Страница 6 из 29
— Кот твой виною.
— Как это? — Арюшка стояла рядом, глядя на его попытки затолкать ларец за дверь дома и не спешила помогать, всё ещё не отойдя от увиденного.
— Просто. Очень просто, дева. Оставил я сердце под снегом возле порога, чарами укрыл для невидимости. Но кот твой, видимо, чары разрушил как-то и из-за этого ларец сдвинулся с места. Случайно попал сюда.
— Чары разрушил кот? — красиво и выразительно изогнула Арюшка бровь.
Медведь хмыкнул раздражённо, но всё же пояснил ей сдержанно и терпеливо:
— Говорю же, слаб я сейчас… Одно касание чьё-то и нет чар. Мне бы поесть, отогреться да отдохнуть.
Аря, наконец, помогала ему перенести ларец через порог, видя, как сильно гость её начал припадать на лапу.
— А сердце чьё? Убил… — голос её предательски дрогнул. — Убил кого-то?
— Нет, сердце то живое, — ухмыльнулся он, ларец запихнул под стол, а сам вновь устроился возле печи. — Больше не спрашивай, а то и твоё заберу!
Арюшка тут же прижала раки к груди и попятилась.
Пёс, уловив этот жест, залился лаем, но медведь лишь засмеялся и улёгся на его лежанке, как и в прошлый раз, прикрывая лапами морду.
Что ж… Арюшка, глубоко вздохнув и выдохнув, решила продолжить жить свой обычный день. А иначе так и будет в страхе жаться к стене, добру от этого не быть.
Правда вскоре она поняла, что спокойно всё не пройдёт… Мишке, видимо, лежать быстро наскучило, и он принялся ходить за ней попятам.
Куда ни попадя совал он свой нос, пугал её, поднимаясь на задние лапы, чтобы… Размяться? Ворчал и охал от боли в ранах. Критиковал всё, чтобы она ни делала. Чихал от имбирного порошка, чем сметал его весь на пол с разделочной доски, на которой Аря собиралась вырезать из печенья фигурки. В общем, всячески ей мешал.
— Послушай, — наконец не выдержала она, когда, сняв фартук, чтобы повесить его, снова наткнулась на огромную медвежью морду, заслоняющую ей крючок на стене, — так продолжаться не может.
— Мм? — он отступил и боком сбил со стола глиняный кувшин.
— Тесно. Мне не развернуться с тобой. Очень сложно делать что-то, когда в узкой комнатке от тебя не отлипает туша размером с корову! Прости, — тут же добавила Арюшка, смутившись, и присела, чтобы убрать из под его лап осколки.
Да только от неловкого движения она пошатнулась и лицом вжалась в его мохнатую горячую грудь.
— Ой…
Однако гость её отошёл сам, давая ей простор.
— Никто, — проговорил он негромко, оскорблённо устраиваясь рядом с псом, — никто так меня не пинал, не указывал мне на место, будто…
Пёс поднял голову и тихо зарычал, пытаясь отстоять свою лежанку.
— … да, словно тебе, — хмыкнул медведь. — Словно псу!
И странный он, и страшный, и смешной. Арюшка до вечера провозилась с печеньем, супом и мясом (осталось немного замороженных косточек с тех пор, как её угощали деревенские), уборкой и растопкой печи, думая непрерывно лишь об одном медведе. Но никак не решалась вновь расспросить его о сердце в ларце и о том, кто же он всё-таки такой…
Зато почти перестала бояться. Обвыклась немного.
Однако спать лечь было так же тревожно, как и в первый раз. Свеча мерцала, стоя на подоконнике, чёрное стекло из-за темноты с той стороны, отражало свет огонька, по стенам шмыгали густые тени, огонь потрескивал в печи, в клыках медведя крошилось имбирное печенье (которое он, конечно, уже всё сожрал, всё-всё!), кот похрапывал в ногах. А Арюшке так не по себе стало, что хоть плачь!
— Не спится? — спросил её гость шёпотом.
Боги! Он ещё и шептать умеет…
— Угу, — тихо отозвалась она.
— Мне тоже, — вздыхает.
— Судя по хрусту, ты и не пытался.
— Раны саднят, знаю, что не засну.
— Тебе редко бывало больно, да?
— Почему так решила?
Судя по голосу, ему действительно стало интересно.
— Жалуешься уж больно часто для такого большого медведя, каким являешься.
— Хм, — прозвучало протяжно и задумчиво. — Ранили стрелами непростыми, иначе всё зажило бы куда быстрее, и я терпел бы молча. А так… досадно.
— А ты… Тебя… В тебя выстрелили из-за того, что ты у кого-то ларец украл?
— Угу… — отозвался после небольшой паузы и заслоняет огонь так, что Арюшка оказалась в тени.
Она видела теперь лишь пятно черноты на месте гостя и как сверкают его глаза, словно две белых звезды.
— Угу… — повторил он, и слышно стало, как усмехается: — Но, поверь, у кого украл, тому оно было не нужно.
— Если не нужно, кто же стрелял в тебя?
— Любой бы оскорбился, укради кто у него даже не нужную вещь.
— Почему же ты просто не попросил в таком случае?
— У того, у кого сердца нет, просить? Смешно.
— А почему решил, — после недолгого молчания добавила она, — что оно было не нужным?
— Потому что видел, какая там жизнь… Спи, не мешай мне.
— Сам ведь… — однако, Арюшка решила не спорить и плотнее укрылась пуховым тяжёлым одеялом.
Но спустя какое-то время она решилась на ещё один вопрос:
— А ты… Кто? Ты так и будешь медведем ходить?
Но ответом ей было тихое и сонное сопение.
ГЛАВА 6. Утро открытий
Когда морозом так затянуло окна, что солнечные лучи не могли проникнуть сквозь стекло кроме как золотой искрящейся дымкой, Арюшка разомкнула глаза.
Спать было неудобно на широкой лавке, больше похожей на обычную рассохшуюся доску, что положили на два перевёрнутых ребром брёвнышка, однако сон её был настолько крепок, что и тревога не смогла просочиться в сны. Будто и не лежал совсем рядом у огня всё ещё словно замёрзший и раненный зверь.
Аря, стараясь не шуметь, приподнялась на локте, коса соскользнула с её плеча и медным водопадом упала на пол. Так что пришлось, не сводя глаз с медвежьего тёмного меха, спешно заплетать волосы. Зверь или человек, а разумен он. Нехорошо при мужчине неприбранной расхаживать… Ладно прошлые дни, она и думать забыла об этом, будучи в волнении и страхе, а теперь никак не оправдаться!
Заметив, что медведь не просыпается, а повязки снова сползли с ран, Арюшка решилась подобраться ближе, чтобы поправить их.