Страница 25 из 49
-— А что ты собираешься делать? — скучливо спросил Марат.
-— Да все, чо захочу! Захочу — бабу, власть, любой дворец! Все наше! Захочу — царем стану! Можно на золоте жрать, а вы тут гандоны делите. Уйди с дороги! — набычившись, рявкнул он Риму.
-— Эй, боец, не зарывайся, -— одернул его Чук.
Рим напрягся, собираясь встать и «вручную» объяснить недоумку его ошибки. Но тот опередил, поднявшись резко, как пружина. Нагнулся, сгреб со спальника горсть российских монет, сунул себе в карман и, прихватив из общей кучу пару коробок с презиками, заявил:
-— Да идите вы нахер все! — со злости Орк пнул лежащий рядом с ним рюкзак так, что тот впечатался в стену, и часть вещей высыпалась.
Разумовский хмыкнул и отодвинулся, освобождая идиоту путь, даже вежливо распахнул дверь комнаты. «Пожалуй, этого долбака не переубедить. Морду-то я ему набью, но будет ли смысл? Чистой воды балласт, а не боец. Так что пусть топает куда хочет.»
С ухмылкой, слегка склонив голову, командир сказал Орку:
-— Валите, ваше высочество. Но если ты ухитришься подставить остальных…
После ухода Орка установилась неприятная тишина. Разумовский осмотрел бойцов и спросил:
-— Есть еще желающие покорить мир в одиночку?
-— Да не, командир, -— буркнул Задрот. -— Орк набарагозил, это понятно. Впрочем, с мозгами у него всегда не очень было.
Больше эта тема не поднималась. Оставив бойцов, Рим понес собраное добро, про себя думая: «Надо бы уточнить у Фифы, что за таблетки мы у нее выгребли. Ну, по логике вещей, это противозачаточные и обезбол, но мало ли… Вообще, конечно, забавно получилось: в общак перешла большая часть ее имущества. Нам, мужикам, по большому счету, даже продать нечего.»
Первыми домой вернулись Цинк с Дзю и сеньором Варгасом. Кресты, которые он принес, были довольно грубо отлиты из меди. Кроме того, Костя озаботился купить к каждому крестику жесткий кожаный шнурок.
-— Отлично, — сказал Рим, оценивая добычу. -— Значит, теперь ботинки тоже будем шнуровать такими, надо будет докупить на всех.
-— Это еще зачем? — удивился Цинк.
-— Кость, на наших шнурках можно человека повесить, случись надобность. Ты ж понимаешь, что здесь такой крепости веревок пока не делают, да еще и таких тонких. Так что, не серчай, а шнурки всем придется сдать.
Цинк кивнул, соглашаясь, и Рим продолжил:
-— Есть и похуже новость.
Цинк заметно насторожился.
-— Орк ушел.
Цинк и Дзю переглянулись, Дзю молча пожал плечами. И Костя ответил:
-— Ну, так-то ожидаемо, мы с ним не в первый раз на задании, дисциплина у него всю жизнь через жопу была. Не устроил бы нам неприятностей…
-— Так если у него дисциплина вечно через жопу, на кой хрен вы его взяли на задание?
-— А кто нас спрашивал-то? Тебе вон Фифу сосватали, сильно ты обрадовался?
-— Ты на Фифу не гони, -— улыбнулся Рим. -— Эта запасливая мадама на первое время деньгами нас нормально снабдила. Да и сейчас среди ее барахла много чего путевого оказалось.
-— Да я и не гоню, -— вздохнул Цинк. -— Больно уж у нас ситуация фантастическая. Тут каждый, кто оттуда, -— он мотнул стороной куда-то в сторону, очевидно намекая на их прошлый мир, -— он свой. Хреново, что Орк этого так и не понял.
Следом вернулась Фифа с сопровождающими. Морды у мужиков были какие-то задумчивые. Кот тащил две довольно увесистые корзины, в одной из которых среди кучи яиц, репчатого лука и толстенного пучка зелени, торчала здоровая ляжка неведомого зверя. Во второй корзине лежали округлые румяные буханки хлеба с золотистой корочкой.
-— А что черного не взяли? — спросил Дзю, все еще топтавшийся на первом этаже.
Фифа посмотрела на него, вздохнула и, как мама несмышленому малышу, объяснила:
-— Здесь, в средних веках, черный хлеб есть нельзя.
-— Это еще почему? — искренне удивился Дзю.
-— Потому что в средние века не умели правильно хранить рожь, на ней развивался какой-то грибок, не помню, как он называется. Хлеб из такой ржи, вызывал рвоту, понос и галлюцинации. Есть можно только пшеничный. Понятно?
Судя по флегматичным лицам сопровождающих Фифы, за время прогулки по рынку, они успели узнать не только это. Рим, стоящий на лестнице между вторым и первым этажом, чуть не присвистнул от удивления.
«Однако!»
Глава 12
На кухню в помощники Анжела забрала Кота. Тот пытался было отмазаться, но она, удивленно подняв брови, глянула на Рима и спросила:
-— Командир, нас двенадцать ртов. Вы что, серьезно считаете, что я одна буду кормить всех, мыть посуду и стирать? Я все-таки не лошадь ломовая.
Рим вздохнул, посмотрел в печальные глаза Кота и подтвердил:
-— Сегодня ты в наряде, боец.
Пока Анжела готовила, вяло переругиваясь с Матильдой, Кот безропотно под её командованием чистил овощи, таскался за водой и колол дрова. Наконец, Фифа оглядела рабочее место, и сказала:
-— Все, Дим, можешь идти. После ужина придешь поможешь мне посуду помыть. А, забыла, притащи-ка мне пока наши тарелки. Где-то они там, в куче вещей.
Когда Кот выходил из кухни, Матильда тихо сидела в углу и чистила непонятные желтые овощи, больше всего похожие на маленькие репки. Отсутствовал он минут десять: барахло было свалено за домом, в небольшой сарайке около конюшни. А когда вернулся, застал возле кухни Рима, держащего взбешенную Фифу, Цинка, загораживающего командира и Фифу от нападающей на них с огромной деревянной ложкой в руках Матильды. Все остальные бойцы с любопытством толпились у дверей комнаты, вытягивая шеи. Всем было любопытно, что же не поделили женщины.
Трескотню Матильды толком понять никто не мог — слишком быстро она говорила, часто упоминая Деву Марию, Христовы раны и странно знакомое всем выражение: «ла проститута».
Со второго этажа торопливо спускался сеньор Хосе…
Только-только было замолчавшая кухарка, увидев хозяина, набрала в грудь воздуха и затараторила с новой силой, в этот раз упирая именно на слово «ла проститута». Фифа, воспользовавшись тем, что Рим ослабил хватку, высунулась из-за плеча Цинка и, показав вредной старухе средний палец, с некоторой запинкой ответила:
-— Еще раз к моей кастрюле сунешься, я тебе все патлы выдеру, дрянь старая! — и, повернувшись к Хосе, подбирая слова, пояснила: -— Ваша служанка, сеньор, пыталась высыпать соль в мой суп.
Тетка начала визжать, что эта проститутка врет, и теперь уже никто не сомневался, что значит «ла проститута». Похоже, Хосе прекрасно знал о сволочном нраве своей служанки, потому что Фифу он выслушал молча. И даже спорить не стал, а как только Матильда открыла рот, ухитрился отвесить ей такую оплеуху, что она чуть не упала. Благо Цинк успел подхватить.
Тишина установилась гробовая. С одной стороны, тетка явно хотела напакостить, а с другой — бить пожилую женщину…
Хосе же, прижимая руки к груди, извинялся перед гостями, обещая, что такого больше не повторится. Как ни странно, нехилый шок был у всех, в том числе и у Анжелы. Победителями себя не чувствовал никто. Этот удар очень мощно напомнил им, в каком мире они находятся. Впрочем, Матильде, похоже, было не привыкать к побоям. Что-то жалобно поскуливая, она вышла из дома. Растерянная Фифа попросила Кота: