Страница 6 из 60
Глава 3. Волчьи когти
— Эй, Морковка. — Я легко узнала Лаврика, дружка сына старосты. Он колотил в забор как умалишенный. — Выходи, ведьмина дочь! Признавайся, что ты сделала с Ренуром?!
Удар ногой о забор невозможно было проигнорировать. Я вскочила в чем была, то есть в тонкой льняной сорочке до пят, всунула израненные ступни в лапти и выбежала на улицу. Следом подтянулся и отец, моргая заспанными глазами. Он накинул длинную рубаху и подвязал повыше штаны.
— Что за шум, Лаврик? — гаркнул он, распахивая калитку.
Тощеватый, по сравнении с моим отцом, парень, ворвался во двор и, вращая безумными глазами заорал:
— Он умирает, будь ваша семейка неладна! Сгорает заживо. И никакие лекарские штучки его не берут! — Парень подбежал ко мне и схватил за ворот сорочки. — Это все ты! Ты! Зеленоглазое отродье!
В его словах было столько ненависти и лютой желчи, что я даже смешалась на минутку. А вот отец не растерялся, поднял пацана за шиворот и потряс, приводя в себя, как нашкодившего щенка.
— Ты спятил, что ли, малец? Веди давай, где разметили вашего горемычного. А мы пока соберем необходимое. — Он опустил Лаврика на землю изрядно побледневшим. Похоже, парень забыл, что мой отец — самый сильный мужчина в этой деревне и положит на лопатки даже старосту при желании.
Так всегда бывало. Если лекарка не справлялась, звали меня. Отец рассказывал, что до переезда в деревню работал в столичных патрулях. И там же научился основам врачевания с помощью трав, выдержек и различных притирок с терпкими ароматами. И передал эти знания мне. Совсем не магия, чистая наука.
Вот такой двуличный темный народ. «Ведьмина дочь», но иди и лечи моего жеребчика или занозу изгоняй из большого пальца дядьки Луки. Отец работал, а я часами сидела над книгами, изучая доступные мне рецепты. А если какая редкая травинка требовалась из леса — просила отца достать нужное. Не знаю почему, но возможность кому-то помочь всегда радовала, несмотря на косые взгляды местных.
И сейчас я сперва испугалась, но потом пошла собирать свой походный короб со множеством свежих и не очень настоек, пучками луговых трав, заталкивая чувство собственного достоинства как можно глубже. Ничего плохого про бабку Агафью сказать не могла, но вот что методы ее давно устарели и травы она собирала не в срок — это знала точно. И если на когтях волка был какой-то яд, не дай Светлый, вполне возможно, что лечение и не действовало.
Через десять минут мы с отцом уже входили в душную темную комнату, освещенную дешевыми самодельными свечами. Язычки пламени дрогнули, когда дверь пропустила нас внутрь. В помещении стоял затхлый, спертый дух. Пахло ромашкой и чередой. А еще кровью и гнилью. Мне это решительно не понравилось.
— Опять вы ведьму пригласили, — прошепелявила бабка Агафья, завидя незваных гостей.
— Помолчи, старая, — отозвался отец, — не справилась, так имей совесть язык прикусить.
Взор его мимолетно окинул присутствующих. На кровати спиной вверх лежал сам Ренур, с красными воспаленными ранами наружу. Даже не сильно присматриваясь, я видела, что дело плохо. Спина вздымалась хрипло, быстро. На коже выступила больная испарина. У его ложа сидел отец с низко опущенной головой.
— Это все ты, Виталинка, ты! — Он поднял лицо. Удивительно, но строгий суровый староста осунулся, став лишь тенью того себя, который поспешил на место происшествия днем. Могучие плечи сгорбились, под глазами залегли черные круги.
— Наказание это Ренуру, Дранк. И тебе это прекрасно известно. Он хотел изнасиловать мою дочь.
Я уже раскрывала свой короб на табурете возле постели и начала осмотр ран. От слов отца меня передернуло. Впервые кто-то назвал инцидент правильными словами.
— Если твоя ведьма сейчас загубит мне сына, знай: житья здесь вам не будет, — зло крикнул староста, поднялся и размашистыми шагами вышел на воздух. Бабка Агафья увязалась за ним.
Слова старосты просто-напросто проигнорировали. Уж сколько подобных угроз мы успели выслушать за долгие годы.
— Это яд, пап, — констатировала, глядя на раздувшуюся кожу вокруг раны.
Отец подошел и присел возле ложа больного. Наклонился над глубокими царапинами, зачем-то понюхал. Потом внимательно посмотрел на меня.
— Говоришь, это был волкодлак? — Похоже, отец только сейчас поверил в рассказ о создании, виденном мною утром.
Кивнула, роясь среди склянок.
— Может, отвар бессмертника? — Я промыла руки спиртом, тоже привезенным папенькой из столицы.
— Нет, малыш, я уже видел такие раны. Отвар бессмертника только снимет воспаление, но не выведет отраву. Боюсь, только мох… напомника-ка мне название… может помочь. — Отец тоже обмыл руки и нажал на края воспаленной плоти.
Из разорванных мышц вылез желтоватый гной вперемешку с сукровицей. Он отвратительно пах. Смертью.
— Мох буравенник. Коричневатый на цвет, растет в прогалинах, но любит солнечный свет. Сильное средство для вывода грязной крови. Листья красноваты, мелки и ажурны, с белой окантовкой по краю, — заученно произнесла я. — Но пап, его можно найти только в лесу, и его нет в моих запасах.
— Ты права, Витушка. Пойду я, поищу. Жди через пару часов.
— Но пап, там темно сейчас, хоть глаз выколи… — Мне не хотелось отпускать его в глухую ночь.
Отец тепло улыбнулся, поцеловал меня в лоб.
— Не переживай, и не из таких переделок выбирались, — шепнул он.
Повернулся, еле помещаясь в приземистой знахарской избе. И вышел, оставив меня один на один с пострадавшим.
Стараясь отогнать дурное предчувствие, я на скорую руку вскипятила котелок и запарила противовоспалительные травы. Ренур был плох. Горячий воздух выходил из легких, и тело начала бить горячечная дрожь — верный признак слишком высокой температуры.
У бабки Агафьи в комоде рядом с кроватью нашлись чистые полотенца. Я решила использовать их как компрессы. Только вот…
— Помогите штаны стянуть, — попросила у вовремя вошедшего в избу старосты. — Его нужно охладить, иначе до утра не доживет.
— Это еще зачем? — насторожился Дранк.
— Повторяю, его нужно охладить. И окно приоткройте вон там, только чтобы на парня не дуло. — Сейчас Ренур был для меня лишь пациентом, обычным человеком. О том, как он едва меня не изнасиловал, я старалась не думать.
— Хорошо, — покорно согласился мужчина и помог освободить высокого ладного парня от лишней одежды. Тогда мы приготовили компрессы. Я промыла раны и обработала их заживляющей мазью, которая должна была не допустить развития горячки.