Страница 4 из 29
— Да что? — в голосе Ари на этот раз прозвучала обида, а глаза начало жечь от непрошеных слёз. — Что не так? Пей! А не хочешь, — поднялась она, — не надо!
Но медведь зубами, осторожно, схватил её за подол юбки и, не отпуская, проурчал:
— Давай, дева. Просто… у тебя было такое, — хмыкает в попытке сдержать смешок, — лицо.
Настал черёд Арюшки хмыкать в ответ. Ей уже и правда хотелось уйти, пусть даже в ночь, на мороз за дверь, но она, не глядя на наглую медвежью морду — страшную, огромную и выпачканную в крови… — протянула ему лекарство и постаралась не вздрогнуть, когда почувствовала, как он будто бы слизнул с руки пузырёк.
Она видела в отражении окна себя, а рядом большую чёрную тень, и страх сковывал её сердце ледяными острыми тисками. Взгляд метнулся на крысу, которая притаилась на подоконнике; на безразличного кота, такого, будто ему не впервой видеть рядом с собой таких чудовищ, как их гость; на пса, что настороженно и испуганно наблюдал за хозяйкой, при этом готовый в любое мгновение броситься ей на помощь, и Аре стало… чуточку легче.
— Спать, — сказала она, запинаясь, — спать будешь здесь же. Это теперь твоя лежанка, мой пёс уступит это место.
На этот раз она услышала не смех, хотя ожидала его, а протяжный вздох. А затем что-то похожее на… мурчание вперемешку с сопением. И когда она вновь решилась взглянуть на гостя, то обнаружила его спящим, подставившим огню свой здоровый бок и прикрывшим громадной лапой морду, будто для того, чтобы не мешали ему отблески огня.
Подумав немного, Арюшка прибралась в комнате и тоже начала готовиться ко сну. Только вот никак ей было не заснуть в присутствии такого монстра. Даже ножик, что спрятала она под одеялом, не добавлял ей смелости сомкнуть веки и расслабиться. Чуть спокойнее стало лишь тогда, когда у лавки устроился пёс, положив свою голову ей на «постель».
Аря, устав от страха и долгого зимнего дня, не заметила, как заснула, а, проснувшись, не сразу поняла, что всё это не было сном.
Только вот кое-что странное заставило её всё осознать и испугаться ещё сильнее, как только рассветные лучи ласково лизнули её лицо…
Она услышала биение сердца.
Оно приглушённым раскатистом рокотом, тревожным набатом, эхом грома самых тёмных грозовых туч отскакивало от стен и потолка. Оно дробилось в оконном стекле, заполняло мысли Ари, вселяло в душу её тревогу. Оно было… прекрасным и ужасающим, как чудная мелодия, в которой звучали десятки страшных сказок.
Но не может ведь этот звук доноситься из медвежьей груди, даже если сердце у него, куда большее человеческого?
Решившись, Арюшка поднялась, стараясь не потревожить спящего пса, и собралась с духом, чтобы подойти к гостю ближе.
ГЛАВА 4. Съест или не съест?
Он спал, уютно сопел в свою огромную когтистую лапу, то и дело ёрзая, пододвигаясь поближе к уже погасшему огню.
Угли в печи подёрнулись сажей и лишь слабо перемигивались тёмным красным светом.
Арюшка склонилась, рукой придерживая свои волосы, которые спали с плеч, чтобы те не притронулись к тёмной медвежьей шкуре. Словно это невесомое прикосновение могло разбудить зверя, который, к слову, в утреннем свете ничуть не казался Аре менее страшным.
Она прислушалась, но биение сердца по-прежнему раздавалось отовсюду и никак не понять, откуда именно исходил звук, что с каждым мгновением становился всё тише и тише. А когда зверь приоткрыл глаза, и вовсе растворился в воздухе, будто и не пело таинственное сердце только что свою тревожную песнь.
— Чего тебе? — прохрипел он и Арюшка отпрянула.
А затем оскорблённо поджала губы, вытягиваясь тоненькой стрункой.
— Ничего. Ты спишь в моём доме…
Пёс, настороженно подняв голову, коротко фыркнул.
— … на чужой лежанке, — тут же добавила Аря, — как это, чего мне? Проверить подошла, — она осеклась, раздумывая, стоит ли спрашивать его о том, что она услышала.
Вдруг тайна какая, некое магическое дело, что-то опасное и лучше бы об этом молчать? Чтобы не коснулось оно её самой…
Невольно взгляд её метнулся в самый тёмный угол потолка, где покачивались связки из ветвей можжевельника — оберега от тёмных сил.
По спине её пробежал холодок.
А медведь всё сверлил её недовольным, заспанным взглядом, вопросительным, судя по всему.
— Боже… — выдохнула Аря невольно.
Зима. Медведь. Может, не стоило будить его? Вдруг бы так и спал до весны? Что если она могла просто уйти сейчас к людям, оставив его здесь одного?
Одного…
Она взглянула на его раны, повязки на которых покрылись за ночь тёмными пятнами крови.
Нет, не смогла бы Арюшка спокойно уйти, пусть и страшным было это чудовище, а живое и разумное, что попросило у неё помощи. Уж тогда и вовсе стоило ему отказать, а раз взялась помогать…
— Ну, чего тебе? — попытался гость подняться на лапы, раздражённый, недовольный. — Аль красив я, любуешься?
— Что? — совсем растерялась она.
— Говоришь, подошла проверить… что?
— Живой ли ты, — пролепетала Аря, опустив взгляд.
Врать Арюшка не любила, да и не умела, что душой кривить.
Медведь ухмыльнулся — вот уж, казалось бы, страшнее нет ничего этой морды в ухмылке! — и подступил ближе.
— Живой, — и потянулся к ней лапой.
А лапа эта, что её талия в обхвате!
Аря, коротко вскрикнув, закрыла лицо ладонями, будто то, что перестала видеть его сама, означает, что и он не видит её.
— Дурёха, — выдохнули ей на ухо и прошли мимо, прямо к лавке, на которой Аря спала, согнав оттуда пса. — А крысы не боишься, значит? — поинтересовался зверь вдруг так, словно удивился, чего это он её пугает, а с крысой Аря в одной комнате жить готова.
Осмелившись открыть глаза, Арюшка обнаружила его стоявшим у окна и обнюхивающим несчастную Серую.
— А ну, не тронь! — схватила она швабру и наставила на него. — Крыса ведь старая уже, умрёт со страху!
Медведь обернулся к ней растерянно, настолько, что на этот раз самой Аре стало смешно. Но ничего ей не сказал, а действительно отошёл в сторону, чтобы внимательно, придирчиво изучить всё остальное в комнате.
— Колдунья, что ли?
— Нет, — ответила она, но после задумалась. — Не уверена… Люди по всякому обо мне говорят, но слова их ласковы.