Страница 42 из 135
в этом отношении стало лучше, телефонные вызовы мешают гораздо меньше), а то среди моих деловых знакомых и особенно среди моих родственников начали распространяться слухи о моем процессе, так что вреда это мне
принесло достаточно, а вместе с тем не было видно ни малейшего признака
того, что в ближайшее время будет назначено хотя бы первое слушание дела.
Тогда я обратился к адвокату с жалобой. Он дал мне пространные объяснения, однако решительно отказался сделать какие-то шаги в том направлении, как я предполагал: ускорить слушание дела все равно никто не может, а настаивать на этом в заявлении, как того требовал я, было бы просто неслыханно и могло погубить и его и меня. Я и подумал: то, чего не может или не хочет этот адвокат, захочет и сможет другой. И я стал искать других адвокатов.
Сразу забегу вперед: никто никогда не требовал назначения дела к слушанию, никто этого не мог добиться, да и вообще с одной оговоркой, о чем я скажу
позже, это действительно никак невозможно, значит, в этом отношении адвокат меня не обманул; но в остальном мне не пришлось жалеть, что я обратился к другим адвокатам. Вероятно, вы уже слыхали от доктора Гульда о подпольных адвокатах. Должно быть, он говорил о них с большим презрением, да
они этого и заслуживают. Однако когда он о них говорит и сравнивает с собой
и своими коллегами, то совершает небольшую ошибку, и я вам попутно разъ-ясню, какую именно. Обычно, говоря об адвокатах своего круга, он в отличие
от подпольных называет их «крупными» адвокатами. Это неверно: конечно, каждый может называть себя «крупным», если ему заблагорассудится, но
в данном случае судебная терминология установлена твердо. Если руководст-воваться ею, то кроме подпольных адвокатов существуют еще адвокаты крупные и мелкие. Так вот этот адвокат и его коллеги принадлежат к мелким адвокатам, а крупные адвокаты — о них я только слышал, но никогда их не видел, — те стоят по рангу неизмеримо выше «мелких» адвокатов, куда выше, чем «мелкие» стоят над презренными подпольными.
— Что же это за крупные адвокаты? — спросил К. — Кто они такие?
Как к ним попасть?
— Значит, вы о них еще никогда не слыхали, — сказал коммерсант, —
а ведь нет ни одного обвиняемого, который, узнав о них, не мечтал бы попасть к ним. Лучше не поддавайтесь этому соблазну. Кто эти крупные адвокаты, я понятия не имею, и попасть к ним, по-видимому, невозможно. Не знаю
ни одного случая, когда с уверенностью можно было бы говорить об их вме-шательстве. Кого-то они защищают, но по своему желанию этого нельзя добиться; защищают они только тех, кого им угодно защищать. Должно быть, то
дело, за которое они берутся, уже выходит за пределы низших судебных инстанций. Вообще же лучше о них и не думать, потому что иначе все переговоры с другими адвокатами, все их советы и вся их помощь покажутся жалкими,
процесс
137
никчемными; я сам это испытал: хочется просто бросить все, лечь дома в постель и ни о чем не слышать. Но, конечно, глупее этого ничего быть не может, да и в постели тебе все равно не будет покоя.
— Значит, вы и прежде о крупных адвокатах не думали? — спросил К.
— Думал, но недолго, — сказал коммерсант и опять усмехнулся. — Совершенно забыть о них невозможно, особенно ночью приходят всякие мысли.
Но когда-то мне больше всего хотелось добиться ощутимых результатов, потому я и обратился к подпольным адвокатам.
— Как вы тут хорошо сидите вдвоем! — сказала Лени, она вернулась с тарелкой и остановилась в дверях.
И действительно, они сидели, почти прижавшись друг к другу; при малейшем повороте их головы могли столкнуться, а так как коммерсант при своем
малом росте еще весь сгорбился, К. был вынужден наклоняться к нему совсем
близко, чтобы слышать все как следует.
— Погоди минутку! — остановил девушку К., и его рука, все еще лежавшая на руке коммерсанта, нетерпеливо дрогнула.
— Он просил, чтобы я ему рассказал о своем процессе, — обратился коммерсант к Лени.
— Ну рассказывай, рассказывай! — сказала та.
Она говорила с коммерсантом ласково, но очень свысока, и К. это не понравилось; он уже понял, что это был человек вполне достойный; во всяком
случае, он много пережил и прекрасно обо всем рассказывал. Очевидно, Лени
судила о нем неверно. К. смотрел, как Лени с раздражением отняла у коммерсанта свечу — тот все время крепко держал ее в руке, — обтерла его пальцы
своим фартуком и опустилась перед ним на колени, чтобы счистить воск, на-капавший ему на брюки.
— Вы ведь хотели рассказать мне про подпольных адвокатов! — сказал
К. и без всяких околичностей отодвинул руку Лени.
— Ты это что? — сказала Лени и, слегка хлопнув К. по руке, продолжала
свою работу.
— Да, да, про подпольных адвокатов, — сказал коммерсант и провел рукой по лбу, как бы обдумывая, что говорить.
Желая ему помочь, К. подсказал:
— Вы хотели добиться немедленных результатов и потому обратились
к подпольным адвокатам.
— Совершенно верно, — сказал коммерсант, но ничего не добавил.
Видно, не желает говорить при Лени, подумал К., и хотя ему очень хотелось все услышать, он поборол нетерпение и больше настаивать не стал.
— Ты доложила обо мне? — спросил он Лени.
— Конечно, — ответила та. — Он тебя дожидается. Оставь Блока, с ним
ты и потом успеешь поговорить, Блок побудет тут.
К. решился не сразу.
— Вы останетесь тут? — спросил он коммерсанта.
138
ф. кафка
Ему хотелось, чтобы тот сам подтвердил это, и не нравилось, что Лени
говорит о Блоке как об отсутствующем. Да и вообще сегодня К. испытывал
какое-то затаенное раздражение против Лени.
Но ответила опять она:
— Он здесь часто ночует.
— Ночует здесь? — воскликнул К.
А он-то надеялся, что Блок просто дождется, пока он как можно скорее
закончит переговоры с адвокатом, а затем они вместе выйдут и основательно, без всяких помех все обсудят.
— Ну да, — сказала Лени. — Не каждого пускают к адвокату в любой час, как тебя, Йозеф. Ты как будто и не удивляешься, что адвокат, несмотря на болезнь, принимает тебя в одиннадцать часов ночи. Все, что ради тебя делают
друзья, ты принимаешь как должное. Конечно, твои друзья, во всяком случае
я сама, все делают с удовольствием. Никакой благодарности я и не требую!
Лишь бы ты меня любил.
«Тебя любить? — подумал в первую минуту К., но сразу мелькнула мысль:
— Ну конечно, я ее люблю».
Однако вслух он сказал, обходя эту тему:
— Меня адвокат принимает, потому что я его клиент. А если и тут не обойтись без чужой помощи, значит, на каждом шагу только и придется, что клянчить и благодарить.
— Какой он сегодня нехороший, — сказала Лени коммерсанту.
«Вот теперь и про меня говорит, будто меня нет», — подумал К. и даже
рассердился на коммерсанта, когда тот так же бесцеремонно, как Лени, сказал:
— Адвокат его принимает еще и по другой причине: его процесс много
интереснее моего. Кроме того, его процесс только что начался и, значит, не
очень запутан, потому адвокат и занимается им так охотно. Потом все изменится.
— Да, да! — со смехом сказала Лени, глядя на коммерсанта. — Ишь раз-болтался! А ты ему не верь, — это она сказала, уже обращаясь к К. — Он ужасно милый, но и ужасно болтливый. Может быть, адвокат его за это и не выносит. Во всяком случае, принимает он его, только когда ему вздумается. Я и то
сколько раз старалась заступиться, и все зря. Представь себе, иногда я докла-дываю о Блоке, а он его принимает только на третий день. Но если в ту минуту, как его позовут, Блок не явится, значит, все пропало, нужно сызнова о нем
докладывать. Поэтому я разрешила Блоку ночевать тут: бывает, что адвокат
ночью звонит и требует его к себе. А теперь Блок и ночью наготове. Правда, иногда он узнаёт, что Блок тут, и отменяет свой вызов.
К. вопросительно посмотрел на коммерсанта. Тот кивнул головой и сказал