Страница 5 из 16
— Надо же, а по-русски балакаешь как на родном. Ей, парень, руки-то убери! Обломаю ведь, а ты и так дохлый совсем. Будешь дохлым и без рук.
И как так получилось, что ладони Виктора (сразу обе) легли на великолепную грудь Киры? Мистика! И ему полегчало немного. Даже голова закружилась чуть-чуть, как это бывало лишь после глотка женской крови.
— Прости, это инстинкты, — тихо и кротко повинился он, с огромным трудом убирая руки. Хотелось трогать и трогать, уж больно удобно ложилась эта горячая и роскошная красота в его длинные костлявые пальцы.
— Инстинкты у него, — беззлобно проворчала волчица, вытирая влажными салфетками кровь с лица вампира. — Знаю я ваши инстинкты! Пожрать, пожрать и ещё раз пожрать! Вы на женщин смотрите исключительно как на кормовую базу. Только попробуй ко мне ещё зубами прикоснуться, и тогда будешь ещё и беззубым.
— Такая красивая и такая сердитая, — пробормотал Виктор, сочтя за самый безопасный для себя шаг притвориться совсем мертвым. Как опоссум, ага. Закрыл глаза, задышал нарочито-спокойно, разве что язык на бок не свесил, но решил не переигрывать. Все же, когда вокруг тебя суетится женщина, да ещё такая (ого-го какая!), это невероятно приятно.
Расслабился, засопел и сам не заметил, как заснул.
Он вообще последние полгода спал мало и беспокойно. Вначале боялся, что его найдёт клан, потом боялся, что ему не на что будет жить (много ли приличных вакансий для ботаника в этом бренном мире? А для вампира-ботаника, склонного к мизантропии?), а потом просто боялся бессмысленности существования. Особенно помня, что впереди еще длинная и холодная зима, которую предстоит провести в дикой дальней России. На вампира такая тоска нападала, что впору впасть в спячку и не выползать из берлоги до самой весны.
Устал бегать, устал бояться, устал от абсолютного одиночества, потому и за вакансию в Белогорском заповеднике ухватился как за последнюю соломинку.
Вообще-то вампиры — обычно одиночки. Они не знают, что такое дружба или любовь. Все их отношения строятся на выгоде и жажде власти. У них даже родителей не бывает, и родни тоже. Но у Виктора когда-то была бабушка, настоящая, тёплая, с печкой, пирожками и прочими «бабушкинскими» атрибутами, и именно она ему вдруг приснилась.
Обнимала его, качала головой и ворчала на древнем румынском наречии что-то вроде: «Глупенький мой крольчонок, ну куда ты опять вляпался? Разве пара волчица для кролика? Гляди, не ты ее покусаешь, а она тебя…»
И так хорошо ему было в этом сне, так уютно, что маленький ещё Виктор прильнул к тёплому бабушкиному боку… и тут же получил такой удар в грудь, что грохнулся с кровати, словно мешок костей.
— Придурок, опять грабли свои тянешь? Я думала, ты почти помер, сил на то, чтобы девушек лапать, не осталось!
Виктор сел на полу, тряся недоуменно головой. Кира, возвышавшаяся где-то сверху, на кровати, вдруг показалась ему дивной греческой богиней.
— Мне сон приснился… — промямлил он, с мужским удовольствием разглядывая крутые изгибы тела девушки.
— Эротический?
— Нет, бабушка…
— Драные Яги! Ты что, принял меня за бабушку? Ну это вообще ни в какие ворота!
И богиня сбросила ему на пол подушку и плед, явно намекая, что на Олимп несчастному хода больше нет. Что ж, ему и на полу спать не привыкать, тем более, что подушка совершенно восхитительно пахла женщиной, легкими духами и совсем немного псиной. Но это ему даже понравилось.
Кира же свесилась с кровати, даже не подозревая, какой восхитительный вид открывает своему незваному гостю. Ей уже было стыдно. Мало ли, чего там мужику приснилось, он и сделать-то ничего не успел, да и не смог бы, откровенно говоря. А она уже раненого спихнула на пол!
А с другой стороны, не ей же на полу спать, она все же девушка. Хотя кровать в номере большая, вдвоём они прекрасно помещались.
В темноте она прекрасно его видела: бледного, изможденного, очень худого и бесконечно грустного, настолько, что ей вдруг стало его очень жаль.
— Эй, кровосос, ты точно за ночь тут не окочуришься?
— Запросто, ничего не могу гарантировать, видишь сама, — поблескивая красными глазами, тихо ответил Виктор.
— Тебе кровь нужна, да?
— А у тебя лишняя?
— Ну, кусать себя я точно не позволю. Ещё варианты есть?
— Станция переливания крови.
— О! Здесь она точно должна быть. Только, боюсь, там нас не поймут.
Нас? Она сказала «нас»? Ого! Впервые кто-то взялся решать проблемы Виктора… да ещё так радикально.
— Есть более простой вариант, — вздохнул вампир, живенько представив себе, как их с Кирой арестовывают после взлома медицинских хранилищ крови. И, конечно, сажают в разные камеры. Ладно, ему не привыкать, а Кире совершенно точно там делать нечего.
— Да говори, не мямли!
— Охота. Кровь теплокровных животных тоже годится. Но на охоту нужно разрешение. Завтра после обеда я должен быть в отделе кадров заповедника, я вроде как штатный сотрудник теперь. Там и узнаю, можно ли это устроить.
Кира вздохнула. Охотничек выискался! Да он едва способен придушить мышь! К тому же до «послеобеда» ещё нужно как-то дожить.
И, не веря самой себе, Кира, отвернувшись, залезла в интернет и послала в рабочий чат Инквизиции запрос: «Как быстро привести в норму вампира? Осиновый кол и серебряный крест не предлагать, и не ржать».
Следующие полтора часа вся Инквизиция упражнялась в злословии.
Самое лучшее и практичное предложение “Переспать” выглядело, как издевательство над ними обоими. Какое там “переспать?”, если он еле дышит?
И вообще, что за глупые мысли? Откуда в голове рассудительной Киры снова эта вся пена?
Откуда? Страшная мысль вдруг буквально накрыла волчицу холодной волной, от острого ощущения надвигающейся беды у нее даже руки задрожали. Она судорожно переключилась на календарь и ужаснулась.
Красным квадратиком в календаре опасно светилось пятое января. И об этой проблеме она совершенно забыла! И пусть до этой даты еще почти неделя — сейчас только конец декабря, но обилие волков-мужиков вокруг Киры с этими их похотливыми взглядами явно сдвинуло все процессы в волчьем ее организме… Судьба ухмылялась недоброй ухмылкой. А самое страшное в наступающей этой беде было то, что Кира забыла захватить с собой специальные таблетки. Просто за год расслабилась и устала, и… Теперь все волки на пять километров окрест уже завтра почуют неладное. Все ее мысли, все чувства последних дней просто кричали об этом! Уже то, с кем она этим утром проснулась в кровати гостиницы, должно было вернуть ее в разум. Нет же! Она потеряла единственный день, за который могла бы успеть очень многое. А теперь все пропало! Оставалось ей прямо сейчас прыгать в седло “Волка” и уносить ноги куда-нибудь… В темный лес.
— У вас что-то случилось? — усталый низкий голос прозвучал неожиданно близко. Кира вздрогнула.
— С чего ты это взял? — ответила нервно и грубо, сразу же устыдившись.
— Ваш чат там надрывается от веселья, судя по сигналам, а вы не читаете. И лицо. Я могу чем-то помочь?
Ну да. Вот он — самый главный помощник, конечно. Молча открыла свой чат, брезгливо поморщившись, пробежала глазами. Народ уже кровопролитно сражался , художественно обсуждая возможные способы расчленения всех случайно спасенных в прошлом раунде обсуждений вампиров. Но вот сообщение в личке ее заинтересовало. Писала ведьма Наташа, парикмахер всея Инквизиции, женщина, любящая животных и вообще очень умная.
“Ты где сейчас? Это важно.”
Наташа вообще очень редко участвовала в диалогах. Не смотря на забавную должность, эта пожилая дама погоны носила нешуточные, и как поговаривали, была накоротке со всеми великими инквизиторами.
“В Белогорье. На улице сбила вампира, он очень голодный и, кажется, помирает.”
Перечитала свое послание и усмехнулась. Как будто котенка блохастого сшибла. И в чате для мамочек спрашивает контакты местного ветеринара. Теперь придется еще объяснять, что она здесь вообще делает и что за вампир.