Разожми ладонь

Беру из его рук шлем и, заметив его довольную ухмылку, напоминаю ему немаловажную вещь:

— Тебя я тоже не знаю!

— Не знаешь или не помнишь? — врезается в меня взглядом, наблюдая за тем, как я надеваю шлем.

— Я помню только то, что ты отказался называть мне своё имя. И я понятия не имею, откуда ты знаешь мое!

Он смотрит на меня несколько мгновений, грудь вздымается от частого дыхания, и в этот момент мне кажется, что он хочет что-то ответить. Но он молчит. Отвернувшись, сухо бросает:

— Садись и держись крепче!

Звучит довольно ясно, но совсем непонятно, как это сделать. Я никогда не каталась на мотоциклах и не скрываю того, что мне страшно, но тело требует выбросить адреналин.

Зеленоглазый не торопит меня, заводит мотор и, глядя перед собой, удерживает мотоцикл ногами, но когда я подхожу, поднимает руку, чтобы я смогла на нее опереться.

Только сейчас я понимаю, на что согласилась, подвергнув себя риску от неизбежной близости, которая уже известно как на меня влияет. Сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди, когда я несмело обнимаю его сзади, прижимаясь к парню грудью.

На нем одна тонкая футболка, совсем не для этого холодного вечера, но мои пальцы на его животе даже сквозь ткань ощущают жар его кожи и твёрдые кубики пресса .

Дорога сырая и скользкая после дождя, но Лука ведёт свой байк вполне уверенно, не давит на газ и избегает опасных манёвров.

Я не задаю лишних вопросов, когда он выбирает не самый близкий путь к моему дому. Затаив дыхание, наблюдаю за ночной дорогой и расслабляюсь, глядя на проплывающие мимо городские огни и сияющие вывески. Мне безумно нравится эта картина и то окрыляющее чувство, в котором я себя сейчас ощущаю.

Которое я ожидала встретить еще тогда, когда первый раз оказалась в объятиях своего соседа. Но сейчас я убеждена, что гораздо уютней чувствую себя сейчас. С ним.

С парнем, о котором не знаю ничего. Даже имени. Но зато знаю, как остро отзывается мое тело на его прикосновения.

Щекой прижимаюсь к широкой спине и мышцы под тонкой футболкой мгновенно каменеют. Кожей впитываю его тепло и запах, которые наполняют тело и образуют сгусток незнакомых ощущений, вызывающий приятную тяжесть внизу живота.

Прошу его остановить мотоцикл возле высокого забора, где ещё недавно состоялась наша неожиданная встреча.

Не хочу, чтобы родители видели, кто подвёз меня домой. А ещё больше я не хочу, чтобы это видел Серов.

Он глушит мотор, но у меня не сразу получается разомкнуть пальцы и отодрать свое тело от его горячей спины.

Лука двигается вперёд, и я понимаю, что мои объятия ему неприятны. Спускаюсь на землю, снимаю шлем и протягиваю парню в руки.

Он словно не видит меня, ставит мотоцикл на подножку, и я не успеваю заметить, как оказываюсь в ловушке его рук, прижатая бёдрами к сидению мотоцикла.

Хорошо, что в моих руках по-прежнему находится шлем, который сейчас оказался единственной между нами преградой. Он поднимает мое лицо за подбородок, парализуя тяжелым взглядом. Касается пальцами моей щеки, отчего по коже тут же ползут мурашки, и задаёт неожиданный вопрос:

— Скажи, ты правда думаешь, что можешь быть счастлива рядом с ним?

Голова идёт кругом, язык не ворочается, и я понимаю, что сейчас пропаду, если не перестану блуждать в этом зелёном лесу. Опускаю голову, уткнувшись взглядом в жилистую шею, и не могу избавить себя от искушения дотронуться, прикоснуться и почувствовать его смуглую кожу на ощупь.

Это безумие. Ночной дурман. Что угодно, но я явно сошла сума, потому что осмеливаюсь протянуть руку и коснуться его плеча вместо ответа. Осторожно поднимаюсь к шее, обжигаясь об голую кожу, и останавливаюсь, слегка надавив мягкими подушечками пальцев на пульсирующую вену, которая бьется с той же частотой, как мое сердце. От переизбытка неясных эмоции оно сейчас стремительно бьет по рёбрам и отдается где-то в ушах.

Лука хрипло выдыхает и накрывает мою ладонь своей, слегка сжимает, а потом отводит ее в сторону и делает шаг назад.

— Тебе пора идти! — говорит так, словно борется сам с собой.

Чертыхаясь, отворачивается от меня, словно против своей воли. Потому что я замечаю, как сжимаются его кулаки и напрягаются мышцы на мощных руках. Он с трудом держит себя на расстоянии, и это видно.

— Но...

— Держись от меня подальше, Цветочек, — перебивает резким тоном, забирая у меня шлем. — Если не хочешь завянуть раньше времени и превратиться в труху.

В неверии потираю лоб, наблюдая, как невозмутимо Зеленоглазый взбирается на мотоцикл, и воздух тут же пронзает звук двигателя. Внезапно ощутив дикий холод, обнимаю себя за плечи и в два счета пересекаю знакомую улицу. Только когда оказываюсь у дверей дома, замечаю, что плечи по-прежнему греет чужая толстовка.

Глава 12

Всю ночь прокручиваю в голове события вечера и все больше удивляюсь тому, как точно судьба просчитывает наши шаги и действия. Стоит один раз нарушить хронометрическую последовательность событий, и день превращается в очередной поворот жизни. Этот день был похож на зигзаг, и пропусти я в нем хоть один поворот, результат был бы другой.

Ведь наше свидание с Серовым должно было закончиться иначе, если бы не череда действий, свершивших внутри меня переполох.

Только к утру удаётся прогнать лишние воспоминания и уснуть. Проснувшись поздно, познаю все прелести каникул и долго нежусь в тёплой постели. За окном опять идёт дождь, поэтому возникает желание валяться до самого вечера, но желудок протестует.

Пролистав ленту новостей в социальных сетях и статью из очередного медицинского журнала, я, наконец-то, встаю. Не спеша умываюсь и заплетаю волосы в слабую косу, прогоняю заползающие в голову мысли о зеленоглазом парне и, улыбнувшись новому дню, спускаюсь завтракать.

С кухни доносится вкуснейший аромат маминых блинчиков, и раздаются голоса. Понимаю, что застану всю семью за столом и с радостью прибавляю шаг, чтобы через мгновение замереть фонарным столбом и широко распахнуть глаза, узнавая в домашнем шуме голос Серова.

Все это кажется мне странным, и я почти вбегаю в кухню, потрясенная увиденным.

За столом вместе с довольным папой сидит Сергей, и я никак не могу переварить увиденное и вписать его образ в привычную домашнюю обстановку.

Увидев меня, он встаёт и подходит ближе.

— Доброе утро, Дина! — произносит с улыбкой, больше похожей на гримасу, и тесно прижимает к себе на глазах у родителей.

Больше всего сейчас хочется отодвинуться и задать один единственный вопрос «Что он здесь делает?», но папа меня опережает и отвечает самостоятельно.

— Садись дочка! — двигает ко мне стул и объясняет. — Сергей нам рассказал, что вы вчера немного поссорились, поэтому он решил поговорить с тобой с самого утра. Ты долго спала и мы пригласили гостя позавтракать с нами. Ты же не против?

— Нет! — отвечаю не глядя на парня, пока мама ставит передо мной тарелку с румяными блинами и, внимательно посмотрев на меня, тихо спрашивает:

— Все в порядке? Ты какая-то бледная. Как ты себя чувствуешь, дорогая?

— Немного болит голова. Не переживай. Это, наверное, из-за погоды.

— Пётр Аркадьевич, — произносит Серов, опустив руку на мою ладонь. — Мне очень нравится ваша дочь, но она почему-то сомневается в моих намерениях. Я при вас хочу попросить у неё прощения за вчерашний день. Я же не думал, что обычное вежливое приветствие с моей бывшей одноклассницей так ее обидит.

— Ну что ты, Сергей, — смеётся отец, пытаясь казаться перед парнем через чур вежливым. — Это же девушки. Мы только взглядом заденем чужую женщину, а они уже молча рисуют в голове несуществующую проблему. Самостоятельно додумывают ситуацию, которая с действительностью не имеет ничего общего.

— Знаю, — выдыхает мой сосед, изображая досаду. — Поэтому и пришёл поговорить и все объяснить, пока она сама не надумала себе лишнего.

— Петя, — обращается мама. — Может, мы пока пойдём вместе с Мишкой мультики посмотрим. Пусть молодые сами все обсудят. И да, Сергей, — смотрит на парня. — Я сейчас принесу тебе твою кофту. Спасибо, что заботишься от моей дочери и не позволяешь ей мерзнуть в такую погоду.