Страница 65 из 69
ГЛАВА 17
— Госпожа плохо ест и плохо спит, ни с кем на разговаривает только всё время ругается с матерью Алексой.
— Ну, ещё бы, — буркнула себе под нос императрица. — А для чего я тебя сюда направила? Чтобы ты помогала моей дочери переносить тяготы наказания. Не ест сейчас — накорми в другое время?
— Никак невозможно, моя императрица, — виновато склонилась женщина. — Все послушницы едят в одно время за общим столом, а потом кухня закрывается на замок.
— Не верю, что нельзя стащить кусок хлеба, мяса или яблока, — грубо перебила свою шпионку Беатрис.
— Иногда это получается, — призналась женщина, — но не кашу, не суп и тем более не мясо. Его здесь выдают раз в неделю по одному кусочку на каждую.
— Боги пресветлые! Святая Беатрис! — взмолилась императрица. — Что приходится преодолевать моей беременной дочери?!
Она продолжила бормотать молитвы, на время забыв о своей шпионке. Та была даже рада этому обстоятельству. Она сама опустилась на колени и тоже начала молиться. Именно здесь, в небольшой часовне при монастыре святой Регведы — богини справедливости, Беатрис встретилась с Саливаной — своей бывшей служанкой, которую она заставила принять послушничество, чтобы помогать Инессе в монастыре.
Но дело оказалось сложнее, чем представлялось императрице. Во-первых, все послушницы жили в индивидуальных кельях и сами обслуживали себя. Послушниц было совсем немного и за их бытом строго следили. Во-вторых, прислуживать и помогать друг другу было запрещено. При первой же попытке Саливаны постирать для Инессы нижнюю рубаху, старшая монахиня — помощница Алексы, сурово отчитала Саливану и наказала карцером на трое суток. А потом сама следила, как Инесса стирает своё бельё. В-третьих, сама Инесса не желала никого видеть рядом с собой. Она упивалась своим наказанием, злилась на отца с матерью, что допустили подобное и яро ненавидела брата.
То, что наказание Инесса получила в храме богини за собственные прегрешения, не мешало ей считать, что виноват во всём именно Рэдмон. Потому что это он раскрыл заговор, он подавил мятеж, и он убил адмирала! Виновен!
Никакие разумные доводы, которые приводила ей в ежедневных беседах настоятельница Алекса, на Инессу не действовали.
Каяться?! В чём?! — Она ни в чём не виновата.
Лишила родную мать божественной защиты и подавляла её волю? — Это для дела!
Вербовала наёмников для адмирала, слуг-шпионов во дворец, устраивала слежку за братом и Леоном? — А как бы она узнала об их планах.
Преследовала девиц на отборе, не раз отдавала приказ о покушении на Марселу? — Ну, не самой же всё делать? А этой бессовестной девице вообще нечего делать в империи. Не дай богиня, брат её выберет и женится, тогда Инессе придётся забыть о троне навсегда.
Поэтому главными врагами для Инессы по-прежнему оставались брат Рэдмон и его теперь уже жёнушка. Но ничего-ничего! Всё может измениться! Инесса посмотрела на оберег, который тайно передала ей мать через свою шпионку и улыбнулась. До родов осталось совсем немного, а после восстановления она приложит все силы, чтобы бежать отсюда. Тем более, что не надо будет заботиться о ребёнке, он прекрасно вырастет в семье императора.
— Тео, я недавно навещала монастырь Регведы…
— И?
— Нашей дочери там совсем плохо. Представляешь, беременную девочку недокармливают, лишают прогулок, всё время заставляют проводить в молитвах…
— Стоп! Достаточно, я понял. Освободить Инессу не получится. На ней клеймо богини. Смирись, Бетти. Улучшить питание можно попробовать, если новый рацион распространить на всех послушниц и монахинь. Я попробую поговорить с Алексой об этом. Но помни, что это монастырь богини справедливости, обманом там ничего не добьёшься, сделаешь только хуже.
— О, боги, боги! — залилась слезами Беатрис. — За что вы так с моей девочкой?! Она же беременна! — глухие рыдания долго раздавались в кабинете, но постепенно затихли, так как император никак не реагировал на слёзы жены. — Может, попросить Рэдмона о помощи сестре?
— После того, как Инесса отдала приказ утопить Марселу с помощью спрута? — хмыкнул император. — Вряд ли Рэд теперь встанет на нашу сторону. Он сильно изменился во время этих событий: повзрослел, возмужал, поумнел, стал самостоятельным. Эх, как подвела меня эта шаманская магия! Если бы не она, я сам справился бы с адмиралом. Удалось бы скрыть участие Инессы в заговоре и народ не увидел бы моего позора.
Беатрис благоразумно промолчала. Незачем напоминать лишний раз, что шамана во дворец пригласила именно Инесса. В душе императрица никак не могла поверить, что её девочка, её дочь желала зла родителям. Хотела захватить трон и намеренно лишила мать божественной защиты. Беатрис слепо верила, что всё это нелепые случайности и ошибки, которые можно простить. За это и злилась на младшего сына, который не шёл ни на какие уступки.
— У Рэда появилось много новых друзей, и эти друзья не особо любят империю, — осторожно напомнила она. — К сожалению, Рэдмон отдаляется от нас и уже не следует твоим указаниям, Тео.
— Тем более пусть быстрее едет на юг! — раздражённо оскалился император. — В столице нельзя иметь двух лидеров. А Рэд стал пользоваться большой популярностью в армии. Даже высшие офицеры выполняют его приказы, а не мои. Так нельзя! Рано ему ещё бодаться за трон. Пусть сначала наведёт порядок на юге.
Супруги замолчали, поражённые вдруг одной и той же мыслью: они оба переживали за дочь-предательницу и оба были недовольны сыном-победителем.
Теодор думал о том, что сын, по большому счёту, молодец, и он, Теодор, должен быть благодарен Рэду за сохранение трона, династии, власти. Но… В Рэдмоне не было родового дара Гроверов — ментальной магии, и это отвращало отца от сына. Теодор не испытывал родственных чувств, не было у него родственного влечения к сыну. Что-то стояло между ними или, наоборот, что-то отсутствовало, то мешало императору обнять сына и просто погладить его по голове. Магия ошибок не прощает и всегда даст адекватный ответ. Не ту женщину выбрал — результат через девять месяцев — ребёнок без родового дара. То есть винить император должен был себя. А винил сына. Из зависти.
Беатрис любила дочь, потому что она была её первым ребёнком, её надеждой. Тогда Беатрис ещё ждала, что император обратит на неё мужское внимание, отличит от посторонних женщин, но … зря. Она так и осталась в тени его многочисленных любовниц. Теодор не полюбил её и теперь уже не полюбит. Их брак был выгодной сделкой её родителей. А Теодор, который в то время никого не любил, просто согласился. Ему было всё равно.