Страница 40 из 135
— Йозеф! — сказала Лени и посмотрела в глаза К. умоляюще и вместе
с тем открыто. — Неужели ты ревнуешь меня к господину Блоку? Руди, —
обратилась она к коммерсанту, — помоги же мне, слышишь, в чем меня подо-зревают? И брось ты эту свечку!
Можно было подумать, что Блок не обращает на них внимания, но, оказывается, он все отлично слышал.
— Не понимаю, с чего это вы вздумали ревновать! — сказал он несколько
вызывающе.
— Я сам не понимаю! — сказал К. и с улыбкой взглянул на коммерсанта.
Лени громко рассмеялась и, пользуясь тем, что К. отвлекся, повисла у него
на руке и зашептала:
— Оставь его, сам видишь, что это за человек. Я его немножко пожалела, потому что он очень важный клиент для адвоката, и только потому. А как ты?
Хочешь сейчас же переговорить с адвокатом? Ему сегодня очень плохо, но, если угодно, я о тебе доложу. А на ночь ты останешься у меня, непременно
останешься. Ты так давно у нас не был, даже адвокат про тебя спрашивал.
Не запускай процесс. Мне тоже надо тебе многое сообщить, я кой о чем раз-узнала. Но прежде всего сними пальто.
Она помогла ему снять пальто, взяла его шляпу, побежала в прихожую по-весить вещи, потом прибежала назад и посмотрела, не готов ли суп.
— Доложить о тебе или сначала накормить его супом? — спросила она у К.
— Доложи сначала обо мне, — сказал К.
Он был раздражен, потому что собирался поговорить с Лени о своих делах, особенно о нерешенном вопросе — отказать адвокату или нет, но присутствие этого коммерсанта отбило у него всякую охоту. Однако дело казалось
ему настолько важным, что нельзя было из-за этого заморыша все решительно
менять, поэтому он окликнул Лени, выбежавшую было в коридор.
процесс
131
— Все-таки накорми его сначала супом, — сказал он, — пусть подкрепит-ся перед разговором со мной, ему силы понадобятся.
— Значит, вы тоже клиент адвоката? — тихо сказал из угла коммерсант.
Но его слова вызвали общее неудовольствие.
— Какое вам дело? — спросил К., а Лени сказала:
— Ты бы помолчал, — и обратилась к К.: — Значит, сначала я ему дам
супу, — и стала наливать суп в тарелку. — Боюсь, как бы он сразу не заснул, после еды он всегда засыпает.
— Ничего, от моих слов с него сон слетит, — сказал К.
Ему все хотелось намекнуть, что он собирается обсудить с адвокатом что-то очень важное, хотелось, чтобы Лени сначала заинтересовалась, о чем пойдет разговор, а уж тогда попросить у нее совета. Но она только в точности
выполнила его пожелание. Проходя мимо него с тарелкой, она подчеркнуто
ласково взглянула на него и сказала:
— Как только он поест, я сразу доложу о тебе, чтобы ты поскорее вернулся
ко мне сюда.
— Ступай, ступай! — сказал К. — Ступай!
— Будь же поласковее! — сказала она и у самой двери, держа тарелку в руках, еще раз повернулась к нему всем телом.
К. посмотрел ей вслед. Теперь он твердо решил отказать адвокату; может
быть, даже лучше, что он не успел перед этим поговорить с Лени, у нее никакого кругозора нет; наверно, она стала бы его отговаривать и, возможно, удержала бы на этот раз, и снова он мучился бы от неизвестности и сомнений, и все-таки через некоторое время выполнил бы свое намерение, потому что
слишком упорно его вынашивал. А ведь чем раньше он решится, тем меньше
вреда будет причинено. Впрочем, этот коммерсант тоже что-нибудь, наверно, может сказать.
К. обернулся, и как только коммерсант это заметил, он тут же хотел вскочить с места, но К. его удержал.
— Сидите, сидите, — сказал он и пододвинул к нему свой стул. —
А вы давнишний клиент адвоката? — спросил он его.
— Да, — сказал коммерсант, — очень давнишний.
— Сколько же лет он представляет ваши интересы? — спросил К.
— Не знаю, в каком смысле вы об этом спрашиваете, — сказал коммерсант. — В моих торговых операциях — я торгую зерном — он представляет
мои интересы с тех самых пор, как я принял дело, значит, уже лет двадцать, а в моем личном процессе, на который вы, вероятно, намекаете, он тоже
представляет мои интересы с самого начала, то есть уже больше пяти лет.
Да, гораздо больше пяти лет, — добавил он и вытащил старый бумажник. —
Тут у меня все записано; если хотите, я вам назову точные даты. А запомнить
наизусть трудно. Пожалуй, мой процесс длится много дольше, он начался
вскоре после смерти жены, а тому уже больше пяти с половиной лет.
К. подвинулся к нему поближе.
132
ф. кафка
— Значит, адвокат берется и за обычные гражданские дела? — спросил он.
Такая связь суда с правовыми нормами удивительно успокоила К.
— Ну конечно, — сказал коммерсант и шепотом добавил: — Говорят даже, что в гражданских делах он больше смыслит, чем в тех, других.
Но, как видно, Блок тут же раскаялся в своих словах; положив руку на плечо К., он попросил:
— Прошу вас, не выдавайте меня!
К. успокаивающе похлопал его по коленке и сказал:
— Что вы, разве я предатель?
— Он очень мстительный, — сказал коммерсант.
— Ну, такому верному клиенту он никогда ничего не сделает, — сказал К.
— Еще как сделает! — сказал коммерсант. — Когда он рассердится, он никакой разницы не видит, а кроме того, не настолько уж я ему верен.
— То есть как это? — спросил К.
— Не знаю, можно ли вам все доверить, — с сомнением в голосе сказал
коммерсант.
— По-моему, можно, — сказал К.
— Ну что же, — сказал коммерсант, — я вам кое-что доверю. Но тогда и вы
должны мне открыть какую-нибудь тайну, чтобы мы вместе держались против
адвоката.
— Очень уж вы осторожны, — сказал К. — Хорошо, я вам сообщу тайну, которая вас успокоит окончательно. В чем же вы неверны адвокату?
— У меня, — робко начал коммерсант таким тоном, словно сознавался
в какой-то низости, — у меня кроме него есть и еще адвокаты.
— Ну, это не такой уж проступок, — немного разочарованно сказал К.
— Здесь это считается проступком, — сказал коммерсант. Он еще никак
не мог отдышаться после своего признания, хотя слова К. немного подбодри-ли его. — Это не разрешается. И уж ни в коем случае не разрешено наряду
с постоянным адвокатом приглашать еще подпольных адвокатов. А я именно
так и сделал, у меня кроме него еще пять подпольных адвокатов.
— Пять! — крикнул К. Его поразило именно количество. — Целых пять
адвокатов, кроме этого!
Коммерсант кивнул.
— И еще веду переговоры с шестым.
— Но зачем вам столько адвокатов? — спросил К.
— Мне они все нужны, — сказал коммерсант.
— А вы можете объяснить зачем? — спросил К.
— Охотно, — сказал коммерсант. — Ну, прежде всего я не хочу проиграть
свой процесс, это само собой понятно. Поэтому я не должен упускать ничего, что может пойти мне на пользу, и если даже, в некоторых случаях, надежда получить от них пользу очень невелика, все равно я и такую надежду упускать не
должен. Потому-то я и растратил на процесс все, что у меня было. Например, я вынул весь капитал из моего предприятия: раньше контора моей фирмы
процесс
133
занимала почти целый этаж, а теперь осталась только каморка во флигеле, где
я работаю с одним только рассыльным. Мои дела приняли такой оборот не
только потому, что я истратил все деньги, но я и все силы истратил. Когда хочешь вести процесс, ни на что другое времени не остается.
— Значит, вы сами действуете и в суде? — спросил К. — Об этом я особенно хотел бы узнать подробнее.
— Тут я вам почти ничего сообщить не могу, — сказал коммерсант. —
Сначала я было попробовал сам этим заняться, но потом бросил. Слишком утомительно, а результатов почти никаких. Действовать там самому, самому вести переговоры — нет, мне это оказалось совершенно не под силу.
Даже просто сидеть и ждать — страшное напряжение. Сами знаете, какой
в этих канцеляриях тяжелый воздух.