Страница 5 из 14
На то, чтобы повторно засечь движение внизу, ушло минут двадцать напряженного кружения над сельвой. Ал уже начал подозревать, что они ошиблись и потеряли время, надо было бежать к гряде, но нет, Тим заметил беглеца. Ал резко скрестил руки над головой и тут же развел в стороны, одновременно выравнивая полет и отдавая приказ. Тим понятливо приотстал: если раб задергается и решит сменить направление, то он его встретит. Ян, наоборот, ускорился, одновременно снижаясь и показывая на прогалину впереди. Сесть можно и в зарослях, но лучше на пустом месте, тогда не придется терять время на спуск по деревьям и беготню между ними в поисках спрятавшегося беглеца. Надо только этого самого беглеца выгнать к прогалине. Ал показал, что понял. Роль основного загонщика досталась ему.
Заставить жертву бежать прямо в руки охотника было несложно. Ал резко снизился почти до самых макушек деревьев, одновременно распахивая крылья на всю длину и тормозя. Справа гортанно закричал Тим, подражая боевому кличу драконов, и Ал ответил ему тем же, попутно слегка зацепив крылом макушку тархи. Вышло шумно.
Раб ожидаемо завертел головой, отлично зная, откуда ждать охотников, заметил крылатых и задергался, пытаясь найти укрытие. Нырнул под поваленный ствол, сообразил, что его видно, тут же бросился к зарослям лиан, на полпути свернул, пытаясь стряхнуть преследователей с хвоста, и опять метнулся к лианам, явно веря в то, что ему удастся запутать крылатых. Но стоило Тиму тоже снизиться, как нервы у раба сдали окончательно, и он предсказуемо рванул вперед. Туда, где его уже ждал Ян. Слишком быстро, даже неинтересно.
С верхней террасы, с той, где остался наставник, было прекрасно видно охоту, и Ал понимал, что оцениваться будет не только скорость выполнения приказа, но и чистота. Если они быстро приведут раба, их конечно не накажут, но отрабатывать ошибки придется долго. Ал бегло глянул налево, убеждаясь, что Эр тоже выследил свою жертву и у него все нормально, уменьшил размах крыльев и, заложив круг, начал опускаться, четко заходя беглецу за спину.
– Именем Великого Ашера! На колени, энэ!
Раб бухнулся на колени даже раньше, чем кшари приземлились. И с размаху уткнулся лбом в землю, то ли демонстрируя покорность, то ли сразу подставляя под меч шею. Впрочем, мечи слеткам были не положены, а ножом удобнее горло перерезать, а не шею пилить, так что раб не угадал, надо было на спину падать.
Ал задержал дыхание, и крылья с едва слышным хлопком исчезли.
– Эй! Сопротивляйся! – возмутился Ян. – Мы чего, зря за тобой носились?
– Если он начнет сопротивляться, то нам его потом тащить придется, – резонно возразил Тим. – А оно нам надо?
– А мы его не сильно, ноги ломать не будем, – щедро пообещал Ян. – Только руки. Исключительно для профилактики побегов. Ну и чтобы активнее назад двигал.
Ал промолчал, презрительно рассматривая стоящего на коленях раба. Он понятия не имел, за что его отправили на рудники – за украденную у торговца лепешку просто бы на площади выпороли, раз рудники, значит, убийство или насилие, – но это было не так важно. Ал не понимал иного: почему раб? Почему не попросился на алтарь – смерть куда лучший выбор, чем ошейник. Энэ не имеет имени и прав, не человек и не животное, а что-то неважное, чья жизнь совершенно ничтожна. Великие не видят энэ и никогда не пустят их в Чертоги, они там не нужны, и если умереть, не сняв ошейник, то будешь вечность скитаться в сумрачном мире Арроха без права на помилование. Нет, алтарь точно лучше, ритуальный нож искупит грехи этой жизни, а в той, другой, рядом с Великими, можно попробовать заслужить их прощение.
– Подъем, энэ, – приказал Ян, поняв, что развлечения опять не будет. – Шагай давай.
Вот именно что шагай. У раба крыльев не было, а значит, придется тащиться с ним пешком. Да еще и вверх лезть.
Эра они догнали почти у самого подъема. Тропинка была узкой. Слева зиял обрыв, справа топорщилась неровностями скальная стенка, а под ногами скользил мелкий щебень. Ал, оценив ситуацию, бросился вперед, и Ким с видимым облегчением уступил ему свое место. Ян тоже дернулся, но Эр только недовольно мотнул головой, отказываясь от помощи.
Ал поднырнул под руку рабу, почти взваливая его на себя, и спросил:
– Что вы с ним сделали?
– Ничего, – сердито пробормотал Эр, но потом все же продемонстрировал покрасневшую, до локтя покрытую волдырями руку. – Этот идиот умудрился в заросли хары вляпаться, да еще и упасть. Пришлось лезть за ним, вытаскивать, пока не сдох. Потащили быстрее, его бы к лекарям.
Эру тоже бы надо к лекарям, руку он обжег основательно, но говорить про это смысла не было: получится попасть к жрецам Великой Мот – хорошо, не получится – потерпит, рана не смертельная. Ал присмотрелся к безвольно болтающемуся между ними рабу и поморщился. Если Эр обжег только руку, то тощий умудрился поймать жгучую колючку лицом. Точно горожанин, только он мог не заметить характерные голубоватые бутоны и острые листья, а главное, не почувствовать кисловатый, будто бы что-то забродило, запах. Это в городах всю флору вычистили, подменили безопасными генномодифицированными аналогами, а зверье само подальше отбежало. Рядом с рудником такую зачистку никто не проводил (кого тут защищать, не рабов же?), вот сельва и буйствовала в свое удовольствие.
Хара, жгучая колючка, на любое движение реагировала, выстреливая длинной лианой, оплетая жертву, как паутиной, и присасываясь липучками, – и мало того, что обжигала, так еще и впрыскивала яд под кожу. Конечно, ловушка рассчитана на зверушку поменьше человека: того же хамелеона, сунувшегося за привлеченной запахом мухой, парализует на раз, но и человеку обычно мало не кажется. А этот еще в самый центр куста умудрился упасть.
Раб, словно сообразив наконец, что случилось, хрипло застонал и обмяк окончательно, совсем забыв, как ноги переставлять. Ал с Эром переглянулись и, не сговариваясь, ускорили шаг.
– Тим! Давай вперед! Пусть аштэ зовут, он долго не протянет!
– Понял.
Тим, вместо того чтобы перейти на бег, резко свернул налево, к обрыву. Долететь всегда проще, чем добежать. Ал поудобнее перехватил раба и молча двинулся вперед.
Жизнь людей имела разную ценность. Жреца Ал бы спасал любой ценой. Совсем любой. В конце концов, истинное предназначение кшари – умереть за Эр-Кхар и Великих. Жизнь жрецов, слуг Великих, имела безусловную ценность, так же, как и жизнь ребенка, тут не о чем было думать, с остальными было немного сложнее.
Ценность свободного гражданина была высока, и их тоже положено было спасать, если не приказано иного и если при этом нет серьезного риска для самого спасателя: обменивать жизнь кшари на жизнь дровосека или пекаря глупо. Рабами можно было заняться, если помощь им не отвлекает от более важного и другое ценное имущество уже в безопасности.
Сейчас Алу никакие дела не мешали спасать раба, и что гораздо важнее: у него был приказ вернуть имущество Храма живым. А приказы следовало выполнять, не раздумывая и не обсуждая. И значит, именно этого раба Ал должен спасти в любом случае. Но только этого и только сейчас.
– Давайте сюда, – приказал наставник, стоило им выскочить из-за деревьев, и показал, куда именно надо положить пострадавшего.
Ал с Эром послушно развернулись, направившись к площадке поровнее и с облегчение сгрузили еле дергающегося раба на землю, не забыв развернуть его лицом вверх, чтобы не задохнулся. Раб, несмотря на общую субтильность, оказался достаточно тяжелым, и Ал откровенно устал его тащить.
Дикие на их появление среагировали шумно: задергались, вскочили, что-то загомонили на своем языке. Серый вообще вытаращился на Ала так, словно у того драконий гребень прорезался и хвост отрос, даже рот открыл. Ал спокойно прошел мимо и сел на землю рядом с Яном. Пусть диких местные кшари успокаивают, теперь рабы – их ответственность, а он с братьями на сегодня отдежурил. Сейчас погрузятся обратно в коптер и – назад, в Храм. Может, даже успеют на ужин и вечернюю медитацию.