Страница 18 из 29
Если придётся Кану выйти ведомым проклятием, то либо исчезнет, попав в объятия ведьмы. Либо разорвут его волки невесты Холода.
Арюшка бросилась запирать двери да снимать со стены арбалет, решив, во что бы то ни стало не отпускать Аркана на верную гибель.
Но совсем недавно они уже были заперты в доме от врага… Стены его не защитят, теперь она знала об этом.
И всё же…
Но засов всё никак не хотел вставать на место. То ли из-за недавних событий, то ли ещё почему, а дверь осела. Или просто между ней и стеной попал ком обледенелого снега и поэтому она не закрывается плотно, мешая себя надёжно запереть?
Арюшке пришлось сначала приоткрыть её, чтобы после с силой захлопнуть. И она не успела среагировать, когда пёс, едва не сбив Арю с ног, выскочил во двор.
— Стой! — чуть не бросилась она за ним, но услышала вой снаружи и стон Аркана позади себя.
А потому, заливаясь слезами, поспешила замкнуть дверь, оставляя пса одного.
— Он погибнет, — всхлипнула она.
— Воды, — прошептал Кан, бледнея на глазах от боли, что охватила его руку. — Дай мне воды…
Милах уже почти добрался до конца тропы, как услышал позади оглушительный лай пса.
Тот, конечно, не стал бросаться на стаю. Будто понимал, что шансов у него победить нет.
Нет шансов без человека, которого местные прозвали Волком.
— Что, — потянул он лошадь за поводья и развернулся, — что случилось?
И уже во второй раз поспешил к Арюшке по зову её зверя.
И когда взгляду его открылся дом, вокруг которого кружили белоснежные волки, Милах спешился, хлопнул своего скакуна по боку, заставляя того ускакать прочь и вынул из-за пояса охотничий кинжал.
ГЛАВА 17. Надорванное сердце
— Станешь биться с целой стаей? — прозвучал среди снега уже знакомый ему мужской голос.
Только на этот раз враг не показывался на глаза и не выходил сражаться лично.
Милах покрепче сжал рукоять кинжала.
— Мне не впервой! — прорычал он и отступил от бросившегося на него зверя.
Он дрался яростно, едва ли не на равных с вожаком снежной стаи. И тот скалился, сверля Милаха своим диким взглядом чёрных, будто уголья, глаз, жал уши к затылку, невесомо скользил по белому скрипящему покрову, в котором человек увязал по колено. Но Милах не позволял ему вцепиться в горло, ранил его и по белому боку волка расползлось тёмное горячее пятно.
Однако Милах лишь зацепил его, а запах крови раззадорил стаю. И пусть он отбивался отчаянно и яростно, был ловок и внимателен, всё равно не успел избежать удара в спину.
Одна из волчиц прыгнула на него и вдавила в снег, зубами пытаясь вгрызться в шею, но попадая, к счастью, лишь на толстый воротник, который прокусила насквозь.
Зато она дала возможность остальным практически без труда и опасности вонзить клыки в руки и ноги Милаха, и волки… Не успели воспользоваться этим. Потому что пёс ринулся на неё и сбил волчицу со спины человека.
А дальше они рычащим и лающим клубком укатились прочь, поднимая ввысь целые волны снега.
Милах тут же поднялся и нанёс удар сразу двум волкам, отбрасывая их от себя словно нашкодивших котят. И взвыл не хуже их от боли, когда третий волк всё же вцепился в его ногу. И, получив удар кинжалом, отпрянул, скуля, оставляя на снегу красные вкрапления.
А Милах пока даже не устал.
— Как ты? Что делать? — Арюшка наблюдала за тем, как колдун её шепчет что-то над водой, окропляя ею «раненную» проклятием руку.
— Тс, — сорвалось с его губ протяжное и тихое, заставляя Арю умолкнуть. — Тише, красавица…
Он перевёл взгляд на сердце, которое всё так же лежало на полу.
— Боль утихла, — всё-таки ответил он Аре спустя некоторое время. — Сейчас я смогу прочесть заклинание над сердцем. И буду в порядке.
— И спасёшь пса? — вырвалось у неё.
Аркан усмехнулся ей. Да так странно и тепло, что Арюшка немного успокоилась.
— Да, спасу пса. А ещё, — дал он себе мгновение на раздумья и улыбка его стала коварной. — А ещё жениха твоего, — в голосе просквозила капля яда.
— Что? — пуще прежнего испугалась Аря и бросилась к окну.
А затем тут же вернулась к сердцу, желая поскорее передать его Аркану. Подняла его: тяжёлое, магическое, но живое, заключая в своих тёплых, узких ладошках. И остолбенела, бледнея.
— Что такое? — встревожился Аркан, с трудом поднимаясь на ноги.
— Оно… Я ощутила удар, — проронила Арюшка, наблюдая за тем, как на её глазах по корочке льда расползается трещина, открывая пламени сердца путь на волю.
— Не может быть… — Аркан хотел бы сказать, что так легко сердце не освободить. Что Арюшка, возможно, прямо сейчас может решить все его проблемы, отдав ему жизнь сердца, как он и хотел. Что это чудо.
Он уже сделал к ней шаг, разомкнул губы, готовые сложиться в улыбку…
Да только, видимо, невеста Холода слишком уж была на него зла и не желала ему добра. Потому что по какой-то немыслимой случайности язычок пламени, вырвавшийся из трещины льда, каплей упал на пол, беззвучной быстрой змейкой метнулся в сторону. И утонул в мехе медвежьей шкуры, что лежала на лавке. И которая тут же занялась пламенем.
Аркан вскрикнул раненым зверем, метнулся к ней, но сделать уже ничего не мог.
Спустя какое-то время он держал в руках то, что осталось от шкуры. Медвежью голову. И у Арюшки по коже пробежал холодок вовсе не из-за мороза, что дышал в комнату из дверных щелей, покрывая стены инеем.
Так странно, так жутко выглядел Кан. Её колдун. Её… Что вмиг стал ей чужим. Окутанный копотью да серой сажей.
— Аркан, — шёпотом позвала его Аря и протянула к нему руку.
Но он отступил, словно боясь обжечься. Или обжечь её...
— Прости меня, — проронил лорд тихо, шагнул к порогу и открыл дверь, за которой слепил снег глаза так, что всё вокруг казалось лишь белой вспышкой света.
— Кан… — Арюшка боялась отвести от него взгляд, но шагнуть к нему отчего-то не могла.
— Прости. За всё.