Разожми ладонь

Я, так же как и Серов, не знал, с кем выйду не ринг. Но мне сообщили имя соперника раньше. За день до боя.

Наша встреча не была случайностью. Кто-то специально столкнул нас лбами. И, вероятнее всего, этот «кто-то» знаком с нашим прошлым. Как бы глубоко Серов старший не закапывал правду, найдётся тот, кто отроет скелет.

Но время неумолимо заметает следы, оставляя мне все меньше шансов его наказать.

Я долго представлял нашу встречу. Не думал, что она будет такой, но точно знал, что когда-нибудь настанет час расплаты. Когда-нибудь я спущу с поводка зверя, которого семь лет кормил гневом и учил быть жестоким.

С тринадцати лет я не жил, а существовал. Одержимый местью, я ждал того дня, когда смогу противостоять Серову. С его властью и огромным кошельком он раздавил бы меня, как таракана. Поэтому долгие годы я оттачивал свое мастерство, силу и скорость. Занимался по учебникам в спортивном зале детского дома и всегда знал, что смогу осмелиться на самый отчаянный шаг. Вот только нужно ещё чуть-чуть подождать.

Я не боюсь попасть в ад. Я в нем живу уже давно. Самое ужасное, что может произойти с человеком - происходит при жизни на земле. Нет боли сильнее, чем боль от потери близкого человека. Чувство, словно по сердцу хлещут плетью, навсегда оставляя на нем шрамы в виде воспоминаний.

И сейчас, когда передо мной стоит один из тех, кто разрушил мою жизнь, я не испытываю ничего, кроме желания уничтожить.

Звучит гонг, и мы оказываемся лицом к лицу. Он узнал меня. Я это вижу. Поэтому здороваюсь первый:

— Ну привет, брат!

Он ничего не отвечает. Пытается отработать хук справа, но я легко от него уворачиваюсь.

— В детстве я пропустил от тебя слишком много ударов,— криво улыбаюсь, чем больше нервирую парня. — Но сегодня мои руки развязаны. И твой папаша не держит меня, как боксерскую грушу, позволяя тебе чесать об меня кулаки.

Противник вновь пытается меня атаковать, но я прогибаюсь, и его кулак опять рассекает воздух.

— Думаешь, я позволю тебе сделать это сейчас? — Спрашиваю, прищурив взгляд.

— Даже если не позволишь, я все равно это сделаю, Лука. — обещает Серов. Но я-то вижу, как он напряжен.

Он пытается под меня нырнуть, но я уже заранее просчитал его ход. Мне хватило трёх минут, чтобы изучить его тактику боя. Поэтому перед самым гонгом говорю последнее, что хотел бы ему сказать:

— Я должен сказать тебе спасибо. Ты научил меня терпеть и не быть терпилой. Я просто вынужден тебя отблагодарить. Жаль, что ты не успеешь принять от меня благодарность в первом раунде.

Звучит гонг, и нам приходится разойтись. Первая трехминутка позади, а значит, пора открывать клетку.

Соперник атакует первый. И на этот раз я не ожидаю удара. Он вскользь задевает мое лицо, и перед глазами тут же всплывает картина из прошлого.

— Ты что натворил, сопляк? У меня завтра открытый приём! Как теперь Сеня покажется людям с рассеченной бровью?

— Ваш сын оскорбил мою мать. Я по-хорошему просил его извиниться.

— Да кто ты такой, чтобы указывать моему сыну, что ему делать? Ты должен быть мне и ему благодарен за то, что живешь в этом доме!

— Мне не нравится этот дом!

— Зато твоей матери нравится! И я ей нравлюсь! Или ты хочешь лишить свою мать счастья?

— Она с вами не счастлива!

— Уверен? — мужчина зло прищурил глаза и схватил меня широкой ладонью за затылок, крепко сжав пальцами волосы. — Тебе ли это знать, щенок? Твоя мать тебя плохо воспитала в свое время, поэтому теперь твоим воспитанием буду заниматься я. И ты никогда больше не поднимешь свою грязную лапку на моего сына. Сеня, подойди! — окликнул сына и заломил мне за спиной руки.

— Бей! — скомандовал твёрдым голосом. И мне тут же прилетело в лицо.

Удар. Удар. Ещё удар.

На глазах выступили слезы, но больше не от боли. От обиды, что руки никак не вырвать из крепких мужских ладоней.Мальчишка передо мной смеялся, а я мечтал, что когда-нибудь мы поменяемся местами.

Пламя во мне вспыхивает моментально. Я теряю выдержку и, лишенный каких либо эмоций, бросаюсь на бойца, как бык на красный цвет. Простыми базовыми ударами, но с молниеносной скоростью и стремительной силой роняю Серова на маты. Уверен, что не перед чем не остановлюсь. Гнев проник уже в самую печень, и я смело заношу кулак над его лицом, намереваясь нанести жесткий удар в уже отключенное тело.

Черт дергает поднять глаза, и из всей толпы мне удаётся выхватить ее.

Голубой взгляд, как долгожданный проливной дождь, возникает внезапно и гасит во мне дикое пламя, которое раздул порывистый ветер прошлого.

Чертов Цветочек! Опять ты!

Невольно встаю и отступаю, чертыхаясь в душе и злясь на самого себя, что не могу. Не могу быть зверем, когда она смотрит. Как и тогда. Не смог!

***

Завожу свой старенький байк и еду по хорошо изученному мной пути. В то место, где могу быть собой, а не подстраиваться под личность, которой хочу казаться. Там вечный покой и тишина, там море горьких слёз и несбывшихся надежд. А у меня там осталась душа и закончилось детство.

По дороге заезжаю в цветочный магазин и покупаю красные розы. Ее любимые. Четное количество.

Раннее утро. Солнце уже выглядывает из-за горизонта, но пейзаж все равно мрачный. Иду мимо старенькой церквушки, сворачиваю за ограду и останавливаюсь возле знакомой могилы.

И на улице вроде прохладно, а душа полыхает и язычками пламени тянется вниз. Туда. Под чёрную землю.

Глубоко вдыхаю утренний воздух, провожу рукой по красивой фотографии на мраморном памятнике, веду ниже по чертовым цифрам и на последней строчке одергиваю руку.

Дата смерти : 300.2014г.

Подушечки пальцев пронзает нестерпимая боль. Горечь топит глотку, а внутри меня волком воет и плачет душа. Тихо. Беззвучно для остальных, но оглушительно для меня.

Я помню чувство безысходности и потери. Как ранило осознание, что из глубокой могилы не возвращаются, и время невозможно повернуть вспять.

Крышка гроба закрылась, а вместе с ней и книга жизни моего самого близкого человека.

Крепче сжимаю кулаки и произношу еле слышно, скрипя зубами:

— Они за все ответят. Мама!

Глава 5

Как всегда, я покидаю кладбище совершенно пустой. Без единой эмоции и без единой мысли. Словно мертвая ледяная душа в облике человека, в котором бьется такое же холодное сердце, разгоняющее по венам тёплую кровь. Подхожу к своему мотоциклу, беру в руки шлем, чтобы надеть, но не успеваю.

— Павел Лукин? — за спиной раздаётся мужской басистый голос, возвращая меня в мрачную реальность. И я довольно резко оборачиваюсь.

— Допустим! Чем обязан? — произношу бесцветно, даже немного грубо.

— Да ладно тебе, парень. Не огрызайся. Свои! — отвечает тот, что постарше.

Изучаю их взглядом, оценивая шансы, и не тороплюсь отвечать.

Тот, что помладше, высокий темнокожий парень, вряд ли несёт для меня какую-то угрозу, поэтому я не задерживаю на нем своё внимание. Другой лет на десять старше, он и ведет со мной диалог.

— В этом городе я мало кому доверяю, поэтому «своих» у меня нет! А значит, повторю вопрос ещё раз. Чем обязан? — произношу ровным тоном и кладу шлем обратно, освобождая руки.

— Не ищи врага там, где его нет, Лука! Прокатимся до одного места и можешь дальше заниматься своими делами, — мужчина говорит довольно спокойно, перекатывая в пальцах дорогую зажигалку.

Суровый и серьезный тип с коротким ёжиком волос на голове и с приметным шрамом на шее. Сдержанное выражение лица и жесткий взгляд заставляют с ним считаться. Но гораздо больше вызывает опасение не он сам, а ствол, который выглядывает из внутреннего кармана кожаной куртки.

— Не думаю, что мне это нужно.

Разговор получается довольно натянутым, но я все равно пытаюсь добиться ясности.

— Нужно тебе это или нет, ты решишь сам, — мужчина закуривает сигарету, чиркнув возле лица зажигалкой, и, как по сигналу, к нам подъезжает дорогой чёрный внедорожник. — А пока, не советую заставлять уважаемого человека тебя ждать.