Страница 26 из 109
Глава 7
Глава 7
О дружбе и недружбе
Несмотря на мое негативное отношение к герцогу Таргскому (высокомерный бабник, как еще-то к нему относиться?!), я не могла не признавать, что у него есть очень даже хорошие черты. Это помимо внешности. Внешность — она от рождения дается! Хотя ужасно интересно, глаза такие у него от отца или от матери?.. Ну ладно.
Тарис очень умный. Образованный. Висит тут на доске почета, а за одну красоту туда уж точно не вешают. Потрясающе талантливый маг, гордость академии. Нежадный — отказался от положенной ему стипендии. И еще он… добрый. Это даже мырки вон подтверждают. Он ведь их подкармливает просто так, а не для того, чтобы отлавливать и эксперименты проводить.
В общем, неплохой он парень… с некоторых сторон. Но главное — что сумел оказать первую помощь студенту, который от когтей рысика пострадал. Так, может, и самому рысику помочь сумеет?
— Тарис, понимаешь, надо полечить одну зверюшку. У нее сильный ожог, а ты ведь умеешь лечить, я знаю.
Мой куратор вздернул бровь и одарил меня крайне подозрительным взглядом. Я аж потупилась, хотя, конечно, в другой ситуации сама бы глаз с него не сводила… Да только не будет больше такой ситуации. Никогда не будет, Хелли, ты помнишь?!
Помню я все…
— Ожог… — медленно повторил Тарис. — Я не врач, Хелли. Почему бы не отнести зверюшку к миссис Жэвейн?
— Потому что это не простая зверюшка, — мрачно ответила я.
— Не сомневаюсь, что и магической в академии окажут должную помощь, — заметил он, продолжая сверлить меня взглядом. Я прямо чувствовала, как синие глазищи проникают в самую глубину моей головы, разыскивая там тайну.
— Проблема в том, что зверюшка не хочет, — вздохнула я. — Боится очень. Потому…
— Где она? — внезапно спросил Тарис. — Веди.
Когда дошли, его светлость без единого слова и колебания опустился на четвереньки и быстро пролез в образованный ветвями ивы шалашик. Короткое пальто при этом задралось чуть не до талии. Невольно проводив взглядом герцогскую задницу, обтянутую далеко не форменными бархатными штанами (и обругав себя за это), я юркнула следом.
В шалашике уже мерцал над нашими головами неяркий магический светильник, и я мельком позавидовала умениям Тариса. Вопреки бытующему мнению, такую штуку создать вовсе не просто. Ослепить вспышкой — сколько угодно, а вот постоянный источник света, да нужной яркости, да ни к чему не подвешенный…
Рысенок спал. Оно и неудивительно — боль утихла, молока напился почти вдоволь, хоть много я и не дала, опасаясь за оголодавший животик.
Стряхнув с него одеяло из листьев, я аккуратно приподняла простынку и повернулась к герцогу, сидевшему на пятках. Ну что сказать…
Выражение лица у него было просто неописуемое! И сразу он дернулся прочь из шалашика, но тут же замер и сухо сказал:
— Хелли, это же нечисть.
— Знаю! — огрызнулась я.
Оба мы говорили шепотом, но это не помогло: рысик ощутимо вздрогнул, но даже шерстку не вздыбил, притворяясь по-прежнему спящим. Я успокаивающе провела ладонью по пятнистой спинке.
— Он ранен, Тарис. И ты должен знать, что нечисть бывает разная.
— В том числе смертельно опасная.
— Не в этом случае, — буркнула я.
— Следует позвать кого-то из профессоров…
— Ты обещал!
— Помню, — сдержанно кивнул «незлой самец». Ну же! Оправдай свое определение! Пожалуйста, ну пожалуйста!!!
— Тарис… Я понимаю, что это нечисть. Но он котенок совсем, ты же видишь. И ему больно. И он ничего плохого же не сделал.
— Уверен — ты гладишь сейчас ту самую нечисть, из-за которой пострадал студент.
— Ты же знаешь, что Кельвин сам виноват!
— Это мало что меняет.
— Это меняет все, Тарис!
— Согласен, — неожиданно хмыкнул он. — На твое лечение она как среагировала?
— Съела меня с потрохами! — разозлилась я. — Я теперь призрак академии!
Ведь видно: тарелка с розочками стоит, вылизана начисто, на ожог стерильная повязка наложена. Чего ж идиотские вопросы задавать?
И вдруг меня осенило:
— Тарис, ты боишься его, что ли?
Герцог аж скривился.
— Я не о том, Хелли. Ты рану обрабатывала, она терпела? Или ты ее усыпляла?
— Не она, а он, — поправила я, несколько смутившись. — Терпел, да… Как взрослый.
Тарис перебрался вплотную к рысику, и я услышала предупреждающее рычание. Тихое-тихое, но ничуть не двусмысленное.
— Тише, малыш… — очень ласково проговорил герцог. — Я хочу помочь. Сейчас мы снимем повязку, и я осмотрю твой ожог. Потерпишь?
Рычание затихло, и Шерик приоткрыл один глаз. Светло-зеленый, чуть светящийся.
— Если врешь — укушу! — выдал он, недобро глядя то на Тариса, то на меня. — Мало не покажется! Я уже почти здоровый!
— Зачем мне врать? — пожал плечами герцог. — Я же мог просто позвать врагов, верно?
— А может, тебе моя шкура самому нужна… — проворчал рысенок. — Ты зачем его привела? — обратился ко мне.
— Тебя лечить нужно, Шерик, — сказала я, шмыгнув носом. Конечно, почистила котенка как смогла, но вот магию применить не решилась, и выглядел он все равно больным и несчастным. — Я сама не справлюсь…
— Это твой самец?
О демоны!..
— Это мой… друг, — определилась я и получила косой взгляд Тариса.
— Я свой самец, собственный, — хмыкнул он, осторожно касаясь повязки. — Хелли, ожоги нельзя бинтовать.
— Я мазь наложила.
— Врете оба, — насупленно сказал рысик.
Рядом с мордой Шерика вдруг возник все тот же белохвостый мырк и яростно что-то зачирикал ему в ухо.
— Ну ладно… — сказал рысенок, выслушав. — Раз вы вместе… Лечи, я потерплю.
Не место и не время объяснять нечисти, пусть и разумной, что мы совершенно не вместе! Особенно учитывая, что из-за этого Шерик, видимо, и согласился на помощь незнакомого человека. Я-то ему явно по душе пришлась…
В общем, пришлось усиленно закивать, продолжая поглаживать рысика. И не убирать руку, пока Тарис занимался его ожогом. Хотя, наблюдая за ним, я напрочь забыла и где нахожусь, и что котенку наверняка больно… Было на что посмотреть!
Отточенные, уверенные, выверенные даже движения. Повязка исчезла сама по себе, как и не было ее. Потом точно так же исчез слой моей мази. А потом под пальцами Тариса, перебиравшими воздух в сантиметре над ожогом самого жуткого вида, рана начала… ну, будто бы уходить внутрь, сменяясь чистой кожей!
Процесс оказался долгим — или мне так показалось… Просто глаз не могла оторвать от мужских пальцев, творящих искусное волшебство. Не оттого, что красивые они! Работал — мастер! И явно не впервые он это делал…