Страница 3 из 8
Но мальчишка крепко вцепился в край забора и стал подтягиваться.
— Я только загляну, — сказал он.
Вдруг, откуда ни возьмись, из-за забора появилась огромная рука и наградила Конрада такой затрещиной, что он покатился на траву, под ноги лошади.
— Что, заработал на орехи? — злорадствовал дядя. — В другой раз не суйся, куда не следует.
Потом, прислонившись к дереву, он сказал громко, чтобы его могли слышать за забором:
— Если эти чудаки воображают, что мы собираемся лезть к ним через забор, то они жестоко ошибаются.
Потом он громко зевнул и продолжал ворчливым тоном:
— Не поспать ли нам здесь немножко.
Едва он успел произнести эти слова, как в заборе появилась калитка.
— Входите, — услышали они.
Они вошли. Первое, что им бросилось в глаза, была огромная кровать. В кровати лежал толстяк и ворчал:
— Шатаются тут бестолку… Ну, чего вам надо?
— Мы едем к Южному океану, — ответил дядя.
— Все время прямиком, — сказал толстяк, повернулся на другой бок и захрапел «во всю ивановскую».
— Вы долго еще будете храпеть? — спросил его Рингельхут.
Но толстяк или крепко спал или просто поленился ответить.
Конрад огляделся. Они находились в фруктовом саду.
— Посмотри-ка, дядя! — воскликнул он. — Здесь на одном дереве и вишни, и яблоки, и груши, и сливы!
Конрад облазил и оглядел со всех сторон диковинное дерево. Потом он подозвал дядю и лошадь. К дереву был пристроен автомат с ручками и надписями:
— Вот это здорово! — сказал дядя и потянул два раза правую ручку. Раздался звонок, и с дерева спустилась тарелка с вишневым мармеладом. Тогда все трое принялись обрабатывать деревья. Самой прожорливой оказалась коняга.
Она дочиста об'ела два дерева и все еще не могла успокоиться.
Дядя Рингельхут стал ее торопить. Но лошадь отмахнулась от него хвостом:
— Идите, идите, я вас догоню!
И дядя с Конрадом отправились вдвоем в глубь «страны лентяев».
Вдруг они услышали кудахтанье. Дорогу перебегали куры. Они волокли за собой маленькие чистые сковородки.
Как только куры заметили людей, они сразу остановились, расправив крылья, уселись на сковородки. Вместо яиц под ними оказались готовые яичницы с ветчиной.
Конрад зашикал на них и замахал руками: он был сыт по горло. Куры шарахнулись в кустарник, утащив за собой сковородки.
— А что же тут не видно людей? — сказал мальчуган. — Неужели их здесь вовсе нет?
— Ну, хоть немного, да, наверное, есть, — возразил дядя Рингельхут, — иначе для кого же эти автоматические деревья!
Дядя оказался прав. Вскоре за поворотом дороги они увидели дома. Дома эти стояли на колесах, и управлять ими можно было не вставая с постели. Кроме того на окнах спален были пристроены громкоговорители, и, когда два лодыря хотели побеседовать, они с’езжались и разговаривали, не видя друг друга, прямо через громкоговорители.
Дядя и племянник подкрались на цыпочках к двум таким домам, стоящим рядом, и услышали из громкоговорителей заспанные голоса.
— Дорогой президент, — говорил один громкоговоритель, — не скажете ли мне, какая, собственно говоря, у нас сегодня погода?
— Представления не имею, — ответил другой громкоговоритель. — Вот уже десять дней, как я не вставал с постели.
— Ну, — недовольно проворчал первый, — в окно-то вы могли бы все-таки выглянуть, если уж взялись быть у нас президентом.
— Отчего же вы сами не выглянете, дорогой Ганнеман?
— Я с третьего дня лежу лицом к стене, и мне, право, лень поворачиваться.
— Ну вот и мне тоже, дорогой Ганнеман!
— Гм, господин президент, в самом деле, не отказаться ли нам вообще от издания бюллетеня погоды?
— Мне тоже так кажется. До свидания, дорогой, спите спокойно!
— Желаю и вам того же, господин президент. Всего, всего!
Оба громкоговорителя зевнули, и дома снова от'ехали друг от друга.
— Давай-ка посмотрим, что это за президент такой, — предложил аптекарь, и они пошли за медленно катившимся президентским дворцом.
Дом доехал до фруктового сада и остановился близ автоматических деревьев. Путники с любопытством заглянули в окно.
— Ух ты, какой жирный парень, — прошептал дядя.
— Вот так штука! — воскликнул Конрад. — Да ведь это наш толстяк Зейдельбаст!
— Ты знаешь президента этой страны?
— Так ведь Зейдельбаст учился в нашей школе. Он одиннадцать раз оставался на второй год. Такой это был удивительный лентяй. В третьем классе он женился и уехал из города. Говорили, что он хотел заняться сельским хозяйством. А, оказывается, вот он где! А мы-то и не знали, что он стал такой важной шишкой!
Затем Конрад постучал в окно и крикнул:
— Эй, Зейдельбаст!
Президент, раздутый как воздушный шар, с досадой перевалился на другой бок и недовольно проворчал:
— Ну, что там еще?
— Что же, ты не узнаешь старых товарищей? — сказал мальчуган.
Зейдельбаст открыл щелки глаз, едва заметные на заплывшем лице, медленно улыбнулся и произнес:
— Это ты, Конрад? Как ты сюда попал?
Рингельхут приподнял шляпу и сказал, что он дядя Конрада и что они здесь только проездом по дороге к Южному океану.
— Я провожу вас до границы, — сказал Зейдельбаст, — вот только поем сперва немножко. Одну минуту, друзья мои.
Он запустил руку в ночной столик и вынул коробку с таблетками.
— Сперва чего-нибудь легонького на закуску, — вздохнул он, положил в рот белую пилюлю и нажал кнопку. На противоположной стене сейчас же появилась цветная картина, изображавшая сардины в масле, крутые яйца и студень.
— Теперь жареного гуся с хрустящей корочкой, — сказал, облизываясь, президент; он проглотил розовую пилюлю и снова нажал кнопку.
На стене появился жирный жареный гусь с печеными яблоками и салатом из огурцов.
— А на десерт фрукты в мороженом, — мечтательно продолжал Зейдельбаст, вынул из коробочки желтую пилюлю и в третий раз нажал одну из кнопок. На стене появился большой бокал с мороженым и персиками.
У Конрада слюнки потекли.
— Почему вы питаетесь пилюлями? — спросил дядя. Как аптекаря, это его, конечно, особенно заинтересовало.
— Иначе еда была бы слишком тяжела, — об’яснил президент. — А ввиде таблеток да еще с помощью картин она так же вкусна и вызывает гораздо меньше хлопот.
Пока оба путешественника удивлялись такому способу еды, Зейдельбаст, кряхтя, вылез из кровати. Он был в одних трусиках. Все же остальные части костюма были просто нарисованы на его теле: рубашка, воротничок, галстук, куртка, штаны, чулки и ботинки.
— Что, хорошо? — спросил он. — Это — мое изобретение! Вечная одежда! Ни одевать, ни снимать, ни стирать не надо!
Переваливаясь с боку на бок, президент стал подвигаться к двери. Вздыхал, кряхтел, стонал и, наконец, вывалился из дому на траву.
Он приветливо потрепал по плечу прежнего школьного товарища и пожал руку дяде Рингельхуту.
— Я не могу отпустить вас в дальний путь, не показав нашей опытной станции, — произнес Зейдельбаст тоном радушного хозяина и медленно повел их по полю.
Небо заволокло тучами. Надо было ждать дождя.
— Уж лучше бы мне было взять зонтик вместо палки, — заметил дядя.
— Не огорчайтесь, — успокоил его Зейдельбаст. — Вы еще не знаете, какие сюрпризы вас тут ожидают.
И что же? При первых каплях дождя на лугу выросла дюжина высоких зонтиков на тонких стеблях. Под ними можно было переждать дождь или, сорвав зонтик, под его защитой продолжать путь. Все трое так и сделали: сорвали себе по зонту и пошли дальше.
— Не бойтесь, они сами завянут, как только кончится дождь, — успокаивал Зейдельбаст своих спутников, полагая, что они боятся лишней ноши.
И в самом деле, как только дождь перестал, зонтики сморщились как увядшие цветы. Президент бросил свой зонт в канаву, и гости последовали его примеру.