«Помни войну»

Глава 7

— Константин Константинович, как показал вчерашний бой, победить японцев мы не в состоянии, несмотря на достигнутый определенный успех. И скажу больше, несколько опередив возможные возражения — потопленные японские броненосцы и крейсера есть результат невероятного везения, которого дальше не будет, ибо действия Того станут для нас непредсказуемыми. Надеюсь, вы прекрасно понимаете, что я имел в виду?!

Фелькерзам усмехнулся, глядя на нахмурившегося начальника штаба. Клапье де Колонг мотнул головой, молча соглашаясь с приведенным ему доводом, напряженно смотря на командующего эскадрой.

Дмитрий Густавович прикурил папиросу, пыхнул дымком — он чувствовал себя намного лучше, чем с момента пробуждения или воскрешения, смотря какое слово подходит. Продолжать держать паузу не имело смысла — его флаг-капитан и командир «Князя Суворова» Игнациус были посвящены в ситуацию после разговора с вице-адмиралом Рожественским, который закончился для последнего апоплексическим ударом утром 11 мая. За три дня до генерального сражения в Цусимском проливе, который должен был окончится для русской эскадры катастрофическим разгромом.

— Гибель «Асамы» была предопределена — мы знали, что Того сделает «петлю», и успели бросить на его броненосные крейсера свои новые броненосцы. И выбили самый слабый из крейсеров Камимуры, но «подранка не упустили, добив торпедами миноносцев. Что касается «Фудзи», то бронированные купола его барбетов не выдержали сосредоточенного огня трех кораблей, два из которых были вооружены устаревшей артиллерией, снаряды которой взрываются вполне исправно. Имело место «золотое попадание», каприз Фортуны, а такие вещи крайне редки, чтобы принимать их во внимание при серьезных расчетах.

— Тут вы правы, Дмитрий Густавович, но ведь мы в бою выбили как минимум еще один броненосец, причем флагманскую «Микасу», и три броненосных крейсера…

— И потеряли при этом два эскадренных броненосца, включая новенький «Орел», и два броненосца береговой обороны. Их потопили, Константин Константинович, а мы вражеские корабли лишь повредили, и насколько серьезно станет ясно сегодня днем, когда воочию увидим отряды адмиралов Того и Камимуры, — Фелькерзам остановился, отхлебнул из кружки горячего чая. Машинально принюхался — запах мертвечины практически не чувствовался, так еле уловимый душок. А вот крепким ромом от него изрядно попахивало, кожа буквально впитала растертый на ней алкоголь. Есть не смог, кусок просто не лез в горло, но вот чай уже пил в охотку, и желудок не скрючивали спазмы, как прежде от одного глоточка.

— Ваше превосходительство тут полностью право — завтра все станет ясно, насколько серьезные потери мы нанесли японцам.

— А будь в строю у японцев «Асама» и «Фудзи», то японцам бы удалось потопить еще один наш броненосец или крейсер, вряд ли бы самураи своими снарядами промахивались или попадали бы исключительно в морские волны. Учтите — и «Сисой» и «Наварин» серьезно потрепаны, и может быть именно эти снаряды, сегодня не выпущенные по ним, и подвели бы наши старые броненосцы к гибели.

— Такое было бы возможно, не отрицаю.

— А потому можно подсчитать, что было бы в конечном итоге. «Кассаги» поражен снарядом «Ушакова», а ведь наш Миклуха стоял бы в линии, не выбей мы «Фудзи». Это касается пары последних «сим» и трех дряхлых канонерок — мы бы просто не свернули туда, и японцы не попались бы под двенадцатидюймовые стволы новых «бородинцев». Так что в сухом остатке мы имеем старый китайский броненосец, одну потопленную утром «Мацусиму» и семь вспомогательных крейсеров, отправленных на дно прошлой ночью. Но последние не имеет реальной боевой ценности, и японцы найдут, чем заменить выбывших. Хотя с набором команд могут возникнуть определенные проблемы, но они быстро решаемы.

— Вы правы, Дмитрий Густавович, судя по всему так дела и обстоят. И что нам тогда делать?!

— Продолжать гнуть свою линию — идти на Владивосток. Нужно пользоваться моментом, пока японцы несколько растеряны и погреба опустели — стрельбу ведь они вели безостановочно. Надеюсь, что в дневном бою мы не понесем потерь, но тяжелые повреждения более, чем вероятны. И следующей ночью придется отбивать атаки больших миноносцев — их у японцев четыре десятка. Но плюс то, что малые миноноски так далеко в море уже не зайдут. Так что определенные шансы на успех имеются, фифти-фифти, как говорят американские и английские моряки.

— Вы считаете, что мы прорвемся без новых потерь?!

— Не знаю, но хотелось бы. Но даже если и так, то в новом генеральном сражении у нас нет никаких шансов на победу. Японцы будут продолжать вести дальнюю блокаду Владивостока, и навязать им там сражении у нас не выйдет. А снова соваться в Цусимский пролив для нас самоубийственно, мы будем серьезно уступать Объединенному Флоту в силах.

— Но позвольте, Дмитрий Густавович — у японцев будет десять кораблей линии, из которых броненосцев только три, остальные уступающие им по силе броненосные крейсера. У нас шесть броненосцев, во Владивостоке еще два броненосных крейсера, плюс «Ушаков» с «Донским» имеются…

— Последние лучше не считать — ставить их в линию можно только после перевооружения. К тому же они, как и «Сисой» с «Наварином» тихоходные, — Фелькерзам вздохнул, вспомнив о потерянном «Императоре Николае» — тот после ремонта выдавал приличную скорость в шестнадцать с половиной узлов — а ведь корабль был реально старый, древнее только «князья», из которых на плаву остался только «Донской».

— Потому рассчитывать мы можем только на три «бородинца» 1-го отряда. Во 2-й можно свести «Ослябю», и «Россию» с «Громобоем», причем последний крейсер сейчас серьезно поврежден, и раньше сентября в строй не войдет. Этого хватит для набеговых операций, но никак не для генерального сражения вдали от наших берегов, ведь скорость эскадры определяется ее самым тихоходным кораблем.

Фелькерзам закурил папиросу, обдумывая ситуацию. Он осознал, что выполнить приказ императора Николая Александровича «овладеть морем» посредством генерального сражения невозможно — тут гляди, самого побьют в кровь, не спрашивая фамилии.