Страница 8 из 63
— Не может, — согласилась я с ней. — Но мы ещё в капсуле потом лежали, может, тогда их удалили?
— Да, воздействие на наши организмы было всесторонним, но факт остаётся фактом – наш потенциал раскрыли, — испанец поднял указательный палец, мол, одно другому не противоречит.
— Не думаю, что во мне сидело знание всех языков, — скептически покачал головой Артём.
И был прав. Одно дело физиология, а другое дело – знания.
— Да не всех, а земных, — поправила его Паола, приятельница того самого физиотерапевта. — Инопланетян мы понимаем только благодаря линзе, точнее тому усику, который присосался к нашей нервной системе и, судя по всему, к мозгу тоже.
— И, тем не менее, испанского я никогда не знал, — возразил Артём.
А вот я задумалась. Какая-то мысль вертелась в голове, но из-за взбудораженного состояния я не могла поймать её за хвост.
Словно нарочно отвлекая меня, дверь отворилась, впуская в нашу клетку парочку таракашек, привезших нам еду. Точнее жижу, которая сначала казалась мне очень даже ничего (кефир я люблю, а она имеет схожий вкус), потом надоела, иной раз даже тошнило, но сейчас было всё равно, потому что… Да потому что мне хорошо, как никогда! Я чувствую силу в своём теле, энергия бьёт ключом, так и хочется чего-нибудь станцевать.
Но я понимаю, что нельзя поддеваться этим порывам, нужно включить мозги и думать, пока не стало слишком поздно. О, вот она – эта мысль, что ускользала от меня: зачем они нас улучшили? Явно же неспроста!
Пристально взглянув на одного из тараканов, попыталась понять, что у него на уме. Как я уже говорила, они имеют человекоподобный вид. В том плане, что ходят на задних конечностях, обладают аналогичным нам ростом и носят одежду. Да и вид у них не чисто тараканий, это я так уж, по «доброте душевной» их кличу, но отчётливо насекомоподобный. Особенно морда с длинными усами.
В ответ мне нервно прострекотали, мол, быстрее ешь, не задерживай процесс.
Что ж, еда – есть еда, лучше быть сытым, чем гордым, но голодным. Какой бы эта жижа ни была странной на вкус. Главное – питательная, и живот от неё ни разу не заболел. Правда, так хочется чего-нибудь своего, земного! Окрошечки на квасу, жареной картошки с солёными помидорами вприкуску, наваристого борща... Но нет, только кисельный кефир и ничего кроме. Разве что вода со странным привкусом, точнее вообще без вкуса, видимо, дистиллированная.
— Надо провести эксперимент! — вновь оживился Артём после того, как закончился то ли завтрак, то ли обед, то ли ужин, а тараканы забрали грязную посуду и, наконец, ушли из клетки. — Я знаю английский на уровне простой школы и несколько общеизвестных фраз на немецком и французском. Давайте скажите мне что-нибудь либо на других языках, либо сложное из тех, которые я перечислил.
Первой отозвалась Таня, хотя я ждала активности от испанцев, если честно.
— Sic transit gloria mundi, — выдала помощница повара. — Это латынь, мы в универе проходили.
— Так проходит земная слава, — довольно выдал Артём. — Если что, из латыни знаю только ин вино веритас.
— Истина в вине, — хмыкнула я.
— Она самая! — подмигнул парень.
После посыпались фразы на всевозможных языках, начиная с татарского, заканчивая ивритом, и все спокойно их понимали. Кроме последней фразы, которую выдала я. А всё почему? Да потому что сказала совершеннейшую белиберду вроде «бамбарбия кергуду». Не забавы ради, а для чистоты эксперимента.
— Думаю, дело в Вавилоне, — глубокомысленно изрёк Артём. — Помните, есть такая библейская легенда о вавилонской башне, которую начали строить, когда все говорили на одном языке? А когда башня стала слишком высокой, бог разделил общий язык на множество наречий, чтобы люди не смогли закончить строительство и не возгордились. С тех пор народы перестали друг друга понимать, рассорились и бросили строительство.
— Не очень-то научное объяснение, — усмехнулась одна из сестёр.
— Это образное изображение процесса языковых изменений у наших предков, которые некогда говорили на одном праязыке, — подхватила я идею Артёма.
Она показалась мне здравой.
— Слишком разные языки, особенно азиатские, — покачал головой испанец. — Хотя насчёт европейских языков, тут да, я согласен.
— Много ли мы знаем о том прошлом, о котором не осталось письменных свидетельств? — изогнула я бровь. — Я уже молчу о тех изображениях людей и не особо людей в скафандрах на барельефах и каменных идолах. Да взять ту же таинственную сумочку#_ftn1, которую изображали в совершенно разных странах, причём в те времена, когда согласно официальной истории ничего, кроме лошадей из транспорта не было. Лодки не считаются, на них океан не переплывёшь. Да и сумок в те времена не шили, носили в шкурах, в лучшем случае кусках ткани, привязанных к палке. Опять же, согласно официальной истории.
— Да-да, официальная наука эти штуки игнорирует, — подхватила Таня. — Мол, не было ничего такого, это воспалённое воображение древних. Фантазии у них такие заковыристые.
— Окей, допустим, — поднял руки испанец, мол, сдаюсь. — То есть вы думаете, что в нас разбудили исконную память?
— Касаемо языков – наверняка, — кивнул Артём. — А вот в том, что тараканов мы сможем понять без дополнительных ухищрений в виде линз, я сильно сомневаюсь. Хотелось бы попробовать.
— Но зачем им это? — я, наконец, озвучила терзавший меня вопрос. — Здоровье, красота, понимание земных языков?
— Думаю, языки – это просто побочный эффект от прокачки, а вот насчёт здоровья и красоты у меня есть одна версия, и она вам не понравится, — мрачно ответил Артём.
И замолчал, зараза такая. Нет, я и сама догадывалась, но даже думать об этом боялась.
— Не томи уже! — воскликнула Таня.
— Учитывая, что проводить с нами всякие опыты, вроде вскрытия или спаривания, не спешат, а наоборот, улучшают, то есть большая вероятность, что везут на какой-нибудь аукцион, — выдал он, наконец.
Собственно, не удивил, я примерно то же самое думала.
— Думаешь, будут продавать как экзотику? — Я вздрогнула, ибо одно дело, когда у тебя мысль мелькнула и ушла, а другое – обсуждать это с остальными, как рабочую версию.
Мало приятного, знаете ли, осознавать, что для космических тараканов ты просто товар. С другой стороны, хоть не еда…
— О, а вот тут масса вариантов, — хмыкнул Артём. — В ксенозоопарк, в домашние питомцы, в любовницы, в инкубатор…
М-да, какое у него богатое воображение. Про зоопарк я как-то даже не подумала, а ведь есть и такая вероятность. А то и вовсе – в бордель для той же экзотики. От последней мысли меня передёрнуло. Нет уж, такого «удовольствия» мне точно не надо!
— Валить отсюда надо, — вскрикнул кто-то из слабонервных.
— Куда? В открытый космос? — ехидно уточнил Артём. — Учитывая, что мы ни хрена не разбираемся в их технологиях.
— А с чего мы взяли, что мы в космосе? — возразил Пабло. — Это только предположения, вполне вероятно, что мы ещё на Земле.
— А может это всё-таки телешоу? — вновь прозвучала версия, которой часть пленников придерживались до сих пор.
Несмотря на серьёзные изменения, которые с нами произвели пираты. Да, думаю, это космические пираты, иначе они бы с нами как минимум нормально поговорили. Объяснили, зачем забрали и что собираются делать.
Поднялся гвалт, которого не было даже в самом начале. Народ волновался всё больше и больше, и никакая прокачка не помогала справиться с нарастающей истерией, а я вдруг поняла, что у меня нет того смирения, той апатии, что давила всё это время. Неужто линза больше не работает? Или дело в наших обновлённых организмах, которые стали сильнее? Надо попробовать!
— Ребята, подождите, я хочу кое-что проверить! — воскликнул Артём, видимо, пришедший к той же мысли, что и я. Надо же, как мы синхронно думаем! — Сейчас…
С этими словами он потянулся к глазу, аккуратно подцепил линзу и потянул её.
Брр, какая же гадость – этот усик! Но, что самое удивительное, у Артёма получилось! Он смог оторвать его от глаза, правда, покраснения и разливающейся гематомы на пол-лица не избежал.