней меня сама по себе крайне интересовала, а тут еще попутно и о заданиях разговорились… Квесты классического игрового типа, как я давно понял, были во Вселенной Дагора редкостью. Это меня не слишком удивляло. Версум с момента его создания неуклонно эволюционировал в сторону все большей достоверности. Что приводило к постепенному отмиранию любых мешающих этому РПГ-элементов, без которых можно обойтись. В том числе простых заданий. Если хочешь в самом деле полностью погрузиться в смоделированный кем-то мир, лишние напоминания, что ты в игре, абсолютно ни к чему. В конце концов процесс, как мне казалось, должен был привести к отключению системных уведомлений и самого интерфейса, как когда-то привел к исчезновению кнопки «логаут». И этого, наверно, до сих пор не произошло только потому, что жители Версума воспринимали интерфейс как неотъемлемую часть себя и окружающего, без которой действительности не может быть. Возможно, похожим интерфейсом они пользовались еще до возникновения Версума. В обычной жизни. И сообщения о текущих событиях им шли постоянно. Вживленные в мозг компьютеры уже в мое время фантастикой не казались. Как и дополненная реальность. В смысле — практичная, постоянная, комфортная. А не с помощью каких-нибудь дурацких очков.
Так вот: я успел привыкнуть, что рядовые задания большей частью заменяют дружеские или деловые предложения в нормальном повседневном общении, а награды за них — плата за услуги деньгами, товарами и другими услугами. В ополчении были в ходу приказы и поощрения, как и положено на военной службе. Разве что выполнение связанных с активными перемещениями дел постоянно давало о себе знать открытием все новых подробностей в доступных картах. И вдруг я сталкиваюсь с регулярным формированием заданий не системой даже, а одним из игроков, причем не каким-то суперпродвинутым, а вполне рядовым. Что же касается самоквестов, то практика паладинши в этой области живо напомнила мне деятельность Герхарда. Н-да… О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух…
— Куда пойдем? — спросил я. — За путеводными искрами?
— Они недешевы, — ответила Джейн. — И запас пополнять трудно. Лучше беречь их для тяжелых ситуаций. Или сомнительных. А сейчас ситуация не тяжелая, и простая как дубина варвара. Для таких в зоне существует правило: «Иди вбок от неприятностей». Ты столкнулся с угрозой жизни на равнине и прибежал сюда. Нельзя держать путь обратно, нельзя продолжать его в ту сторону, куда бежал. Только направо или налево.
— Тогда пошли направо. Почему-то мне то направление больше нравится.
Мы двинулись вдоль разделительной стены. Минут через двадцать ее очертания расплылись, и она превратилась в горный хребет. Пейзаж впереди стал меняться: холмы мутировали в барханы желтого песка. Пустыня словно бежала нам навстречу, и скоро песок захрустел под ногами. Которые, ясно-понятно, тут же начали вязнуть в нем.
— Значит, вот что, — обратился я к Люциферу и единорогу. — Срочно превращайтесь в верблюдов. А мы с Джейн перекинемся в бедуинов. Так будет проще.
— Ты можешь сесть в костомеха, — сказала Джейн.
— Не в моих обычаях ехать в вездеходе, когда рядом леди шлепает пешком. Разве что разрешишь взять тебя на ручки? Тогда сяду.
— С удовольствием разрешу.
Я тут же влез в кабину. Скелет сделал реверанс и услужливо согнул правую руку, организовав из пятерни сиденье. Как только Джейн устроилась на нем, подстелив для мягкости сложенный в несколько раз плащ, я отрегулировал положение руки таким образом, чтобы девушке было удобно сидеть привалившись к туловищу некрокиборга.
— А вам таки одна дорога — в верблюды, — сказал я маунтам. — Только потом обратно превратиться не забудьте, когда пустыня станет чем-нибудь еще.
Начало светлеть — настолько медленно, точно заканчивалась полярная ночь, а не обычная. Солнца не появилось — ни большого, ни маленького. Небо сперва было похоже на вчерашний «грязный потолок», а позже стало прозрачным, зеленоватым, волнующимся, будто над нами поместили перевернутое мелкое море.
— Что-то начинаю уставать от здешнего разнообразия, — сказал я. — Тянет на стабильность.
— Изменения в этой зоне не такие уж и быстрые, — возразила Джейн. — Бывает хуже.
Барханы уступили место песчаной равнине, подернутой рябью мелких извилистых гребней, образованных дувшим строго в одну сторону ветром. Идти стало полегче: и костомеху, и маунтам. Мы хорошо разогнались, и тут песок под нашими ногами стал зыбким. Равнина дрогнула, глубоко просев сразу на большой площади. В центре впадины образовалась быстро растущая воронка. Джейн спрыгнула с руки костомеха.
— Поворачиваем! Поворачиваем! — закричала она.
Обалдеть какое ценное указание! Конечно поворачиваем, — но надо бы еще и выбраться на твердое, а мы успели только повернуть. Пустыня продолжала прогибаться, воронка — расти, и вот мы уже дружно вбираемся по ее склону, силясь не съехать вниз вместе с потоками стекающего в горловину песка. А в самой горловине открывается огромная круглая пасть метров шести в поперечнике.
Карабкающаяся на четвереньках чуть впереди костомеха Джейн глянула через плечо и разразилась своим эпичным боевым кличем, не прекращая перебирать руками и ногами. Пасть ответила глухим ревом, окатив нас удушающим зловонием, и временно захлопнулась. Пока открылась снова, мы поднялись на несколько метров. Джейн заорала опять, и уже не прекращала до тех пор, пока мы не оказались вне опасности. Несмотря на весьма острую ситуацию, меня разобрал неудержимый смех. Это ж надо — вот так раз за разом бросать дерзкий вызов врагу, повернувшись к нему задницей и отчаянно удирая!
Но сработало ведь? Сработало!
— Чего ты смеешься? — возмутилась Джейн. — Я только что спасла нас всех!
— Несомненно, — ответил я, как только смог говорить. — Не обращай на меня внимания — сбережешь нервы. А если будем вместе долго, и я успею рассказать достаточно о себе и своем мире, поймешь юмор произошедшего.
Песок вокруг внезапно породил тьмы мелких крылатых насекомых. Они не кусались, но их мельтешение перед глазами и манера лезть в ноздри и уши раздражали. Перевернутое море над головой при взгляде на него провоцировало слабость и тошноту, и мне подумалось, что если смотреть вверх слишком долго, можно потерять сознание и захлебнуться в собственной блевотине.