Страница 4 из 33
Приводящая в замешательство, мерцающая вспышка молнии осветила общий зал через узкие окна, расположенные рядом с дверью, отбрасывая длинные остроконечные тени на пол и стены, в то время как две сестры вместе схватили обезумевшую от паники женщину, стараясь изо всех сил удержать ее. Едва лишь вспышка молнии угасла и на зал вновь спустилась темнота, третья из сестер стремительно метнулась к лестничному проему.
Кэлен бросилась к девочке. Едва та кинулась к матери, Кэлен перехватила ее и, обняв рукой за талию, старалась вернуть ее назад. Глаза девочки округлились от страха. Ее разум был не в состоянии сохранять память о том, что она видела Кэлен, достаточно долго, чтобы осознавать, кто или что ее удерживает. Удерживало словно бы неизвестно что, схватившее прямо из прозрачного воздуха. И все же гораздо хуже было то, что она только что видела, как убили ее отца. Кэлен понимала, что эта девочка никогда не сможет забыть столь ужасающее зрелище.
Сквозь равномерный барабанный бой дождя и завывание ветра Кэлен слышала звуки шагов сестры на верхнем этаже, торопящейся по коридору. Время от времени она останавливалась, задерживаясь у каждой комнаты, чтобы распахнуть дверь. Любой из гостей (будь они здесь), кто, разбуженный шумом и криком, отважился бы выйти из своей комнаты в темный коридор, оказался бы лицом к лицу с охваченной яростью одной из сестер Тьмы. А продолжавшие спать за своими дверями тем не менее тоже с нею встретились бы.
Эмми вскрикивала от боли. И Кэлен знала, из-за чего.
– Где она? – кричала сестра Улисия. – Где Тови?
Эмми издавала пронзительные крики, умоляя не причинять вреда ее дочери.
Кэлен понимала, что это серьезная тактическая ошибка: выдавать врагу, чего ты больше всего боишься.
Однако она полагала, в данном случае подобная информация бесполезна: было не только вполне очевидно, что мать будет бояться, но и не вызывало сомнений, что сестрам и не требовался такой рычаг. Вид матери в состоянии крайнего ужаса вызывал еще больший страх в ребенке. Она вырывалась изо всех сил. Но, несмотря на неистовость ее попыток, хрупкая девочка не могла сравниться силами с Кэлен.
Поэтому, крепко удерживая, Кэлен потащила ее назад, через дверной проем, мимо лестницы, в темневшую за ней комнату. При вспышках молний, проникавших сюда через дальнее окно, Кэлен поняла, что это кухня и одновременно кладовая для припасов.
Девочка кричала в диком страхе, и то же самое делала ее мать.
– Все в порядке, – прошептала Кэлен ей на ухо, продолжая крепко держать ее, пытаясь успокоить. – Я буду защищать тебя, и все будет хорошо.
Кэлен знала, что это ложь, но сердце не позволяло ей сказать правду.
Слабое маленькое существо продолжало рваться из рук Кэлен. Должно быть, девочке казалось, будто ее удерживает какой-то дух или призрак, вцепившийся в нее прямо из преисподней. Даже если она и видела Кэлен, то забывала о ней прежде, чем разум успевал трансформировать зрительное ощущение в опознание. Из-за этого же утешительные слова Кэлен испарятся из детского сознания прежде, чем получат шанс быть осмысленными. Любой человек уже через мгновение после того, как видел Кэлен, забывал о ее существовании.
За исключением Орлана. Который теперь мертв.
Кэлен крепко обнимала перепуганную девочку, не вполне уверенная, делает это ради себя или же ради девочки. Но в данную минуту все, что она была способна сделать, – это удерживать девочку как можно дальше от ужаса, выпавшего на долю ее родителей. Девочка же, в свою очередь, извивалась в ее руках, пытаясь вырваться, с таким отчаянием, словно ее удерживал какой-то монстр, собирающийся совершить кровавое убийство. Кэлен очень сожалела, что сама же добавляла ей страха, но отпустить ее в тот зал – будет еще хуже.
Молния сверкнула снова, заставив Кэлен бросить взгляд в окно. Окно было достаточно большим, чтобы она могла пролезть через него. Снаружи было темно, и к домам тесно примыкал густой лес. У Кэлен были крепкие ноги, и она была сильной и быстрой. Она поняла, что если решится, то может через несколько мгновений выбраться через окно и оказаться прямо в лесной чаще.
Но она уже пыталась сбежать от сестер. И знала, что ни ночь, ни лес не укроют ее от женщин, обладавших такими ужасными способностями. Кэлен, опустившуюся среди темной кухни на колени, крепко обняв руками девочку, пробрала дрожь. Даже всего лишь размышления о попытке побега оказалось достаточно, чтобы лоб ее покрылся каплями пота от страха, что само намерение заставит сработать ее ограничитель. Голова кружилась от воспоминаний о прошлых попытках, от воспоминаний о боли. Она не сможет вынести это еще раз… не сможет, когда за этим нет никакой цели. Сбежать от сестер Тьмы невозможно.
Подняв глаза, она увидела темную тень спускавшейся по ступеням сестры.
– Улисия, – окликнула женщина. Это был голос сестры Цецилии. – Все комнаты наверху пусты. Там нет никаких гостей.
Сестра Улисия в общем зале изрыгала мрачные проклятия.
Тень сестры Цецилии свернула с лестницы и перегородила дверной проем, подобно самой смерти, обратившей испепеляющий пристальный взгляд на живое. Позади этой тени завывала и всхлипывала Эмми. В тоске, боли и ужасе, охваченная замешательством, она была не в состоянии ответить ни на один вопрос, что выкрикивала сестра Улисия.
– Так ты хочешь, чтобы твоя мать умерла? – спросила прямо с порога сестра Цецилия своим убийственно спокойным голосом.
Она была не менее жестока или опасна, чем сестра Эрминия или сестра Улисия, но, в отличие от них, она использовала такую вот манеру говорить тихо и спокойно, что, в любом случае, производило менее ужасающее впечатление, чем безумные крики сестры Улисии. Откровенные угрозы сестры Эрминии были простыми и искренними, но произносились с чуть большим раздражением. Сестра Тови являла образец болезненного веселья в своем подходе к ведению дел и даже пыткам. Кэлен давным-давно усвоила, что стоило любой из сестер чего-то захотеть, отказ в этом мог приносить лишь новые невообразимые страдания, и в конечном счете они всегда добивались того, чего хотели.
– Так ты хочешь этого? – повторила сестра Цецилия спокойно и настойчиво.
– Ответь ей, – прошептала Кэлен на ухо девочке. – Пожалуйста, отвечай на ее вопросы. Пожалуйста, прошу тебя.
– Нет, – справилась с ответом девочка.
– Тогда скажи нам, где Тови.
В зале позади сестры Цецилии мать девочки задыхалась в ужасных хрипах, а затем все стихло. Кэлен даже различила глухой удар, когда женщина свалилась на деревянный пол. Дом погрузился в тишину.
В тусклом мерцающем свете, проникающем через дверной проем, из-за спины сестры Цецилии выскользнули и выступили еще две тени. Кэлен поняла, что Эмми уже не ответит ни на какие вопросы.
Сестра Цецилия вступила в комнату и приблизилась к девочке, которую крепко держала в руках Кэлен.
– Все комнаты пусты. Почему в вашем трактире нет гостей?
– Никто не заходит, – сумела выдавить из себя девочка, вздрогнув при этом. – Людей отпугивают слухи о захватчиках из Древнего мира.
Кэлен знала, что это наверняка так. Покинув Народный Дворец Д’Хары и спешно направившись в маленькой лодке по реке к югу, проплывая большей частью по глухой местности, они все же не раз наталкивались на отдельные отряды войск императора Джеганя или миновали прибрежные поселки, где эти скоты уже побывали. Слухи об их зверствах разносились подобно зловонию.
– Где Тови? – спросила сестра Цецилия.
Держа девочку так, чтобы сестры не могли достать ее, Кэлен пристально и вызывающе взглянула на них.
– Это всего лишь ребенок! Оставьте ее!
Приступ боли резко обрушился на нее. Кэлен показалось, что каждую ниточку ее организма, каждый мускул с ожесточением рвет на части. Какое-то мгновение она не могла понять, где находится и что происходит с ней. Комната закружилась. Кэлен спиной сильно ударилась о буфет. Дверцы его распахнулись, и котелки, сковороды и прочая утварь низверглись вниз, подпрыгивая и громыхая по деревянному полу. Тарелки и стаканы разлетались вдребезги.